Нет убежища золотой рыбке
Шрифт:
Я взглянул на часы: 8.15. Пора идти в полицию и заявить о краже пистолета. Некоторое время я повторял слова, которые скажу им, потом вывел машину и поехал в город. По дороге я остановился, чтобы купить сигарет. Обычно я покупал их в холле гостиницы «Империал», так как там всегда легко найти место для стоянки.
Пухлая добродушная продавщица из киоска достала две пачки сигарет, едва завидев меня.
– Доброе утро, мистер Менсон, – сказала она. – Хорошенькие, я вижу, дела у нас творятся.
– Вы правы. – Я заплатил за сигареты. – В такое время одни жестокости на свете.
– Да, да,
– Не думаю. В нем мало для нас интересного.
– Ну, в вечерней газете наверняка расскажут больше. Знаете, мне кажется, убийство будет интересным и волнующим.
Минуту-другую я обсуждал с ней происшествие, потом торопливо попрощался:
– Надо же, меня ждет уйма работы, а я болтаю тут добрых десять минут.
– Точно! Тогда до свидания, мистер Менсон.
Я поехал в редакцию.
Джо Смолл, ночной вахтер, уже собирался уходить, окончив дежурство. Увидев меня, он подошел:
– Доброе утро, мистер Менсон, я слышал, произошло убийство.
– Да, теперь только такое и случается, сами знаете.
– Верно, верно, так оно и есть. – Он зевнул. – Сегодня вечером опять придется работать, мистер Менсон?
– Видимо, да.
– Значит, еще увидимся, – сказал он и ушел.
Я смотрел ему вслед, пока вахтер не скрылся из виду. Потом задним ходом въехал на стоянку и отправился в полицейское управление.
Дежурил сержант Фред Джексон. Он поигрывал каким-то желтым формуляром и явно скучал. Это был коренастый парень среднего роста. Раньше, когда служил в автоинспекции, он пытался привлечь меня по обвинению в нарушении правил. Состряпал он его неуклюже. Обвинение пришлось снять, и он получил выговор. Приязни ко мне он не испытывал. При моем появлении черты его лица стали жесткими.
– Доброе утро, сержант, – сказал я и подошел к перегородке.
– Вам что-нибудь нужно?
– Я хотел бы заявить о пропаже оружия.
Достав лицензию, я положил ее на перегородку перед сержантом.
Он просмотрел ее, ковыряя при этом в ухе кончиком карандаша. Потом поднял на меня глаза.
– Ну?
– Я положил пистолет в ящик для перчаток, уезжая вечером с работы. Утром приехал в редакцию, открыл ящик, но пистолета там не оказалось.
Он вынул карандаш из уха, осмотрел его и вытер. Потом пододвинул к себе какой-то бланк:
– Фамилия и адрес?
Как только я назвал Истлейк, он насторожился:
– Вы живете в Истлейке?
– Я ведь уже сказал.
– И у вас, значит, пропал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра?
– Правильно.
Он указал толстым пальцем на скамью у стены:
– Сядьте там.
– Мне некогда. Я просто хочу заявить о пропаже оружия, и этого достаточно, не так ли?
– Это вы так думаете. Сядьте там.
Я не повиновался. Он злобно посмотрел на меня, потом передвинул рычажок интеркома.
– Лейтенант, у меня тут человек, который живет в Истлейке и заявляет о пропаже автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
– Ну так пошли его ко мне, – отозвался спокойный голос.
Сержант указал на дверь:
– Вторая дверь на втором этаже.
Я поднялся наверх по бетонной лестнице, постучал, повернул дверную
ручку и вошел.Лейтенант Эйб Голстейн сидел в неуютном маленьком кабинете за обшарпанным столом. Время от времени мы с Линдой встречали его в гольф-клубе. Голстейн прекрасно играл в бридж. Он был холостяком, и о нем говорили разное. Однако люди, хорошо его знавшие, утверждали, что у него есть только две страсти: полицейская работа и бридж. Мужчина лет сорока, с серо-стальными глазами, большим выразительным носом и коротко остриженными волосами, черными как уголь. Его считали чрезвычайно способным и проницательным полицейским, без которого капитану Шульцу давно пришлось бы подать в отставку.
– Добрый день, мистер Менсон, это вы заявляли о пропаже пистолета?
– Да, я. Здравствуйте, лейтенант.
– Как поживает ваша жена? – Он предложил мне сесть.
Я уселся напротив него.
– Спасибо, неплохо. Послушайте, лейтенант, мне давно уже следовало быть в редакции. Нельзя ли как-нибудь ускорить дело? Я всего лишь хочу заявить о пропаже оружия. – Я протянул ему свою лицензию. – После нападения на Митфорда мы с мистером Чендлером пришли к выводу, что мне не помешает обзавестись пистолетом. Вчера я получил его. Перед отъездом домой я положил пистолет в ящик для перчаток и больше его не видел. Только сегодня утром, приехав в редакцию, я обнаружил пропажу.
Он пододвинул блокнот и взял ручку.
– Погодите, давайте уточним, в котором часу вы вчера ушли с работы?
– Примерно в половине восьмого.
– Вы сразу поехали домой?
– Нет, сначала я зашел в закусочную напротив редакции, а потом уже уехал домой.
– Разве вы не ужинаете дома? – Он поднял глаза и приготовился записывать.
– Обычно да, но вчера жена была у подруги.
– Вы запирали машину?
– Нет. Я знаю, что это небрежность с моей стороны. Сначала я положил пистолет в ящик, потом пошел поесть. Я торопился, хотел поскорее оказаться дома, меня ждала масса работы.
– Значит, поужинав, вы поехали прямо домой?
– Да. Дома я забрал почту и отвез жене к мисс Бауер. Передал жене письма, и мы немного поговорили. Жена собиралась ехать с мисс Бауер в Даллас, так как у нее заболела мать. Потом я вернулся домой.
– Машину вы оставили перед домом мисс Бауер?
– Да.
– Запертую?
– Нет.
– Когда вы приехали домой?
– Пожалуй, без чего-то девять. Я поставил машину в гараж и сел за работу. Сегодня утром я остановился у гостиницы «Империал» и пошел купить сигарет. Машину оставил…
– Незапертой, – прервал меня Голстейн.
– Да. Когда подъехал к редакции, то увидел, что пистолета нет, вот и отправился сюда.
Лейтенант посмотрел на свои заметки.
– Значит, ваша машина оставалась незапертой с момента, когда вы положили в нее пистолет, и до сегодняшнего утра, правильно?
– Да. Я понимаю, что поступил неосторожно, но у меня столько разных дел в голове, что просто забываю запирать машину.
– Это понятно, вы делаете замечательный журнал. Так, давайте повторим: пистолет могли взять, когда вы ужинали, пока вы разговаривали с женой у мисс Бауер и когда вы остановились сегодня утром купить сигарет. Правильно? – Он поднял на меня глаза.