Несущая смерть

Йоши приложил руку ко лбу и зашипел.

– Что, черт возьми, стряслось? Никакого уважения к телесной боли у этих мужланов.

Брат с сестрой посмотрели в небо и увидели, как над головами пронесся еще один грозовой тигр и с треском приземлился на настил. Хана слыхала разные байки и знала, что зверя звали Буруу. Он был великолепен – широкая грудь, бугрящиеся мускулы, огонь, сверкающий в глазах, молнии, пробегающие по механическим крыльям.

Но еще больше Хана была очарована девушкой, ехавшей на Буруу верхом. Юкико. Девушкой, которую она впервые увидела на Рыночной площади Кигена: из носа у нее текла кровь. А сёгун зажал в кулаке железомёт, нацеленный ей в голову.

А потом Хана вспомнила слова Юкико, которая собиралась показать, на что способна одна маленькая девочка.

Волосы Юкико ниспадали на плечи черными волнами, удерживаемые очками, которые были приподняты на лоб. Заколыхался шквал листьев, отметивших прибытие Юкико и грозового тигра. Девушка была бледна как пепел. Хана понимала, почему люди так о ней отзывались. Помимо внешней красоты таилось в ней что-то еще – некая свирепость в том, как она двигалась. А в воздухе вокруг нее гудело электричество.

Йоши склонил голову, на губах заиграла легкая, но кривоватая улыбка.

– Танцующая с бурей.

Девушка улыбнулась в ответ.

– Просто Юкико, Йоши-сан.

Кайя встретилась глазами с Буруу, и Хана почувствовала презрение в сознании самки, низкое рычание в ее груди. Хана смотрела то на парочку тигров, то на свою спасительницу.

Юкико спасла их после нападения на Киген. Именно ей Хана обязана жизнью.

Хана заметила, что у Юкико, прежде такой бледной, внезапно раскраснелось лицо, а глаза широко распахнулись.

Хана ощутила ее гнев. Тоску. Печаль.

– Ты в порядке, Юкико-сан?

Юкико вздохнула, присела рядом с братом и сестрой, убрала с губ выбившуюся прядь волос. Капли дождя падали на кожу, сверкая, словно драгоценности.

Голос у нее был тяжелым, как свинец.

– Мне жаль, что приходится поступать с вами таким образом. Увы, но у вас не будет времени отдохнуть. Но кое-что случилось. Среди повстанцев – раскол. Я уезжаю отсюда сегодня же. И хочу, чтобы вы двое присоединились ко мне.

– Раскол? – Хана моргнула. – А почему?

– Внутри Гильдии Лотоса зреет мятеж. Я думаю, мы можем использовать мятежных гильдийцев как союзников, но не все Кагэ готовы встать рядом с ними и вместе бороться. Дело в застарелой ненависти, обидах и политике. В общем, Буруу, Кайя и я отправляемся на корабле с некоторыми менее воинственными Кагэ в город Йама. Даймё Лисов пренебрег сёгунатом, отказавшись присутствовать на королевской свадьбе. Он не дружит ни с правительством, ни с Гильдией. И я надеюсь, что он, вероятно, станет нашим союзником.

– Ты бросаешь своих маленьких друзей-повстанцев, – проронил Йоши. – Как же так?

– Я собираюсь продолжить борьбу. Но не могу быть частью восстания, которое убивает невинных людей. Надеюсь, вы сможете это понять. И надеюсь, вы пойдете со мной.

Хана изо всех сил старалась не хмуриться.

– А куда нам еще деваться?

– Куда хотите. Я не желаю, чтобы вы чувствовали себя обязанными мне. Это война, и я увязла в ней по уши. Я буду сражаться за то, чтобы свергнуть Гильдию и освободить страну от кровавого лотоса. От смога. От мертвых земель. От яда, который и есть чи.

– Верно, – улыбнулась Хана. – Я слышала, как ты говорила по радио.

– Меня называют преступницей. Говорят, я пытаюсь уничтожить страну, а не только Гильдию. И на каждого, кто слушает пиратское радио, приходится дюжина тех, кто мечтает вернуться во времена изобилия. – Юкико пожала плечами. – И в глубине души я не виню их. Простого ответа не существует. Когда Гильдии не станет, на нас обрушатся тяжелые времена.

– Нас еще более тяжелые времена настанут, если Гильдия выстоит.

– Попробуй убедить в этом орущую толпу.

– Голоса трех Танцующих с бурей прозвучат громче, чем один.

Йоши усмехнулся, однако оставил свое мнение при себе.

Юкико посмотрела на Йоши и Хану, и в ее глазах был явный вопрос.

– Ты – очень умная девушка, Юкико! – Смех Ханы будто озарил сгущающиеся сумерки. – Но ты свихнулась, если считаешь, что после всех передряг нам снова захочется спать в канавах.

– Значит, вы со мной? Будем бороться вместе?

– Мы сделаем даже больше. Другого пути нет. – Хана взяла брата за руку. – Мы, черт возьми, победим.

Юкико усмехнулась и заключила ее в крепкие объятия. Хана была ошеломлена внезапным проявлением привязанности, но ощутила успокаивающую силу в объятиях Юкико, тлеющий жар Буруу и Кайи за спиной, и, казалось, впервые за целую жизнь почувствовала себя уверенно и в абсолютной безопасности.

Поэтому она поцеловала Юкико в щеку и обняла в ответ, купаясь в незнакомом тепле.

Девушки, наконец, оторвались друг от друга. На них тотчас, завывая, набросился ветер. И Кайя шагнула в пропасть и расправила одно крыло, опустив плечо к земле.

– ЛЕТИ СО МНОЙ. —

Ветер рвал волосы, выл в ушах, и она кричала во все горло и цеплялась пальцами за перья арашиторы. Пока они летели сквозь клубящуюся влажную мглу, воздух заиндевел, и Хана наклонилась ближе к Кайе, крепко обхватив ее за шею. Одежда насквозь промокла, пряди прилипли к лицу, желудок рухнул вниз, почти к коленям, а оставшийся глаз горел огнем.

Они набирали высоту.

Справа она видела Юкико и Буруу, а за ними следовал неболёт «Куреа». Судно было торговым, четыре больших гребных винта рассекали студеный воздух, а надувную часть – вытянутый воздушный шар – украшало изображение огромного дракона, изрыгающего пламя по всему полотну. Где-то на борту находился Йоши – он наотрез отказался забираться на спину грозовой тигрицы.

Мысли Ханы перенеслись в детство: короткое путешествие на корабле, которое они всей семьей совершили после того, как отец выиграл ферму. Тогда Хану охватило благоговение, а в животе порхали бабочки. Это был единственный раз в жизни, когда она летала. Йоши всю поездку провел в каюте, стараясь не блевать.

Воздух стал острым, как бритва, и с губ Ханы слетали белые струйки.

Она вцепилась в шею Кайи так сильно, что заныли руки, а стук зубов отдавался где-то в голове. И как раз в тот момент, когда она предположила, что они должны повернуть назад, поскольку им никогда не пробиться сквозь тучу, небо покраснело, а серая мгла исчезла, превратившись в море цвета стали, катившее внизу волны, простирающееся широко, далеко, словно вечность. Скалы Йиши, покрытые снегом и мерцающие, пронзали облачный покров. Жадные ветры вырвали у Ханы изо рта богохульство, и весь мир под облаками был забыт, погрузившись в океан неба Шимы.