Нет звездной болезни

Я открыла рот в недоумении. Историк ни разу никого не называл на «ты», как равного. Общение с ним не выходило из рамок студент-преподаватель. Ну и вопрос сам по себе казался немного странным, что определённо только смущало.

– Он насмехался надо мной, - тихо призналась и потупила взгляд. Мужчина, ещё раз пригладив волосы, обратился сначала к Славе, а потом сел на соседний стул.

– Вячеслав, раздайте, пожалуйста, всем тесты и приступайте к их выполнению. А ты, Алиса, ничего не понимаешь. У каждого из нас есть то, что мы скрываем от остальных или пытаемся скрывать, и каждый делает это так, как может. Вот ты, например, что скрываешь от матери или отца?

– От них обоих, - честно призналась, значительно понизив голос, хотя рассказывать особого желания не наблюдалось.
– От матери скрываю, что хорошо лажу с отцом и что собираюсь уйти из дома через год. От отца скрываю плохие отношения с матерью и то, что увлекаюсь музыкой. Про побег он тоже ничего не знает.

– И ты считаешь это разумным? Уходить? – он посмотрел на меня строго, будто отчитывал маленького ребёнка, который по своей глупости решил погулять там, где это делать не следовало.

– Вполне. По крайней мере, вне дома мне будет намного спокойнее.

– Хорошо, - Людвиг Аристархович закивал головой. В такие моменты он казался мне уже выжившим из ума стариком, но только с виду и в особые секунды, когда он уходил в так называемый транс. Он просто размышлял, отключившись от этого мира. Прошло всего пара секунд, а старичок уже воспрянул духом и с улыбкой заговорил:

– Пожалуй, если ты сделаешь быстро весь тест, я тебя отпущу. И разговор мы отложим на следующий раз, который наступит не так уж скоро. Через две недели, я сейчас ухожу в отпуск, а историю будет вести Михаил Сергеевич, с ним ты вряд ли найдёшь общий язык или попытаешься сделать это. Я вот о чём хочу попросить тебя, Алиса, - мужчина наклонился ко мне и понизил голос до едва различимого шёпота, - постарайся не бедокурить эти две недели и запомни: то, что было плохим, может вдруг обернуться хорошим, а хорошее в любой момент может перейти на сторону зла. Душой ты на стороне добра, а вот делами, увы, на противоположной. Тебе следует выбрать. И выбор будет зависеть от того, кто ограничен в своей физической свободе, но не духовной. Пройдёт немного времени, и ты поймёшь. Смиришься, начнёшь жить и поймёшь: всё на свете не случайно. А теперь делай тест и иди. На сегодня ты свободна.

Мне бы ужасно хотелось расспросить Людвига, узнать ответы на кучу появившихся вопросов, но он явно не был настроен на диалог. Мужчина был также известен на весь ВУЗ своим упрямством и "партизанством", если уж не захочет что-либо говорить, то не станет. Так и наша с ним первая встреча оказалась не менее интересной. Я разбила окно на глазах Людвига Аристарховича. Нечаянно, конечно, просто полезла на подоконник и упала, локтем попав прямо по стеклу. Мужчина как раз шёл мимо, но я даже не старалась сбежать. Студенты как раз повылезали из душных аудиторий (это было в мае, тогда история у нас только началась, но две пары из двух состоявшихся я успела прогулять, поэтому преподавателя в глаза не знала). Тут, как назло, в коридоре появилась моя мать с криком, недовольно размахивая руками, словно ветряная мельница. Естественно, ближе всех к окну стояла я, а Людвиг в паре шагов. Мать жутко взъелась на меня, начала кричать, а старичок вдруг выдал: "С чего вы взяли, мадам, что эта очаровательная юная леди разбила окно? Где свидетели?". Мать в ответ спросила его самого о произошедшем, но мужчина сразу замахал руками в знак протеста и удалился под громкое высказывание: "Не пойман - не вор!". Мне пришлось втихую бежать за ним, чтоб поблагодарить. "Я не знаю вашего имени, но спаси..." - начала свою пылкую речь, но была прервана. "Если хоть раз посетишь такой предмет, как история, то узнаешь моё имя, Алиса," - мужчина быстро пошёл дальше по коридору. А я осталась. Надо признать, мне было ужасно стыдно за такое своё поведение, и именно с того момента моя посещаемость по истории стала стабильной, а иногда мне удавалось ходить на пары с другими группами, чтоб поговорить с Людвигом Аристарховичем.

Почему-то именно сейчас он замолчал, не давая объяснений. Хотя, если подумать логически, этот хитрый старичок всё знает лучше всех, его слова никогда не поддавались объяснениям, а некоторые логике. Так что единственным верным решением было доделать тест и идти, куда глаза глядят. Работа заняла не больше десяти минут, я быстро отдала лист и само задание преподавателю и, не попрощавшись ни с кем, ушла.

В голове снова начал крутиться знакомый с утра мотив. Пара закончилась для меня немного раньше, чем я думала, теперь оставалось топать или домой, или шататься по улице, или же... сходить посмотреть на привезённые музыкальные инструменты! Приняв, как мне казалось, верное решение, я побрела к актовому залу. Свобода! Ну хоть сегодня есть долгожданная возможность прикоснуться к какой-нибудь гитаре, ведь мать не просто забрала "мою верную подругу", но и надёжно её спрятала.

