НеТемный

Щенок уже нарисовал мне картинку. Тут стражники не играли в карты, а действительно, как и положено, стояли у выхода из коридора. В полном облачении, совершенно трезвые, они просто болтали, травили друг другу анекдоты.

Дверь в самом конце коридора явно была выходом. Но сбоку красовалась ещё одна, толстая и массивная. Я направил на всякий случай щенка туда, приказывая проскользнуть сквозь доски.

Цербер нырнул в деревянную створку. Я успел увидеть освещённую комнату, заставленную простой мебелью — стол, стул, кровать в углу. На кровати кто-то лежал спиной к двери, и он стал поворачиваться.

Тут мне в мозг почему-то прилетел заряд лютой щенячьей радости… и вдруг связь между нами оборвалась.

— Смердящий свет! — выругался я.

— Да, три стражника, это проблема, — буркнул бард и кивнул на лиственника, — Как хорошо, что нас тоже трое.

Я промолчал, борясь со своими внутренними демонами. Что случилось с цербером?! Его схватили? Пытают? Что за магия такая, которая заставила его просто забыть обо мне?!

— Кстати, там эта девчонка… — задумчиво сказал Виол, — Ну, лучевийка которая. Это её, что ли, так охраняют?

Глава 19

Для Тёмного Жреца три стражника — это пыль, исчезающая во Тьме. Они бы даже не успели пикнуть… Если б да кабы, да во Тьме нашлись рабы!

В принципе, и для бросского воина три стражника — не проблема. Но это если честный и открытый бой.

Вот только шуметь нельзя, они в другом конце коридора, и, едва что-нибудь услышат, как один из них побежит поднимать тревогу. А у меня теперь даже щенка нет, и на мои призывы прилетала в ответ только дикая свистопляска эмоций. Цербер тут, он живой, но с ним творят что-то страшное, и из-за этого мои мысли путались.

Я даже не думал, что меня так будет беспокоить его судьба. Но это существо было единственной ниточкой, связывающей меня с родным миром.

— Что делаем-то? — прошептал Виол, — Это прям Маюнова грусть какая-то!

Я молча сидел, раздумывая, как лучше всего поступить, и усмехнулся. Было бы копьё, можно попросить барда его подержать, и метнуть надёжную связку через весь коридор.

Нет, нужна более толковая импровизация…

Мой взгляд коснулся худющего лиственника, который почти не подавал признаков жизни. Я подхватил его и, аккуратно подняв, медленно вытолкнул в коридор.

Бард, увидев это, округлил глаза, но не растерялся и, закрыв ладонями рот, тихо простонал:

— О-о-о… — причём этот звук шёл будто бы не от него, а от пленника, выползающего на свободу. Как же я всё-таки раньше недооценивал бардовскую магию.

В коридоре затихли. Потом послышалось робкое:

— Какого хрена?

Я перехватил покрепче топорище, кивнул барду двигаться обратно, и мы спустились на уровень ниже. Там, скрывшись во тьме подземелья, мы засели у выхода, и бард тихонько комментировал, что происходит наверху.

— Думают, что делать. Один хочет подойти. Не хотят беспокоить распорядителя, он был злой сегодня… тех девушек не привезли, а он их ждал… — шептал бард, — Удивляются, как этот скелет упрямый выбрался. Спрашивают, куда смотрит Клодус, лысая скотина…

Я старательно напрягал слух, но понимал, что мне с бардом не тягаться. А тот слушал, посмеиваясь, потом на мой вопросительный взгляд сказал:

— Громада, ты же гений! Может, ты и вправду Хмарок?

— Что там? — нетерпеливо спросил я, и бард торопливо ответил:

— Они думают, что Клодус опять нажрался и спит. А какая-то межемирская морда шутки решила шутить, и они ему сейчас косточки пересчитают.

Я вспомнил, что лысый Клодус назвал молодого «межемирской мордой». В этот момент бард, прислушиваясь, быстренько отступил мне за спину.

— Громада, ты бы это… Видит Маюн, я прикрою, если что, — прошептал он, хотя его круглые глаза в темноте заставили меня усмехнуться, — Двое идут, сейчас будут тащить этого.

— Но ведь ты должен знать воинское дело, — не выдержав, спросил я, — Как тебе Раздорожье доверило твою миссию?

— Эх ты, северные твои мозги. Навыки воина, они ведь могут выдать, — Виол улыбнулся, — Тем более, руки воина не могут так нежно ласкать струны женской души.

— Я не удивлён, что ты соблазнил жену царя Хладограда. Но, смердящий твой свет, как ты оттуда выбрался потом?

— Как ты догадался про жену? — Виол снова округлил глаза, но ответа не дождался, и нехотя ответил, ткнув пальцем в сторону лестницы, — Громада, будь на месте этих стражников симпатичные стражницы, и они бы на руках нас из темницы вынесли.

Он улыбнулся и подмигнул мне. Я только отмахнулся от хвастливого барда.

В этот момент на лестнице зашуршали шаги, послышалась ругань.

— Как он дополз-то, хорлова падаль?

— Да этот его наверняка дотащил, хрен ослиный! Может, сидит тут, неподалёку.

— О, мой спаситель… Древо услышало мои молитвы, и прислало тебя, — послышалось от очнувшегося лиственника.

— Да заткнись ты!

Бард ткнул мне пальцем в плечо, привлекая внимание. Снова сложил ладони особым домиком, прижал их ко рту… и прыснул со смеху. Заткнулся, засопел, будто пытался высморкаться, и снова прыснул. У него вырвался такой издевательский смешок, что даже мне захотелось приложить его дубиной, хоть смех предназначался и не мне.

Послышалось падение тела. Пленника сбросили. И быстрые шаги по ступенькам, вместе со злой руганью:

— Иди сюда, кретин недоделанный!

— Я тебя убью сейчас, межемирская шваль!

Охранники с дубинками наперевес выскочили прямо на нас. Я сразу отвесил одному затрещину, чуть не вогнав его голову в стену, да так и зажал.

Второй замахнулся дубиной, но застыл, явно увидев не то, что ожидал. Я шагнул вперёд, не отпуская первого противника, и моё топорище, обрушившееся на лоб второму, попросило его прилечь поспать.

Едва тот свалился, я скосил взгляд на руку, которой прижимал первого к стене, собираясь и его приласкать дубиной. Но это не понадобилось — бедняга и так отключился. Едва я убрал руку, как он киселём сполз к своему напарнику.

Главное, они живые, сраная ты Бездна. Ой, ну, то есть, слава Отцу-Небу.

— Хорошо, что ты не убиваешь их. Можно будет допросить, — бард кивнул мне, оттаскивая одного назад.

— Я же лиственник, — буркнул я, подхватывая второго, — Милосердие и сострадание.