НеТемный 4
Шрифт:
Разум настоящего Тёмного Жреца работает всегда, даже во сне. Ведь пока он отдыхает, конкуренты наращивают свою мощь… Но всё же пару раз я выплывал из глубин медитации, чтобы видеть, что со мной происходит и где мы едем.
Кутень, поднявшись повыше, показал мне вдалеке громадный город, представляющий из себя настоящий бастион. Окружённый мощными белоснежными стенами, с башнями, утыканными бойницами с пушками, Моредар был наверняка неприступен и с земли, и с моря. При этом он не выглядел мрачным, на побелку Нереус не скупился.
Да уж, Солебрег казался деревней в сравнении с Моредаром, будто
В центре города на высоком холме стояла ещё одна неприступная крепость, окружённая своей собственной стеной с внушительными башнями. За ней красовался изящный, отливающий голубоватой белизной дворец с тонкими шпилями. Ну что ж, у Нереуса определённо неплохой вкус… Хотя я всё же предпочитал более мрачные тона.
Разговоры солдат сразу сменились на обсуждение, какой здесь живительный воздух, ароматный ветер… А потом так же резко заговорили о моредарских девушках, в сравнении с «бездонными глазищами» которых не только другие страны, но и вся остальная Троецария чахнет.
Две тётки и мужичок, работники той самой таверны, теснились в карете со мной, и тоже обсуждали виды из окна, хотя они видели вокруг пока что только горы да леса.
За всю свою жизнь они покидали Солебрег только для того, чтоб доехать до своей таверны. При этом явно считали себя знатоками всей Троецарии, ведь в их заведении часто останавливались путешественники с их рассказами.
Пока я слушал разговоры о том, насколько же Моредар огромен, карета остановилась, качнулась, и болтливые тётки сразу замолчали.
— Может, сядешь уже, бросс?! — послышалось ворчание Яроша.
Я поднялся, чувствуя, что раны на руках и ногах уже достаточно затянулись, и со скучным зевком уселся на сидение, чуть придавив крякнувшего мужичка из таверны.
Ого, как изменились виды вокруг. Поля исчезли, зато появились вокруг невысокие горы, поросшие лесом. В одном месте между ними виднелась полоска моря.
Сотник, стоящий на подножке и держащий в руках кандалы с цепью, хмуро буркнул:
— Руки, бросс, чтоб тя Мавша посолила!
— Да как же так, господин сотник?! — возмутилась одна из тёток, — Он же нас всех спас! Ох, Сиянушка, солнышко наше прелестное, ты посмотри, что делается…
— Цыц мне тут! — усы Яроша от ярости запорхали, — А то я не знаю!
С усмешкой я протянул свои лапищи в перчатках. Кандалы на запястьях с трудом застегнулись, и сотник то и дело поругивался в свои усы. Ему явно не нравилось это делать, тем более тётки и мужик тоже вполголоса ворчали.
— Ты же это, бросс, на меня не это… не в обиде? — усатый Ярош смутился, пряча ключ за пояс, — У меня ведь приказ.
Я лишь молча кивнул, мысленно вздохнув, что куда-то запропастился мой «браслет паранойи». А вояку мне было не за что винить, ведь одно то, что на меня одевал цепи сам сотник, о многом говорило. Во-первых, это всё же определённая честь, поднимающая мой статус, а во-вторых, наверняка многие дружинники затаили бы обиду, прикажи он им это сделать.
Голова усача маячила
на фоне горной зелени. Самое главное, что в его взгляде я не видел ни грамма ненависти или презрения. На врагов так не смотрят.— Это… там Моредар скоро, — сотник вздохнул, — Ох, видит Яриус, я вас, северян, не люблю. Особенно броссов, есть у меня с вами счёты.
— А нечего в бросские горы лезть, — буркнул я первое, что пришло в голову.
— Ну, ты это!.. не это мне тут…
Сотник спрыгнул, качнув кареты, и обоз снова тронулся. Да уж, обоз… Жалкие остатки.
На ходу остались только наша карета да две телеги. В одной телеге везли раненых, которых заметно осунувшийся целитель латал всю дорогу, потихоньку возвращая в ряды здоровых. Другая доверху была забита скарбом убитых, раненых и безлошадных.
Из всех пленников-заговорщиков в живых никого не осталось, если не считать меня. Да и дружина заметно поредела, хотя дело было скорее в том, что очень многие в ней оказались предателями. Кажется, именно это и бесило Яроша, который то и дело срывался на крик, вымещая раздражение на дружинниках.
Усмехнувшись, я снова погрузился в медитативный сон. Работы с моими магическими контурами было ещё много.
О том, что будет происходить с моим телом, пока я нахожусь в трансе, я не беспокоился. Меня окружали воины и маги, многим из которых я спас жизнь. Да и бард наверняка уже ошивается вокруг Моредара, а у царского сына, насколько я понимаю, в этом городе кое-какие связи имеются.
Так что к тому моменту, как карета въезжала в огромные ворота, я и вправду уже считался полноценным старшим послушником. Настоящий второй ранг магии, причём с огромным потенциалом благодаря ещё одному открытому источнику.
Воздух раздувает огонь, это очень подходящие друг другу стихии. Да ещё и Тьма, умение призывать которую у меня никуда не исчезло, ярит и раскаляет бросскую кровь.
Так можно получить много, очень много огня. Хм, а ведь на выходе выйдет очень занятная штука…
Плотные ряды стражей, теснящих толпу зевак на улицах Моредара, не давали подлезть к нам, но люди всё равно с интересом смотрели на вереницу лошадей и потрёпанных телег. Кутень сильно не высовывался, чувствуя, как насытился воздух различными эманациями магии.
И стражники, и богатеи в городской толпе были защищены множеством магических артефактов, которые чувствовал рычащий от волнения цербер. К счастью, солебрежцы, с которыми я ехал, недовольное рычание Кутеня из-за шума толпы не слышали.
Эфир вокруг каравана и вправду чуть ли не трещал от заклинаний и чар, готовых сорваться на любую опасность, и, с одной стороны, это было хорошо. Я мог не бояться нападения приспешников Кровавого Левона, того бледного головастика из свиты царя Нереуса.
Хотя, если так подумать, то магов в отряде Анфима именно так и перебили — они слишком понадеялись на свою защитную магию… Да уж, Малуш, кто-то слишком долго таскал браслет паранойи!
Ведь сейчас все козыри пока у меня. Как бывший Тёмный Жрец, я уверен, что теперь наступит момент затишья — и Левону, и далёкому Шану Куо наверняка ещё только доложились о неудаче, и теперь, прежде чем сделать ход, им нужно смотреть на карты в руках.