НЕучебник журналистики

Не могу не процитировать дневник Аркадия Кайданова:

«У меня к барышням одна-единственная претензия – они творчески неталантливы. И мне не очень нравится, когда эту неталантливость мне и обществу пытаются навязать, как образец искусства. В той же степени мне было глубоко противно, когда в приснопамятные времена страну насильно пичкали из всех электронагревательных приборов концертами художественной самодеятельности. Вот и все. А так: баб по домам, пытающихся погреть руки, раздувая этот костер, – в жопу, а судей – на мыло».

Как заметила в том же Facebook Мария Бахарева:

«Слушайте, мне очень жалко телочек из PR, которые уже полгода сидят в сизо и будут сидеть еще полгода, и дико круто, что их поддерживают мировые звезды. Но. Мне одной кажется, что этих самых мировых звезд несколько наебали? Они ведь, судя по всему, искренне считают, что защищают коллег по цеху, музыкантов».

Продюсер съемки «квинов» всячески советовал музыкантом высказаться в поддержку «жертв кровавого режима». Командор Ордена Британской империи, ученый-астрофизик Брайан Мэй, принимавший решение от имени британских музыкантов, не пожелал играть в чужие игры. И группа Queen не вписались в акцию поддержки. Потому что умные перцы, а не горячие. Знают цену брендирования.

Учитывайте статус

Спрос с людей иного (не говорю высшего) сорта – всегда отличен. Например, напомню о «педофильском» скандале с российским пианистом, что живет в Швейцарии, а попалился в Таиланде. Если бы на месте Михаила Плетнева был простой российский бизнесмен (которые обитают в Таиланде тысячами), ему вряд ли бы удалось покинуть страну до суда.

С другой стороны, у него не было бы риска ославиться на весь мир со столь позорными деталями. Ведь про музыканта, подозреваемого в интересе к сладким тайским мальчикам, знают теперь во всех уголках планеты, где принимается сигнал CNN (по данным «Системы комплексного анализа новостей», созданной «Интерфаксом», «дело Плетнева» получило более широкий резонанс, чем «шпионская» история с Анной Чапман и «венским» обменом задержанных в США агентов на четверых осужденных за шпионаж).

Воевавший на стороне республиканцев в Испании англичанин Эрик Артур Блэр, известный под псевдонимом Джордж Оруэлл писал свою горькую притчу «Скотный двор» якобы с Советской России: «Все животные равны, но некоторые равнее». Думаю, писал тот портрет с человеков вообще. Ибо был коммунистом, а следовательно, неистребимым романтиком. Который нутром чуял, что на волне любого протеста поднимаются Свиньи. И равняют все под свой плинтус. Считая при этом, что сами они не свиньи лишь потому, что равнее.

И самое существенное, что никакого равенства не существует и де-юре (о де-факто даже речи нет). Кто-то имеет право на мигалки и на право стрелять в голову первому встречному из табельного оружия. А кто-то – лишь право быть раздавленным выехавшим на встречку джипом. И все тяжбы вокруг этого = игры.

Помню, хитом Интернета стал ролик, в котором засветился Владимир Лукин, заработавший себе висты на борьбе с вельможными нарушениями ПДД (совместно с МВД инициировал проверки ментов, нарушающих правила). Уполномоченный по правам человека садится на переднее сиденье (типичный, между прочим, стиль советского вельможи) служебной «бэхи», после чего машина для начала браво разворачивается через сплошную двойную, потом лихо мчит по встречной, затем поворот под знак «прямо», а в конце паркуется на тротуаре.

Как замечала на страницах «Однако» медиаидеолог Марина Леско, мы живем в эпоху утраты смыслов. Пора находить неравных в позитиве, а не в негативе. Потому что, как говаривал товарищ Бисмарк, возможности рождают намерения.

Выбирайте сторону

Потребитель предпочитает эксплицидно проговоренную авторскую позицию. Причем желательно, чтобы она совпадала с читательской/зрительской. Тогда автора любят. Если она противоположна, но яростно прописана, сочинившего уважают. Проблемы начинаются там, где намечается предательский полет над схваткой: социум нетолерантен к нейтралитету. «Вы секс-меньшинство или секс-большинство?» «Я = сексуальное одиночество». Позиция, опасная для каждого, имеющего голос в сакраментальной нашей «медийке» и не желающего при этом голос этот отдавать какой-нибудь из конфликтующих сторон. А других (в смысле сторон) быть не может. И пожелавшего воздержаться при голосовании дружно трахают. Причем со всех сторон.

