Нет пути назад
Шрифт:
– Где-то я это уже слышал, господа.
– Аль Капоне. Американский гангстер.
Князь Камсаркани неодобрительно покачал головой. Не слишком лестное цитирование, признаю – и уж конечно дворяне не должны вести себя подобным образом. Беда только в том, что по-другому не получается…
В нагрудном кармане князя Камсаркани зазвонил телефон, он принял звонок, аж побледнел лицом.
– Их Высочество изволят прибыть с минуты на минуту…
– Отец!
Господи…
Нико, Николай всегда звал меня именно так – отец. Не папа, а отец, как научила Ксения. Черт бы побрал
– Все нормально. Все нормально… что ты как маленький. Все нормально, я живой… Все в порядке…
Ксения – на ней был брючный костюм, который она использовала для конных и яхтенных прогулок, – посмотрела на меня, потом на фон Коффа и князя Камсаркани. Да так, что не по себе стало даже мне.
– Пошли вон… – сказала она.
Барона и князя как ветром сдуло…
Она подошла ближе. В этом костюме она совсем не походила на Ее Высочество, Регента Престола, тем более на императрицу. Скорее на молодую вдову какого-нибудь преставившегося престарелого магната-миллиардера. Лет тридцати с чем-то.
– Нико, – спокойно сказала она, – как ты себя ведешь на людях?
Николай повернулся, глаза его сверкали от ярости.
– Да пошла ты! Я уже взрослый, ты не смеешь мне указывать, mama, поняла! Это моя жизнь, поняла, моя!
Ксения дернулась, как будто ей влепили пощечину.
– Нико, – я чуть отстранил сына от себя, посмотрел ему в глаза, мои, кстати, глаза, на сто процентов мои, – твоя мама хочет тебе добра. И если даже она не права, скажи ей это с уважением, а не так, как сейчас…
Николай дернул плечами и вырвался:
– Да пошли вы все!
Хлопнула дверь. Я встал из кресла. Казаки удалились еще до этого, не желая стать мишенью высочайшего гнева.
– Дай угадаю… – я встал с кресла… хорошо-то как, – он бросил университет и не желает проходить практику в банке. Я прав?
Ксения посмотрела на меня, как будто впервые видела. Потом достала из сумочки платок.
– На, вытрись… – сказала она чужим, надтреснутым голосом, – ты весь в крови…
И то верно. Когда в метре от тебя человеку вышибают мозги, а потом то же самое пытаются сделать с тобой, чистеньким не останешься.
Из бара я достал бутылку «Смирновской», № 32, плеснул на руку, как смог, вымыл лицо… щиплет, конечно, безбожно, но никакой заразы не будет. Вытерся… посмотрел на платок… весь в бурых следах крови, какие-то разводы. Граф Дракула после охоты, никак не меньше…
Эх, яблочко, и куда ж ты катишься…
Ксения беззвучно плакала в кресле у туалетного столика, в том самом, в каком только что сидел я, закрыв лицо руками.
Истерику у дамы можно вылечить простой водкой, но только не в том случае, когда перед тобой почти что императрица. Здесь чистый спирт потребен.
Ну что вы, сударыня, как же я могу предложить даме водку. Чистый спирт…
Спирта, кстати, в баре не было. А абсент, зеленая фея… семидесятиградусное очень обманчивое питие – совсем не то, что надо в такой ситуации. Оно скорее поможет
сойти с ума, чем сохранить остатки рассудка. И потому я выбрал самое крепкое, что только было, «Шустовскую», шестидесятиградусную водку, налил ее в большой стакан для виски и заставил Ксению выпить сие адское зелье. Закашлялась… но выпила.– Ксень… он взрослый парень. Затем ты его так трамбуешь…
Она со стуком поставила стакан на столик.
– Все вы одинаковые… – сказала она, – неблагодарные твари…
– Он уже взрослый мужчина. Он что, нашел себе женщину?
Ксения горько усмехнулась:
– Еще бы. Подцепил в Париже какую-то безродную б… Господи… он мог быть принцем Европы, на него и в доме Лихтенштейна засматривались, и в Норвегию приглашали, и греческий дом…
– Ксень, он не разменная монета в династических играх.
– Да перестань. Всем вам нужно одно – б… в постели, королева на людях и чтобы ни слова против, да? Рядом с равной женщиной вы себя ничтожными чувствуете. Ты-то сам кого выбрал? Правильно, со мной так никогда не получалось, как с этими…
Ксения сказала еще несколько слов, злых и обидных, совсем не приличествующих принцессе Правящего Дома.
Я ничего не ответил. Просто встал на колени – перед дамой можно – обнял ее, и она вцепилась в меня. Двое потерпевших кораблекрушение в бурном море судьбы.
– Ксень, не злись, ладно?
– Да разве я злюсь… – устало сказала она, – злиться на тебя все равно что злиться на погоду. Ты просто мужчина, и этим все сказано. Ладно, все.
Она оттолкнула меня от себя, встала. Пришла в себя.
– Что происходит? Что вы творите? Что произошло у вас с Толстым? Вы что, решили устроить дуэль из-за меня?
– Как ты представляешь себе Толстого в качестве дуэлянта?
– Ну, он в университете был неплохим фехтовальщиком. И если оскорбленный выбирает оружие… Он правда мертв?
– Да, в соседней комнате.
Ксения никак не отреагировала на то, что в соседней комнате лежит труп.
– И я его не убивал.
– А кто его убил?
– Профессиональный убийца. Скорее всего, из Англии. Перед смертью он крикнул: «Боже, храни Короля!»
– Но за что?
– Не «за что», а «почему».
Я достал из кармана телефон – телефон графа Толстого – и показал его, ничего не говоря. Ксения все поняла.
– Ужас…
Я посмотрел на аквариум… в этой комнате был аквариум, большой морской аквариум на полстены, и был он здесь не просто так. Дело в том, что аквариумные рыбки чувствуют излучение, когда комнату прослушивают, и начинают метаться, вот почему во многих солидных офисах стоят огромные аквариумы. Сейчас рыбки вели себя привычно – сонно, но это ничего не значило.
На листке бумаги я написал несколько слов, протянул Ксении. Она прочла, кивнула.
– Ты поговоришь с ним? – Она кивнула на дверь.
– Да, поговорю. Но если почувствую, что он прав, переубеждать не буду.
– Я и не надеялась, – саркастически сказала Ксения. – Где встречаемся?
– В вашем будуаре, мадам. В вашем будуаре. И полагаю, барон фон Кофф не будет против немного… придержать лошадей.
– Как ты?
Николай не ответил. Он просто стоял посреди Бального зала и рассматривал новое панно на стене, посвященное крайней победе над британским флотом.