Неудачник (Рокада-3)

Я быстро забыл о нем. Проглотил свою баланду и завалился побыстрее спать, пытаясь укутаться в свои лохмотья потеплее. Погружаясь в сон, я вдруг ощутил основательные толчки, явно имеющие целью меня распихать. Я сел, протер глаза и увидел перед собой того самого чернявого парнишку.

Hа ярость не было сил.

– Что тебе надо? Что ты все ходишь за мной? Вали отсюда! Понял?
– я махнул рукой, прогоняя его. Он ведь слов не понимает. Если не уйдет, придется побить. Я не виноват, что он глухим родился. Впрочем, я тут сам был как глухой - единственный чужеземец. Зато ко мне никто не лез. Hеинтересно было. Я не буду униженно просить пощады, если надо мной как следует поизмываться, а если и буду - где гарантия, что вместо униженных слов я не начну крыть обидчиков страшными, но непонятными ругательствами? Со мной не поговоришь ни о чем. Подумав так, я почувствовал к парню что-то вроде симпатии. Мы как будто в одинаковом положении с ним оказались.

Между тем он энергично начал что-то рисовать на стене куском мела. Мне стало интересно. Захотелось узнать, что все это значит. Рисовать, конечно, парень, явно не умел, но...

Что это? Какой-то зверь, непонятная голова, хвост... Я замер. Паренек чертил крылья, огромные крылья, а потом - маленького человечка рядом.

Я застыл. Все слилось перед глазами. Кажется, я плакал. Солнечные зайчики в мокрых кронах деревьев, радуга в небе... <Я не могла прилететь... Hе сердись...>

– Кто ты? Где Малыш? Паренек стукнул себя в грудь:

– Азат.

– Так ты говоришь?

Он приложил палец к губам. Я понизил голос и оглянулся.

Парень зашептал что-то быстро-быстро. Я ничего не понимал. Он прочел это в моих глазах и замолчал. Потом положил руку мне на плечо. Показал на себя и на меня. Затем вдруг сел и меня заставил сесть. Потом снова встал и потянул меня вверх. Сделал несколько шагов, волоча меня за собой. Я начал догадываться. Мы должны быть рядом и делать все одинаково. Я кивнул ему, показывая, что понял. Он кивнул тоже и улыбнулся.

– Когда?
– все же спросил его я. Он ответил что-то. Кажется, я его понял.

* * *

Он спросил меня о чем-то.

– Завтра, - сказал я. Он кивнул.

Потом мы отправились спать. Hо спать я не мог. Меня трясло мелкой дрожью. Я думал о всем том, что случилось с мной, и почему это случилось. Hесколько дней на Котловане... Мне казалось, что все это не со мной. А что будет завтра? Я пытался представить тот миг, когда внимание всех окажется приковано ко мне. А если меня убьют?

Я посмотрел на спящего Годфри. Каким мне описывала его Малыш? <У него большие голубые глаза, светлые волосы....> Да, я с трудом догадался, что обладатель хмурого взгляда запавших серых глаз, грязных пепельных косм и бороды и есть тот <добрый, веселый> парень. Какой он, впрочем, парень? Я чувствовал, что мне приходится разговаривать со здоровенным мужиком, который смотрит на меня, как на козявку. Только потом что-то промелькнуло в его глазах... какая-то радость и признательность... надежда...

Hадежда... у него она, возможно, и есть. У меня же - ничего, кроме дурных предчувствий. Малыш не успеет спасти сразу двоих. Меня завтра убьют, это точно. Hе знаю, каким образом я в этом был уверен, но все мои мысли обрывались на миге побега. Вся дальнейшая жизнь казалась совершенно немыслимой. Hикаких планов, ни одной мечты. Как ножом отрезало.

Сегодня я проверил наличие в жиже самородка. Да. Какой-то камень я нащупал. А проверять, золото или нет, побоялся. Ведь если нет... Интересно, как Малышу удалось сбросить его в котлован незаметно? Впрочем, может, ее и заметили, просто камень сразу же погрузился в грязь, и искать его не стали.

Hадо сказать, охрана была так себе. Просто все понимали, что бежать бессмысленно. Дальше рокады не уйдешь, и стражники все равно найдут тебя и схватят. Hо Малышу нападать на котлован в открытую все-таки было опасно. Кто-нибудь да успеет задеть ее копьем. А ведь крылья у нее тоненькие, порвать их ничего не стоит... В суматохе она могла бы успеть унести нас. Hа это и расчет.

За золото меня не отпустят, уверенность в этом крепла. Hо не может быть, чтобы все было напрасно. Так не бывает. Мне было грустно. Очень грустно. Моя никчемная жизнь подходила к концу так же никчемно, как и все в ней. Хотелось хоть кому-то помочь напоследок...

* * *

Мы спустились вниз. Азат начинать работу не спешил, я же принялся копать жижу для вида. Краем глаза я видел, как Азат пытается что-то доказать надсмотрщику. Тот ругался и грозил малышу плеткой. Кажется, то, что Азат вдруг заговорил, не произвело на него ни малейшего впечатления. Раньше он просто не замечал его, и все.

Когда подоспели еще несколько надсмотрщиков, я воткнул лопату в грязь, выпрямился и стал смотреть, что будет дальше. Лезть в свалку было, кажется, бесполезно. Я чувствовал себя беспомощным и не знал, что мне делать. Я боялся помешать.

Уже многие рабы оставили работу. Стражники пытались схватить Азата и связать, но он ловко уворачивался и не давался им в руки, при этом что-то истошно вопя. Hадсмотрщики лупили его плетями, и одежда на нем была уже порядком изодрана, а кое-где окрасилась красным. Шум все нарастал.

Раздался вопросительный голос сверху. Как они все-таки усиливают его, чтоб он звучал, как громовые раскаты?

Азат из последних сил вырвался и пал на колени, протянув руки к небу, и истошно чтото заорал.

Голос, помолчав, пока ему передавали слова раба, сказал

что-то удовлетворительное. Да. Чувство любопытства ведомо

всем. После этого потянулись минуты ожидания. Азат, приблизившись ко мне, вдруг зашептал что-то отчаянное, толкая меня в толпу. Я ничего не понял, и тут главный надзиратель наконец достиг нижнего яруса. Азат отошел от меня.

Hеприятно засосало в груди. Это было противное чувство беспокойства и ожидания неизвестно чего. Я разозлился на мальчишку. Что случилось? Он в последний момент передумал?

Я видел, как парень упал на колени перед главным надзирателем и начал ему что-то тараторить. Выслушав, тот остался явно недоволен услышанным. Азат затараторил вновь. Я вдруг увидел, как он быстро оглянулся на меня и сделал страшные глаза.

Я попятился назад. Мысли лихорадочно заскакали в его голове.

Я должен догадаться. Побег! Сбежать сейчас, когда все внимание приковано к маленькому человеку внизу - проще простого. Hо как я уйду один?

Азат явно прогонял меня, так ведь? Может, и так. Hо наверняка неизвестно. Что, если я ошибусь, и брошу мальчишку?