Неудачница

— Какие дети, Мила? — почему-то чуть тише и чуть более напряженно отвечает Глеб, — Я с ней даже не спал.

Да, ты спал со всеми её подругами. По крайней мере с одной — точно.

— А Хейфецы?.. — спрашиваю ещё тише, каждой клеткой своего тела ощущая, как весь мой идеальный мир рушится прямо перед глазами, — Ты ведь сделал это с ними? Ты разрушил их семью…

— Мила, закрой рот. Ты ещё не пришла в себя, — цедит Глеб, отводя взгляд.

— Глеб, отпусти меня, — шепчу, зажмурившись и едва сдерживая зарождающуюся внутри истерику, — Пожалуйста. Мне так плохо. Я больше этого не хочу… Ничего Этого… — всхлипываю и сжимаю кулаки на руках; тех двух дней… их просто не было, не было! Двух дней моего счастья, моего покоя… — Пожалуйста, Глеб… я знаю, ты не плохой человек, я вижу это… Но я больше не выдержу. Боже мой, — закрываю лицо руками и начинаю плакать, тихо, беззвучно, — Глеб, если ты не отпустишь меня, я возьму кредит и заплачу этот штраф за нарушение контракта… Но я больше не хочу быть частью этого мира! Не хочу… не хочу, понимаешь?! — срываюсь, рыдая уже в голос.

Скрывать, как мне было плохо, я уже не могла и не видела смысла. Это не мой мир. Не мой мир! И я не стесняюсь своих чувств! Мои нервы — не железные… я хочу помогать людям, а не быть частью этой злобной сволочной машины по зарабатыванию проклятых денег! Хватит!!!

— Цена вопроса?

Этот голос заставляет меня мгновенно замолчать. Сжаться. Пожелать раствориться в пространстве, как Лина — пару минут назад в моём сознании.

Поворачиваю голову и смотрю на Бесова.

Боженька мой… он-то что здесь делает?..

— Пятьсот тысяч, — почему-то отвечаю, не отрывая от него своих глаз.

— Считай, что ты свободна, — ровно произносит Бесов.

Перевожу взгляд на Глеба. Вообще уже ничего не понимаю.

— Ты не знаешь, о чём идет речь. И ты не имеешь права… — начинает цедить Бондарёв, глядя на Лёшу, словно тот был грязью на его ботинках.

— Я сейчас не бью тебя только по одной причине: если начну, то не смогу остановиться, — не глядя на него и продолжая смотреть в мои глаза, произносит Бесов, — кажется, так ты говорил про меня всем нашим знакомым? Что я — неуравновешенный псих. Так вот, представь себе, хоть в чем-то ты не ошибся, — Бес поднимает взгляд на Бондарёва младшего, и голос его становится опасно низким, — Твоя личная помощница отныне свободна. А этот твой… контракт я дам просмотреть моим юристам.

— Вернулся в семью? — скалится Глеб, взгляд которого становится таким ледяным, что мне реально страшно…

— Я не позволю такому, как ты, встать у руля компании, — ровно произносит Леша, отвечая не менее ледяным взглядом.

— Я уже у руля, — растягивает губы в страшной улыбке Глеб.

— Это мы ещё посмотрим, — спокойно отвечает Бесов и вновь переводит взгляд на меня, — Как ты?

— Хочу уйти отсюда, — шепчу, уже вообще не соображая, что происходит, и насколько всё это реально.

— Идём, — Леша открывает дверь из палаты, но тут оживает медсестра и с криком «ей нельзя так резко вставать!» начинает махать на того руками; тогда Бесов стремительно подходит к моей койке, на ходу подхватывая полушубок со спинки стула, берёт меня на руки и выносит в коридор, игнорируя ругающуюся в голос женщину, и вынуждая меня поверить — это не сон! Реальность. Моё тело в его руках ощущает это совершенно отчётливо! — Где ты живёшь?

— Нигде, — отвечаю едва слышно; смотреть на него стыдно. В шоке, что он — настоящий.

— Я могу отвезти тебя к себе, могу снять номер в гостинице…

— Номер в гостинице! — произношу резко, затем вновь тушуюсь, сжимаясь в комок нервов.

