Несущая огонь

— Итак, приехали, — задумчиво произнес Кэп. — Все выходят из машины. Проект исчерпан. На данном этапе, во всяком случае. — По разным причинам он испытывал огромное облегчение от подобной перспективы.

— Нет, не приехали, — сказал Рэйнберд со своей леденящей улыбкой. — У нас в запасе будет еще одна козырная карта. Один большой пряник, когда уже не останется маленьких. Я не имею в виду гран — при — ее отца, но кое-что способно заставить ее проехать еще немного.

— Что же? — спросил Хокстеттер.

— Догадайтесь. — С лица Рэйнберда не сходила улыбка, но больше он не сказал ни слова. Кэп, может, и сообразит, хотя за последние полгода он сильно развинтился. И все же мозги у него даже в среднем режиме работают куда лучше, чем у его подчиненных (включая претендентов на престол) с предельной нагрузкой. Что до Хокстеттера, то этот ни за что не сообразит. Он уже поднялся на несколько ступенек выше собственного уровня некомпетентности — своего рода подвиг, который вообще-то легче совершить государственным чиновникам, чем кому-либо другому. Хокстеттер давно разучился брать след по запаху.

А впрочем, догадаются они или нет, каким будет последний пряник (так сказать, поощрительный приз) в этом маленьком соревновании, не столь уж важно; на результат не повлияет. В любом случае он, Рэйнберд, пересядет за баранку. Он, конечно, мог задать им вопрос: кто, по — вашему, отец девочки после того, как вы ее лишили отца?

Но пусть сами догадаются. Если сумеют.

С лица Джона Рэйнберда не сходила улыбка.

* 4 *

Энди Макги сидел перед телевизором. Мерцал янтарный глазок коробки дистанционного управления. На экране Ричард Дрейфус пытался изобразить некое подобие Чертова Пальца — вроде тех в пустыне, где приземлялись эти тарелочки — в домашних условиях. Энди наблюдал за его действиями с глуповато — блаженным лицом. При этом он был натянут как струна. Сегодня контрольный день.

Три недели, прошедшие после аварии, превратились для Энди в пытку, когда едва переносимое напряжение сменялось почти преступной радостью. Он хорошо понимал состояние оруэлловского Уинстона Смита, который на какое-то время ошалел от своего подпольного бунтарства. У него, Энди, появилась тайна. Она точила и терзала его, как всякая сокровенная тайна, но она же вернула ему бодрость духа и былые силы. Он обошел их на полкорпуса. Одному Богу известно, хватит ли его на всю дистанцию, но первый рывок сделан.

До десяти оставалось совсем немного — в десять придет Пиншо, как всегда, улыбаясь. Они вдвоем отправятся в сад на утреннюю прогулку, чтобы обсудить как продвигаются его дела. Энди даст ему посыл… попытается дать. Он бы давно это сделал, когда б не телемониторы и понатыканные всюду «жучки». Ожидание позволило ему обдумать стратегию нападения, еще и еще раз проверить наиболее уязвимые места. Кое-что в сценарии он мысленно переписал, и не один раз.

Ночами, лежа в темноте, он неотвязно думал: Большой Брат [24] все время смотрит на тебя. Помни об этом каждую секунду, об этом прежде всего. Ты под колпаком у Большого Брата, поэтому, чтобы спасти Чарли, ты должен их всех перехитрить.

24

В послевоенном романе — антиутопии английского писателя Джорджа Оруэлла «1984» Большой Брат, олицетворяющий собой верховную власть в тоталитарном государстве, имеет возможность скрытно наблюдать за частной жизнью каждого человека.

Он спал как никогда мало, в основном потому, что опасался заговорить во сне. Иногда часами лежал, боясь даже пошевелиться, — вдруг их насторожит, что накачанный наркотиками человек ведет себя излишне беспокойно. А когда его все же смаривало, спал чутко, видел странные сны (его преследовал одноглазый Джон Сильвер, долговязый пират с деревянной ногой) и то и дело просыпался.

