Нет покоя в "корейских лесах". (Шаг третий)

— Какая нехорошая у тебя хальмони, — поддерживает девочку ХюнКи. — Но тебе не кажется, что она это сделала не просто так?

— Ей посоветовал доктор Рю, — неохотно отвечает Юри.

— Вот видишь… Думаю, не стоит напоминать о том, что доктора нужно слушаться, — получив в ответ кивок, дедушка продолжает: — Он заботится о твоём здоровье… и хальмони тоже.

— Ты прав, — вздохнув, соглашается внучка. — Но мне и правда скучно.

— Раз уж пришла… сиди. А я продолжу с твоего позволения, — получив очередной кивок от Юри, ХюнКи возвращается к прерванному занятию.

Присутствует некоторое неудобство, после появления столь приятного груза на коленях, приходится делать всё на вытянутых руках. Но работа по шлифовке поверхности скорее нудная, нежели утомительная. Вот дед и не говорит ничего. Он вообще старается лишний раз не тревожить притихшую внучку, которая с любопытством во взоре наблюдает за монотонным движением наждачной бумаги по практически гладкой деревянной поверхности. Вниз летят мелкие пылинки, кружась на ходу. Сухие узловатые пальцы ХюнКи крепко держат заготовку. Юри видит, что дедушка даже не напрягается.

— Ты такой сильный, харабоджи. Вырасту, тоже стану сильной!

— Тебе ни к чему быть сильной, соннё. Лучше вырасти красивой и умной. И я буду счастлив! — ХюнКи улыбается, о чём-то задумавшись. — Подрастёшь, выйдешь замуж за достойного молодого человека…

— Бе-е-е! — кривиться Юри, прерывая любимого деда. — Какая гадость!

— Почему гадость? — удивляется тот.

— Все парни — дураки! Я лучше с тобой жить буду.

После столь безапелляционного заявления ХюнКи негромко смеётся, остановившись.

— Не, ну а что? ДонРён всё время меня за косички дёргает. Надоел уже!

— ДонРён — это кто? — прищуривается ХюнКи.

— Одноклассник. Ненавижу его!

— Знаешь, почему он так делает?

— Нет, — отрицательно мотнув головой, Юри поднимает взгляд на любимого харабоджи.

Приняв заговорщический вид, ХюнКи наклоняется к уху внучки и тихо-тихо шепчет:

— Он это делает, потому что ты ему нравишься.

Девочка задумывается над сказанным, уйдя глубоко в себя. Дед тем временем возвращается к монотонной работе, которую он полюбил давным-давно именно за её монотонность и неспешность. Прошли те времена, когда решения приходилось порой принимать на ходу. К сожалению, не все они были правильными. О чём ХюнКи в тайне от всех сожалел.

(Примерно через полчаса в особняке семьи Сон.)

По всему зданию носятся люди, заглядывая в каждый уголок. Происходит что-то непонятное. Создаётся впечатление, будто начался пожар во время наводнения. Но, как ни странно, делается всё очень тихо и осторожно. В комнате наблюдения сейчас находятся трое: Ли МуХён, один его подчинённый и госпожа СоХи. Старая женщина явно в раздражённом состоянии. Её можно понять. После пробуждения и необходимого утреннего моциона она пошла проведать любимую внучку, что заболела на днях и сейчас лечится дома под её — СоХи чутким присмотром. Однако, на месте девочки не оказалось. Решение было принято моментально. Вызов начальника безопасности и точные команды прислуге сделали своё дело. «Сонное царство» зашевелилось, но пока что обходятся без включения сирены и всеобщей «мобилизации».

— Нету, госпожа, — съёжившись, докладывает молодя служанка в белом переднике, только что вернувшаяся из одного подсобного помещения.

— Она точно не покидала дом? — в очередной раз задаёт вопрос СоХи, глядя на начальника службы безопасности.

— Нет, госпожа. Она не выходила за пределы периметра. Это точно, — кланяется МуХён. — Мы с охранником ТхэСоном просмотрели все записи камер наружного наблюдения. Маленькая госпожа внутри здания.

Загвоздка в поиске Юри заключается в том, что в самом доме нет камер наблюдения. Сделано так для того, чтобы записи частной жизни семьи, не дай Бог, не попали не в те руки.

Выйдя в холл и выслушав доклады остальных слуг, бабушка командует:

— Значит так! Вы все продолжаете поиски. Я хочу, чтобы был осмотрен каждый закуток, каждый угол и даже подвал с чердаком. Выполняйте!

Присутствующие кланяются и почти бегом отправляются исполнять распоряжение Сон СоХи. Бабуля быстро пошла в сторону комнат. МуХён сопровождает госпожу, не спрашивая, куда та направилась. Он просто идёт следом.

— Для начала разбужу ХюнКи, — ни к кому конкретно не обращаясь, произносит она. — Может быть он знает, куда подевалась Юри.

Заглянув в комнату, давно облюбованную супругом, СоХи видит пустую не расстеленную кровать.

Тем временем ХюнКи выходит из мастерской и с удивлением наблюдает за суетой вокруг, пока идёт в сторону холла.

— «Чего все всполошились?» — думает дед и, пожав плечами, продолжает движение. Ему и невдомёк из-за кого, по сути, весь «сыр-бор».

Он решил заглянуть на кухню, но для того, чтобы туда попасть, необходимо пройти через холл. Просто его мастерская находится в другом конце здания. Вот и приходится деду каждый раз переться через весь особняк, захоти он чего-нибудь перекусить. Разумеется, он может позвать кого-то из прислуги, и те с радостью принесут всё что угодно. Однако, ХюнКи последние годы редко прибегает к их помощи, предпочитая делать всё самостоятельно, за редкими исключениями.

— Где тебя носит?! — окликает его супруга, вывернув из-за очередного поворота в паре десятков шагов от холла.

— В мастерской был, — недоумённо смотрит в ответ на жену дед.

— У нас беда! — СоХи растирает лицо руками.

— Какая?

— Юри пропала…

— Пф! — фыркает ХюнКи. — Тоже мне «беда». Она у меня в мастерской спит. Пришла минут сорок назад и, между прочем, пожаловалась на тебя. Почему её любимая хальмони отобрала у бедной соннё все игрушки?

— Тфу! Старый… — от души изобразив плевок, СоХи замолкает на полуслове и косится на МуХёна.

Директор службы безопасности стоит молча, до этого поклоном без слов поприветствовав господина Сона. Вид у него, как всегда, невозмутимый и где-то даже отстранённый. СоХи не просто так прервалась. Она решила, что не стоит посторонним, Ли МуХён всё же не член семьи, слышать, как порой она называет супруга.

— Ты свободен, МуХён, — отпускает она подчинённого.

— Как скажете, госпожа, — кланяется ей, а затем её супругу директор службы безопасности и уходит.

— Распорядись там, чтобы все вернулись к своим прямым обязанностям, — летит ему в след ещё одно распоряжение от СоХи.

— Да, госпожа, — остановившись, вновь кланяется он.

— Пошли! — схватив мужа за рукав рубахи, командует бабуля, практически таща за собой не упирающегося деда.

Оказавшись в мастерской, СоХи видит, как Юри, свернувшись калачиком, лежит на старом пошарпанном кожаном диване прикрытая пледом такого же вида. Бабуля бросает гневный взгляд на мужа.

— Что это такое?

— Это — «твоя соннё, ёбо»,— с укоризной и толикой иронии в голосе указывает рукой на девочку ХюнКи. — Ты что, не узнала её? Может быть, стоит сходить в клинику, провериться ещё разок?