В начале нулевых, возглавляя деловое издание «Карьера», подписал в свет облогу, на которой были изображены Путин и Ходорковский. С выносом «Первачи». Всем сестрам раздали по серьгам. Через неделю после выхода номера меня от должности освободили. И я знаю почему. Читатель, сука, хочет ясности. Его раздражает, если в очевидном & масштабном конфликте четко не проинкрустирована сторона баррикады. Ты за или против? Ответ «да мне пох» не засчитывается. Самое любопытное, что ярые адепты той или иной доктрины легко разворачиваются на 180 градусов (хотя в России все же приемлема норма градусов в 40). Например, те, кто, отхлебнув сорокаградусного нектара свободы, поклонялся Борис-Николаичу на августовских баррикадах у Белого дома в 1991 году, через пару лет нетрезво скандировали «Эльцин – иуда!» у этого же Дома.

Они не заморачиваются размышлизмами насчет того, откуда растут ноги, и потому все время в точке этого роста и оказываются. Воспоминается хрестоматийный почти ответ Виктора Цоя на пассионарный клич Кости Кинчева «Мы – вместе!»: «Все говорят, что мы в месте, но никто не знает, в каком».

Особенно жестко ультиматум «Определись, ты за кого?» педалируется в блогосфере. Пространство Сети стало территорией новомедии, оно слабо контролируется агитпропом, а потому внушает отечественным элитам вселенский ужас, ибо они – по недомыслию – переоценивают влияние сетевых сообществ на формирование тех настроений, которые Юрий Шевчук некогда обозначал словосочетанием «предчувствие гражданской войны».

Увязнув в сетевой ЖиЖе, невозможно отойти в сторону согласно старинному тезису «Моя хата с краю». Волей-неволей приходится корректировать все свои действия, понимая, что у кого-то «все ходы записаны». Пример? После того как «Юра, музыкант» задал пару вопросов Путину, фамилию «Шевчук» уже неможно употреблять без учета этого фрагмента агитпроповской биографии Эрэфии.

Так я, допустим, вынужден был вымарать из уже готовой рукописи «Битлов перестройки» эпизод с описанием скандальной сцены, где нетрезвый лидер ДДТ пытался дать в репу лидеру «Любэ» на закулисной пьянке, посвященной выпуску «Черного альбома» квартета «Кино» в январе 1991 года. Мне стало как-то неловко опускать питерского музыканта в контексте его противостояния «кровавому режиму».

Замечу: Николай Расторгуев на тот момент ни разу не был едросом, лауреатом премии ФСБ, орденоносцем и, прости Господи, депутатом. Да и сама-то группа «Любэ» была придумана Игорем Матвиенко за год-другой до нервного инцидента, зрителями коего были все гости той приватной вечеринки в МДМ.

Так корректировать ли свое слово, дабы не было оно интерпретировано как ангажированность? Прикусывать ли язык, чтобы кому-то не показалось, что ты его засунул в то отверстие, где уже ныне и так тесно как никогда? Как вообще вести дискуссию, если она сводится к выкрикам людей-лозунгов, у которых аппарат мозга потерял гибкость и не умащивается «шуткой юмора»? Удивительно, что виртуальная среда, вместо того чтобы облегчать конфликты путем их всестороннего анализа, только поляризует совершенно глухие друг к другу стороны. И в ней уже совсем не остается места адептам здравого смысла.

Меня, кстати, после той злополучной истории с портретами Путин vs Ходорковский, «повысили». Я стал директором по развитию всего холдинга. Переехал в просторный кабинет, пересел на служебный Porsche Cayenne, обзавелся секретариатом. Но полностью лишился возможности выбирать персонажей для обложек.

Я слишком дорожу своим мнением, чтобы делиться им с кем попало. Но студентам советую – с лагерем определятся; стоять над схваткой непросто.