Избавляться от торазина оказалось проще простого — они ведь были уверены, что он без наркотика не может. Ему теперь приносили таблетки четыре раза в день и ни о каких тестах со времени аварии не заговаривали. «Похоже, они махнули на меня рукой, — решил Энди, — и сегодня на прогулке Пиншо сообщит мне об этом».

Иногда он, откашливаясь, выплевывал таблетки в кулак, а затем вместе с объедками отправлял в мусоропровод. Иногда он прихватывал их в туалет. А то еще делал вид, будто запивает их пивом, а сам сплевывал в полупустую банку, где они благополучно растворялись. Про банки он как бы забывал и, когда пиво окончательно выдыхалось, выливал его в раковину.

Видит Бог, все это он делал не профессионально, чего наверняка нельзя было сказать о тех, кто за ним наблюдал. Но вряд ли они сейчас наблюдали за ним так уж пристально. В противном случае, рассуждал он, его бы давно накрыли. И весь сказ.

Дрейфус вместе с женщиной, чей сын в данный момент катался на тарелочке в компании инопланетян, карабкался по склону Чертова Пальца, когда раздался короткий зуммер, что означало: открывается дверь. Энди едва не подскочил.

Ну вот, пронеслось в голове.

Вошел Герман Пиншо. Он был ниже ростом, чем Энди, хрупкий, изящный; с первого дня Энди почувствовал в нем что-то женственное, хотя и не мог себе объяснить, что именно. Сегодня Пиншо был в серой водолазке и легком костюме — как с картинки сошел. И, как всегда, улыбочка.

— Доброе утро, Энди, — сказал он.

— А? — встрепенулся тот и, помедлив, словно в раздумье, ответил: — Здравствуйте, доктор.

— Ничего, если я выключу? У нас ведь сегодня прогулка, не забыли?

— Да? — Энди нахмурился, но затем лоб его разгладился. — Ладно. Вообще-то я его не первый раз смотрю. Конец мне нравится. Очень красиво. Он улетает на тарелочке, представляете? К звездам.

— Красиво, — согласился Пиншо и выключил телевизор. — Ну что, пойдем?

— Куда? — спросил Энди.

— На прогулку, — терпеливо повторил Пиншо. — Вспомнили?

— A — а, — кивнул Энди, — да — да.

Он поднялся.

* 5 *

Дверь из апартаментов Энди выходила в просторный холл с кафельным полом. Свет здесь был рассеянный, приглушенный. Где-то рядом находились диспетчерская или вычислительный центр; там едва слышно гудели машины, туда входили с перфокартами, а выходили с кипой распечаток.

Под дверью Макги прогуливался молодой человек в спортивного покроя пиджаке, словно только что из магазина, — сразу видно, правительственный агент. Под мышкой пиджак слегка оттопыривался. Агент торчал здесь согласно инструкции, и как только они с Пиншо начнут удаляться, он последует за ними — разговора он слышать не будет, однако из виду их не выпустит. С этим, подумал Энди, сложностей не возникнет.

Они направились к лифту, агент пристроился сзади. Сердце у Энди колотилось — казалось, сотрясается грудная клетка. Вместе с тем он без видимых усилий подмечал детали. С десяток дверей без табличек. Некоторые из них бывали открытыми, когда Энди проходил ранее по этому коридору, — например, тут была какая-то специализированная библиотека, фотокопировальная комната, но остальные представляли для него загадку. Чарли может находиться за любой из этих дверей… или вообще в другом здании.

Они вошли в лифт, где бы запросто разместилась больничная каталка. Пиншо достал связку ключей, повернул один из них в замке и нажал кнопку (все кнопки были без обозначений). Внутренние створки закрылись, и кабина поплыла вверх. Агент удобно расположился в дальнем углу. Энди стоял, засунув руки в карманы своих «Ли Райдере», на лице его блуждала бессмысленная улыбка.