Неубедимый

— Опасность! Огромная океанская волна идёт сюда! — закричала Дереза, схватила Дениса за руку и утащила его подальше от воды. — Вот. Я тебя спасла от смерти в бушующем океане. Теперь ты будешь выполнять все мои желания.

Денис посмотрел на неё — неужели она не видит, что он и так выполняет все её желания?

— Ладно, я в Челябинск не поеду, а поеду лучше в Москву. Поедем вместе? Только мне надо костюм сделать. А хочешь, тебе тоже сделаю?

— А я справлюсь с ролью?

— Да не надо справляться, просто будешь ходить рядом со мной, и все умрут от зависти. Ну? Давай-ка я мерки с тебя сниму!

Дереза вытащила из сумочки портновский метр и обмотала им Дениса, как мумию. Снова упала на песок.

— Костюм такой сложный! — закричала она, поднялась на ноги и жалобно продолжала: — Я купила пять видов ткани. И даже всё раскроила. Но как собрать эти тряпочки вместе, чтоб было то, что и на рисунке? Я сшила рукав и распорола. Зря! Был такой убедительный рукав. Теперь надо снова начинать, а я не знаю с чего. Точно уже не с рукава!

— А ты начни хоть с чего, — посоветовал Денис. Он кое-как выпутался из портновского метра и теперь аккуратно скручивал его. — Как говорит Йозеф Бржижковский, «Когда садишься за новую книгу, надо просто начать, не обязательно с начала. Начать — это действие. Начало — это результат. Где начало, где середина, где конец, а где продолжение, не всегда поймёшь даже в жизни. С чего всё началось? Какое слово было первым? Но ты всё равно начни, сделай хоть какой-то шаг, он сам себя не сделает».

Дереза сложила руки на груди в индийском приветствии и торжественно поклонилась, как бы признавая мудрость великого гуру Йозефа.

Разговор о Бржижковском напомнил Денису и о сегодняшнем визите к букинисту. Только сейчас он понял, что не выполнил взятое на себя обязательство. Он замер, окаменел, покрылся испариной. Река, пляж, дома на противоположном берегу, и сама крепость стали вдруг полупрозрачными, почти нереальными. Воображение нарисовало ухмыляющуюся физиономию Виталика: «Ну, я же говорил! Говорил я? Я говорил или не говорил?», и пронзительный взгляд Константина Петровича: «Мы не справляемся с таким простым делом. На нас это не похоже. А мы ли это?», и лёгкую, как тень, улыбку на губах шефа: «Ну что ж, если мы не смогли так, давайте попробуем вот этак…»

— Что такое? — Дереза тут же почувствовала перемену его настроения. — Ты обиделся, что я тебя связала? Хочешь — свяжи теперь меня.

Денис покачал головой и отдал ей сантиметр. Присел на бревно и уставился в пустоту. Дереза молча опустилась рядом и обняла его.

— Если бы тебе надо было убедить в чём-то того, кого убедить нельзя, — наконец, спросил Денис, — то что бы ты предприняла?

— Я бы сказала: «Пожалуйста, поверьте. Мне это очень нужно!» Мне кажется, главное здесь — говорить правду. А не выдумывать и не обманывать. А ты как думаешь? Ой, смотри, смотри, собачка в резиновых сапогах! Надо Ануцыцу такие купить.

Дереза уже, спотыкаясь, бежала по песку вслед за высоким худым мужчиной. Рядом с мужчиной на тоненьких лапках, обутых в оранжевые резиновые сапожки, с трудом ковылял той-терьер. Мужчина оказался иностранным туристом, Дереза обратилась к нему на всех известных ей языках, от умственного напряжения лоб её покрылся испариной, и она уже забыла о сапожках, зато рассказала иностранцу, какие нетуристические, но весьма заманчивые достопримечательности он непременно должен посетить.

— Тебе нужно научиться отличать мечты от желаний, — сказал Денис, когда она вернулась к нему и плюхнулась рядом, — иначе так и будешь бегать за своей тенью.

— Да? А чем мечты отличаются от желаний? — спросила Дереза и с тревогой оглядела песок у себя за спиной. Тень лежала на месте. Уф.

— Мечты должны оставаться мечтами. А желания должны исполняться.

— Да? Ну и как их отличать?

— Желание — это результат. Мечта — процесс. Желание начинает жить в полную силу, когда исполняется. А мечта, исполнившись, умирает.

— Наверное, мечта — это как состояние влюблённости, — задумалась Дереза, — а желание — как чувство голода. Кстати! Почему мы до сих пор не идём к нам ужинать? А я ведь сама приготовила знаешь что? Ох, название такое жуткое и совсем несъедобное. Но вышло вкусно.

Денис поднялся с места. Дереза уже бежала вперёд по мокрому песку, уворачиваясь от накатывающих на берег волн.

Мёртвого Хозяина Дом погрузился во тьму, дыхание его сделалось спокойным, как у спящего. Разошлись по домам и по делам мунги, погасли лампочки и мониторы. Даже компьютерный гений-затворник Гумир вышел на прогулку: он завёл привычку сидеть по ночам на набережной Фонтанки, у самой воды, есть бананы и ни о чём не думать.

Все ушли, остался только Даниил Юрьевич. Он сидел в своём кабинете и без звука смотрел фильм Джармуша «Мертвец». Он так хорошо знал содержание, что мог подсказывать героям их реплики, эти реплики как будто звучали в его голове.

Но внезапно в памяти словно возникла дыра. Дыра расширялась, в неё проваливались слова и целые фразы. Вместо них возникали какие-то другие реплики, совсем не из этого фильма. Постепенно происходящее на экране превратилось в беспорядочный набор не связанных друг с другом кадров.

Даниил Юрьевич нажал на паузу и поглядел в самый тёмный угол кабинета. Ничего. Перевёл взгляд в соседний — тоже ничего. Заглянул под стол — пусто. Когда он вынырнул из-под стола, на стуле напротив неестественно прямо и как-то слишком торжественно уже восседал Трофим Парфёнович.

— До тебя не докричаться, — сказал он. — Пришлось самому к тебе прийти. У тебя проблема, величиной с Исаакиевский собор.

Слова, брошенные в порыве сострадания, обрели форму заклинания. «Этот дом всегда открыт для тебя» — сказал Даниил Юрьевич бедному страннику, Андрею который не сдержал революцию. И теперь этот дух свободен, но покидать приютивший его дом — не хочет.

— История Мёртвого Хозяина повторяется, — продолжал гроза мунгов всего Северо-Запада. — Только повториться история не может.

Была у зайца избушка лубяная, а у лисы — ледяная, продолжение сказки знают все. Тем более что у этой лисы никогда не было собственной избушки, даже ледяной.

— Пусть передохнёт немного. В этом же нет преступления, — отвечал Даниил Юрьевич. Проблема показалась ему надуманной. — Может быть, я чего-то не знаю? Может быть, и Гумир, которого я тоже приютил в этом доме, вынашивает планы…

— Ты знаешь, где он сейчас? — резко спросил Трофим Парфёнович.

— Гумир? На набережной Фонта…