НеТемный 3

Ситуация мне не нравилась, да ещё меня не отпускали мысли о Креоне и Дайю. О том, чтобы самому нестись туда, сломя голову, и проверять, всё ли в порядке, речи не шло.

Да, огромная комплекция не всегда благо.

Эх, не в моих планах было жертвовать собой, но опять интуиция подсказала, что иного выхода сейчас просто не было. По моему приказу Кутень метнулся под ноги барду, прячась в его тени.

— Ты сам сможешь уйти? — спросил я, передавая барду мешочек с монетами. Золото первым утечёт в карманы стражников, если они меня задержат.

Тот молча кивнул.

— Иди к чародейке с девчонкой. Если там небезопасно, ищите другое место.

— А ты?

— За меня не беспокойся, — недовольно проворчал я, — Скоро вас найду.

— Пусть песнь Маюна ведёт тебя, — затем он шагнул в сторону и столкнулся плечом с каким-то горожанином, отчего тот выронил корзину. По мостовой рассыпался сушёный чеснок.

— Чтоб тебя Яриус высушил, моча упырева!

— Сам смотри, куда прёшь!

Виол тоже зацепился языком. Совсем рядом продребезжала повозка, лошадь заржала, забирая в сторону, чтобы не наехать на горожанина. Тот бросился собирать свой чеснок и шарахнулся от копыт.

Заворожённо наблюдая за ситуацией, я вдруг понял, что уже не вижу барда. Вот же вестник хитрости…

Повозка отъехала, снова замелькали люди, гул голосов стал равномерным. Горожанин, с которым Виол столкнулся, сгрёб чеснок и, сплюнув с досады, поковылял дальше.

Переключившись на связь с цербером, который неотступно следовал за Виолом, я увидел, что он уже на другой стороне улицы. И когда успел? Бард последний раз оглянулся в мою сторону, потом двинулся дальше, совершая рывки от человека к человеку, словно прилипая к ним. Его так и не заметили.

Глянув на головку чеснока под ногой, я только поморщился и двинулся вперёд. Как символично, наверняка тут Бездна замешана.

Стражники были уже близко, их шлемы блестели на солебрежском солнце. Они шли ко мне, рассекая толпу, как корабли пенящиеся волны.

Я оглянулся. Позади тоже покачивались алебарды. И как назло, именно на этом участке улицы не было никаких закоулков, в который можно было бы нырнуть.

Ну так и стражники не дураки, поэтому и выбрали именно это место.

Отряд из пятерых усатых блюстителей порядка, облачённых в полированные доспехи, остановился в нескольких шагах передо мной. Вокруг них люди испарялись чудесным образом, не решаясь преграждать дорогу представителям власти.

Судя по слегка растерянному взгляду усача в центре, явно командира, он искал именно Виола, и отказывался понимать, как тот смог уйти. Тут же усач коротко махнул своим, и сразу трое нырнули в толпу, надеясь ещё перехватить барда.

Я продолжил идти, как ни в чём не бывало, и даже хотел обойти парочку оставшихся стражников, но командир сделал шаг в сторону, преграждая дорогу. В грудь мне упёрлась ладонь в латной рукавице.

— Погоди, громила, — рявкнул усач.

Его подчинённый отступил в сторону и, сорвав с лезвия алебарды чехол, выставил орудие. В ответ я лишь поджал губы.

— Что я нарушил, господин?

Командир, глядя снизу вверх, недовольно посопел в усы. И я понял, что был прав — именно на меня у них ничего не было, кто-то шепнул им только про барда.

И всё же, кто? Может, архивариусу не понравилось, что кто-то интересовался чернилами, и даже бардовская магия не помогла?

— Может, и нарушил, — буркнул командир, — Ты тут южанина не видел? Роста вот такого, смуглый, чёрные волосы, глаза тёмные. С лютней мог быть.

Я с усмешкой осмотрелся. Вокруг мельтешила толпа, где две трети именно такие и были — черноокие, чернобровые, черноволосые… Да и сам командир, если не считать усов, подходил под ориентировку. Единственное, лютни у них не было.

Один я, бледный как поганка с желтоватыми, почти белыми волосами.

— Смешно тебе? Почему в броне? Чего с дубинкой ходишь?

— Так не с мечом же ходить?

Было сложно отвечать, одним глазом наблюдая за Кутенем. Виол уходил подворотнями и, кажется, какой-то стражник взял его след, используя магический артефакт.

— С твоими ручищами и дубинка — меч! Бумаги есть какие? Кто такой будешь?

В этот самый момент в одном из закоулков цербер встретил преследователя. Убивать он его не стал, но глаза здорово поцарапал — крик раненого стражника раздался в моих мыслях. Ну, зато Виол смог спокойно уйти.

Одновременно с этим вздрогнул и командир передо мной. Он коснулся нагрудного доспеха, будто что-то под ним его побеспокоило, а потом повернул голову примерно в ту сторону, где ранили его соратника.

— Да ну сучья палёные! — выругался он и с досады стукнул древком по мостовой, — Ушёл, сволочь!

Что-то ткнулось мне в спину. Позади стояло ещё трое, и один упёр мне в лопатки остриё алебарды… Его лицо было скрыто решётчатым забралом, но я разглядел его округлившиеся от удивления глаза.

Это был один из тех двоих неудачников, которые впустили нас в Солебрег за взятку. Пожадничали, а потом неожиданно заснули друг с другом в запретных объятиях, и это увидела куча народу.

Губы у бедняги аж запрыгали то ли от злости, то ли от страха, и стражник стал заикаться.

— Де… Деся….

У меня внутри похолодело. Откуда он знает, кем я был в прошлой жизни? Я уже приготовился выхватить дубинку и прорываться с боем, как заика всё-таки выговорил:

— Де… Десятник, я его знаю!

Едва я коснулся оружия, как опустились алебарды и других стражников.

От меня не укрылось, что командир недовольно поморщился, когда этот его подчинённый открыл рот. Видимо, ещё не совсем улеглись шепотки после того случая.

— Боюсь даже представить, откуда ты его знаешь.

Я и сам с интересом уставился на дрожащего стражника. Алебарда у того заходила ходуном, и он, чуть не плюясь от злости, прошипел:

— А на рынке видел… Это воришка, у меня свидетель есть! — он аж ощерился от счастья, наспех придумав свою ложь.

Я оглянулся на десятника. У того на пальце явно был перстень, как и у Сидора, позволяющий определить ложь. Но командир тоже был зол, что бард от них ушёл, и ему очень хотелось хоть кого-то схватить.

— Ну вот видишь, громила, — командир недобро ухмыльнулся, пряча руку с кольцом за спину, — Надо бы пройти в околоток наш.

— Невиноватого гребёте? — повысив голос, возмутился я. Горожане стали оглядываться.

— Ну ты рот-то не разевай, рожа северная, — рявкнул усач, — Если не виноват, то чего тебе бояться? Там же и отпустим.