НеТемный 4
Шрифт:
Он вскочил и нервно закрутился возле стола. Защёлкал пальцами, обегая взглядом помещение, потом подошёл к шкафу и безошибочно открыл дверцу. Там стояли сразу несколько бутылей.
Он тут же вернулся за стол, и в наши кружки полилась рубиновая жидкость.
— Нет, громада! В маюновых сказках я видел всю эту жизнь! — он пригубил, почмокал губами, — А вот другая сторона придворной жизни мне, кстати, нравилась… Балы, приёмы. М-м-м, какие там всегда были охочие до царских сыновей прелестницы!
Он поморщился, явно вспоминая какую-то не очень приятную, но в то же время весёлую историю.
— И
— Виол, заканчивай концерт.
Он вмиг протрезвел и буркнул:
— Громада, Маюна тебе в почки, с тобой даже выпить по-человечески нельзя! И, кстати, я тебе правду говорю. Вот если кнезова дочь хочет выйти замуж за царевича, но видит себя именно царицей, что тогда?
— Что?
— Она будет ждать, когда царевича изберут на престол… — он вздохнул.
— Так тебя кнежинка какая обидела, что ли? — я улыбнулся, — Крутила хвостом перед тобой, а потом поняла, что твой брат имеет больше шансов?
Меня смерили хмурым взглядом. Виол вытянул губы уточкой, явно придумывая мне мысленную кару, потом буркнул:
— Я вообще-то молодой был, горячий… И моим покровителем с детства был избран Маюн, бог озорной, и кровь баламутит.
— Неужели убил брата? — спросил я.
Лука нас внимательно слушал, и открыл рот, уставившись на барда. У него изо рта даже стали вываливаться крошки.
— Из какого мира ты к нам пришёл, громада? — возмутился Виол, — Нет, просто побил… Ну, почти побил. Стукнул.
Лука облегчённо выдохнул, улыбнулся этой новости, потом дальше стал жевать.
— Брат дал отпор… А она засмеялась, так? И отец потом ещё добавил, что-нибудь сказав про то, что сперва надо стать достойным… — предположил я.
И снова меня сожгли ненавидящим взглядом. Барду моя проницательность совсем не понравилась. Впрочем, мне тоже кое-что не нравилось — топорище такой информации мне не выдало, хотя Виола это явно жгло изнутри.
Может, дело в том, что он совсем не жалеет о своих действиях?
Я примиряюще поднял руки:
— Надеюсь, сейчас это всё не для того, чтобы вернуться и что-то доказать той зазнобе?
— Я похож на дурака? — спросил бард, — Я ей благодарен только за то, что открыла глаза. Не-е-ет, мне нужна любовь настоящая! Неплохо, конечно, чтобы у неё, как у Сияны…
— Виол.
— Понял, понял. В общем, я сбежал. Стал искать сам себя, бродяжничать…
— И нашёл у Могуты?
— Да это я назло отцу. Что-то во мне щёлкнуло, и надо было доказать. Ну и я полез во все тяжкие, и царский сыщик — самое то!
— Так в Хладограде это был ты? Ну, с женой царя… как его там.
— Стоян Хладоградский. Ну, я ж не виноват, что у Стояна такой… кхм… «нестоян», — бард с невинным видом пригубил и зажурчал вином, будто бы смакуя.
Я покосился на Луку, но тот взрослых разговоров, к счастью, не понимал. Надо же, как меня это стало заботить.
И тут меня озарило:
— Погоди! Ты, значит, накосячил на севере…
Виол продолжал медленно тянуть вино, невинно глядя на меня из-за кружки.
— И эта девка, которая следила за тобой в Солебреге, — я показал пальцем за спину, — Так и Могута тебя ищет? Он хочет тебя
убить?— Нет, точно убить меня хочет Стоян, — растянулся в улыбке Виол, — А царь Могута просто недоволен. Он многим недоволен.
Вдруг подал голос Лука:
— А его царь Могута знает, что вы, господин Виол, сын нашего величества?
Бард усмехнулся:
— Ну, я и говорю, он очень недоволен.
Я поскрёб подбородок. Вот теперь мне многое стало ясно… Что-то бард недоговаривал, но я чувствовал, что это неприятные мелочи. Ну, вроде того, что его наверняка заодно могли искать и какие-нибудь лучевийские мстители — он ведь и в Лучевии успел потискать удачу за прелести.
— Ладно, задерживаться здесь уже опасно, — сказал я.
К сожалению, дубина при касании к мертвецу секретов уже не открывала. А жаль, у меня было много вопросов к толстому контрабандисту.
И самый главный — где именно сейчас Дайю и Креона.
Сидор, судя по всему, сбегал совсем впопыхах, потому что его убежище ничем особым нас не порадовало. Сухари да вино, ну ещё несколько мешков с магической солью.
В одном были припрятаны, как это не удивительно, шелкопряды, и мне повезло перетащить их внутрь дубины прежде, чем урчащий снаружи медоёж не учуял и не полез внутрь. Он и так всё время совал любопытный нос в узкий для него лаз, и трудно представить, как бы мы его отсюда выковыривали…
В некоторых мешках была пыльца, вызывающая в человеке апатию и сладкую лень. Та самая пыльца, которой была щедро усыпана поляна, чтобы забредшие сюда гости не усердничали с поисками убежища Сидора.
А был ещё и мешок жгучей соли…
И теперь мы, снова двигаясь в сторону лиманов по молодому лесу, изредка оборачивались — столб дыма, поднимающийся над кронами деревьев, было видно издалека. Сидорово убежище вместе со своим хозяином просто перестало быть.
Правда, предварительно контрабандист поделился с нами всем своим золотом, которое у него было. Я оценивающе взвешивал на руке кошель, полный золотых монет, среди которых искрили и алмазы.
— Хм-м-м, — бард всё косился на кошель, — Маюн мне подсказывает, что тут одних монет навскидку штук двести. И ещё на столько же алмазов…
Я хмыкнул, ещё раз обернувшись на дым. Ну да, скорее всего, он привлечёт много внимания, и кнезовы ищейки уже бегут туда. Ну, пусть ищут и разнюхивают следы, для меня это ничего особо не меняло. Кнез и до этого искал броссов, а теперь ищет ещё одного бросса, только верхом на огромном медоеже.
Глава 13
Кутень был на страже нашего спокойствия, неясным пятном перелетая с деревца на деревце. Пока что цербер не чуял и не видел никого вокруг, насколько хватало глаз, да и браслет «паранойи» не подавал никаких признаков слежки.
То есть, браслет то и дело сообщал мне, что нас пронзают десятки и сотни взглядов, но такова была природа артефакта — он чувствовал внимание и птиц, и зверей, и самой захудалой букашки… И даже моих спутников.
С одной стороны, голову бы оторвать тому чарователю, настраивающему этот артефакт. Если б не моя тренированная ещё в прошлом мире интуиция, я бы в этом лесу уже с ума сошёл.