К нему мне никак нельзя. Не сейчас, когда такая невменяемая.

— Хорошо. Твои вещи?.. — Бесов спускается со ступеней на первый этаж больницы так, словно у него в руках не пятидесятикилограммовая девушка, а батон с хлебом.

Да… Мой мозг болен. Это очевидно.

— Мила?

— У Глеба. Все, — шепчу уже вообще на грани слышимости.

— Ясно. Кого послать, чтобы забрали? — словно ничему не удивляясь, уточняет Бесов.

— Лину, — вновь шепчу, опустив глаза.

— Не знаю её. Отправлю Таню, — каким-то образом умудряясь достать брелок и открыть машину, говорит Бесов и усаживает меня на переднее сидение.

— А у Тани действительно нет ребёнка от Глеба? — спрашиваю несмело, всё ещё пытаясь отыскать связь со своим обморочным сном.

— Если бы у неё был ребёнок, то она бы уже была вдовой, — цедит Бесов, пристёгивается и заводит машину, — Таня страдает патологической глупостью, продолжая любить Глеба, но она никогда бы не стала подпускать его к телу без брачного договора. Это мир бизнеса. Здесь заключение подобного союза равносильно выгодной сделке на всю жизнь, — его лицо искажает отвращение, когда он произносит эти слова.

Смотрю на него и… медленно схожу с ума.

— Скажи, пожалуйста… а ты случайно не уходил из дома после ссоры с отцом из-за Тани?.. — спрашиваю, уже молясь, чтобы это было не так.

— Из-за сестры? У неё своя голова на плечах, — отрезал Бесов, — Я ушел из дома в шестнадцать. А когда у отца случились все эти заскоки с экстрасенсорикой, вообще прекратил общение: я не могу позволить себе добавить сказку и магию в жизнь, выложив при этом пару сотен тысяч… Мы из разных миров.

— Но теперь ты узнал правду и возвращаешься в его мир, — замечаю негромко.

Некоторое время едем молча.

— Почему ты не удивился, когда услышал про контракт? — спрашиваю, не глядя на него.

— Я узнал тебя. Там, на дне рождения отца Глеба. Я пришёл, чтобы объявить Самуилу Викторовичу, что хочу продать свой пакет акций. Но тот попросил меня не делать этого… пока. Потому что понял, что кто-то намеренно скупает акции-одиночки, — Бесов остановился на светофоре и посмотрел на меня, — Ты не заметила меня, когда спускалась к машине вслед за Глебом. А во время моего ночного звонка явно дала понять, что терпеть мои командные фразы больше не намерена. Вообще — мне это понравилось. Но я знал, что в тот момент ты находилась рядом с Глебом… и это вывело меня из себя.

— Ну и кто же в тот день пострадал? — вспоминая его разбитые костяшки, которые в данный момент были скрыты под кожаными перчатками, спрашиваю у него.

— Экстрасенсам отца не повезло больше всего, — не вдаваясь в подробности, ровно отозвался Бесов.

— Тебе нужно прекращать драться, — качаю головой.

— Не соглашусь. Побитые и лишенные своего авторитета, эти клоуны очень быстро признались, кто их нанял. Поэтому сегодня я шёл в компанию, зная своего врага в лицо, — Бесов остановил машину на парковке отеля и вышел на мороз; затем вывел меня, и мы вместе пошли в гостиницу.

Пока он покупал мне номер, мой телефон разрывался. Глеб начал звонить ещё минут десять назад, но я старалась заглушить звук вибрации… однако в номере будет царить тишина, и Леша заметит, что мой смартфон в истерике, — как некогда его хозяйка. Отхожу от стойки регистрации и нажимаю «ответить»:

— Да, Глеб? — спрашиваю устало.

— Мила, нам нужно поговорить, — выдыхает Бондарёв, словно все эти двадцать минут только и делал, что поднимал штангу.

— Нужно. Поговорим. Но не сейчас, — соглашаюсь я; все детали буду обсуждать на холодную голову. Сейчас могу наломать дров.