На самом деле мне было прекрасно известно место нахождения гитары, вот только достать инструмент без участия маман было невозможно. Хотя бы потому, что около года назад, она вызвала мастера, который и встроил кодовый замок в дверь шкафа. Именно за этой дверь хранилась моя подружка. Раз уж выбора не осталось, пришлось воспользоваться привилегиями дочери директора и использовать здешние инструменты.

Так как студенческий совет нашего университета частенько сидел в актовом зале и решал какие-либо проблемы, ключ от него давали каждому встречному-поперечному. Ну, а уж мне никак не могли отказать, пусть даже знали, что сейчас в зале находится достаточно дорогое оборудование. На вахте сидел пожилой добрый мужчина, который вот-вот собирался уйти на пенсию. Жалко, но что поделать.

– Можно, пожалуйста, ключик от актового, - вежливо попросила и улыбнулась старичку, который, покопошившись в выдвижном ящике, протянул мне вожделенный предмет с понимающим напутствием:

– Опять пары прогуливаешь? Ох, уж расскажу же я твоей матери всё! Вот как только соберусь на пенсию, так и расскажу!
– засмеялся мужчина. Всё дело в том, что вряд ли он расскажет что-либо. Во-первых, ключи студентам на руки не выдают. Он же нарушил правило. Во-вторых, пенсия пенсией, но она наступит у Виктора Семёновича не так скоро... пока не уволят.

– Не-ет, - удовлетворённо протянула, - сегодня просто хочу подумать.

– Ну, думай, - закивал он седой головой и снова уткнулся глазами в книгу. Я же медленно пошла в сторону актового зала.

– Испепелив все чувства, брошу их на ветер, - отчётливо начала, представляя ревущую толпу, адреналин в крови и самый настоящий концерт, чему сбыться не суждено. Чувства переполняли только лишь от того, что я тут придумала.

– Ты мои слёзы так и не заметил, - села на край стула, который стоял около микрофонной стойки у самого края сцены.

– Распавшись на осколки темноты,

Вновь перейдём беспамятно на «ты», - резко встала, подошла к небольшой трибуне и выдохнула.

– Разрушив стены этой слепой веры

Не выдержали оба, но ты первый, - резко махнула рукой в пустоту, с горечью опустив глаза в пол. М-да, театр по мне просто плачет. Впрочем, как и психбольница...

– Убей любовь, сломай мечты словами,

Разрушь всё то, что было между нами.

Внутри осталась только боль тупая,

Я отойду опять, дорогу уступая, - отошла на шаг к стене и сделала размашистый жест, который любой человек принял бы за простой жест пофигизма. В моём же понимании, именно так нужно прощаться.

– Уйди, прошу, сотри из памяти отрывок,

Сомни на сотый раз счастливый снимок.

Всё кончилось быстрее, чем хотелось,

Нужно иметь недюжинную смелось,

Чтоб просто без истерик разойтись,

Начать главу с названьем "просто жизнь".

Суметь вторую половинку потерять

И попытаться душу воскресить опять...

В конце зала что-то резко упало. Обернувшись и вглядевшись в полумрак (свет я включила лишь на сцене), поняла, что просто из соседнего кабинета кто-то вышел и слишком громко хлопнул дверью. Ну, слава богу, что не мать пришла на переучёт музыкальных инструментов! Кстати, о наболевшем... Нужно хоть чуточку поиграть на гитаре, а то скоро начнётся ломка. Я подлетела к музыкальным инструментам, аккуратно взяла акустическую гитару, покоившуюся около стены, погладила инструмент, провела рукой от верхушки грифа до середины корпуса, и села прямо на пол. Плевать, что грязно и негигиенично, зато я счастлива. Отвернувшись в сторону стены, пробежала пальцами по струнам, извлекая первые звуки для пробы, чуть настроила инструмент под себя и свой голос, а потом уже немного осмелев, запела:

Теперь я свободна, теперь я одна

Ты забрал мои страхи, унёс их с тобой

Слеза испарилась, она не видна

И нет ничего, ты украл мою боль

Слегка старомодна, немного груба

Иду против мира на памятный бой

Нет слёз, видно плакать уже не судьба

И нет ничего, ты забрал мои чувства с собой

Петь приходилось достаточно тихо, но с надрывом, выплескивая все чувства в песню и освобождаясь от некого камня на душе. Будто бы стало легче. Появлялась некая иллюзия, что всё хорошо, что я действительно была несчастно влюблена, а теперь освободилась от обременительных отношений. Чувствовала это каждой частичкой своей души и представляла, как ухожу от какого-нибудь красивого парня, а он... нет, не умоляет остаться, а просто не даёт уйти. Это, конечно же, в идеале. На самом деле я ухожу, гордо вскинув подбородок, но при этом опустив плечи и бормоча различного рода ругательства, а парень, тот, что представлялся мне рыцарем на белом коне, кричит на всю улицу, какая же я стерва и уродина, насколько я тупа и некрасива, насколько бездарна и беспомощна. Больно слышать такие слова, зато это более правдоподобный вариант, нежели первая сказка. Хотя эмоций от представления первого варианта всегда испытывалось больше, чем от второго.