Неудачный дубль 1977

Американец сидел и пытался вникнуть в суть музыки грядущего, при этом, вероятно, инстинктивно поматывая головой в такт. Я смотрел на это и улыбался, ведь именно так — мотая «хаерами» («хаер» сленговое выражение от слова hair — волосы (англ.) прим. Автора) под такую музыку и будут танцевать «металлюги» всего мира в светлом будущем, разумеется, конечно, если тряски и мотания головой вообще можно назвать танцем.

После прослушивания тот, словно прочитав мои мысли, вновь помотал головой и восхищённо произнёс, глядя на кассету:

— Просто нет слов! Это что-то невообразимое! Неземное! Очень тяжело, но в тоже время очень необычно и притягательно. Я разумом понимаю, что это какая-то разновидность рока, но какая? — он пожал плечами. — По-моему это совсем ни на что непохоже из всего того, что я когда-либо слышал, — он легонько постучал по кассете, — но это очень оригинально! — и стал рассуждать, — Однако конечно, такая музыка не для всех. Вот ту что ты ставил до этого, та да… Она хоть весёлая и под неё можно танцевать, но в тоже время спокойная, и под неё легко и непринуждённо можно вести беседу. Она не помешает. Эта же музыка, абсолютно другая и подойдёт не всем. Её энергия, её мощь, её разрушительная сила в конце концов, не даёт возможности при прослушивании думать о чём-то другом кроме неё, — продюсер вздохнул, глотнул напитка и, закусив конфеткой «Вечерний звон», продолжил размышлять: — Это и хорошо, и одновременно плохо. Её тяжесть очень сильно сужает аудиторию. Такая музыка не для всех.

— Согласен с вами, — кивнул я логичному построению мыслей собеседника и удивляясь тому как быстро и чётко Тейлор угадал суть данного стиля. Одним словом — профессионал, — но согласитесь и Вы, тех кому она подойдёт будет в достаточном количестве, чтобы ходить на концерты забивая залы под завязку и покупать пластинки в большом объёме.

— Я думаю, ты прав. Тут нужно понять, что эта музыка в первую очередь для молодёжи, и я бы сказал даже, для несколько радикальной её части. Для бунтарей, если хочешь, — угадал он и, под моим искренне восхищённым взглядом, продолжил логически вычислять вероятную аудиторию слушателей. — Сейчас у нас в стране многие становятся поклонниками рока. В США, впрочем, как и во всём мире, сейчас много хиппи. Вот на основе этой публики, любителей рока и хиппи и нужно начинать работать с данным жанром, — он встал из-за стола и, пройдясь по комнате, почесав затылок, продолжил: — Да, эта публика крайне бедна в своей основной массе, но с другой стороны она достаточно многочисленна и если её заинтересовать, то пару баксов на пластинку или пятёрку на концерт у каждого из них найдётся. У тебя есть ещё записанные песни такого плана? — решил уточнить собеседник и, видя моё мотание головой в отрицании, вздохнув, проговорил с ноткой грусти и сожаления в голосе: — Очень жаль, — а затем встрепенулся, — но у тебя же есть ещё написанные тобой такие же песни? Песни в таком, как ты называешь — металлическом стиле?

— Есть, — успокоил его музыкант.

— Прекрасно! — обрадованно воскликнул продюсер. — Теперь нужно понять, что нам с этим делать. Ты уже думал об этом?

— Я не знаю, — уклончиво ответил мыслитель, ибо хотел посмотреть до чего додумается «амер», сам без моей помощи. — А у вас какие идеи по этому поводу?

— Нужно подумать, — сказал тот, вернувшись на своё место и присев. — Я растерян. Всё так неожиданно. Я долго искал способного исполнителя — звезду, и уже давно потерял надежду найти, поэтому я сейчас несколько не в себе. Но это ничего, не обращай внимания, — хохотнул он, потерев себе виски и спросил: — Кстати, а та песня, что ты пел в ресторане, у тебя не записана?

— К сожалению, нет. Это было случайное стечение обстоятельств. Вообще-то я петь не собирался, но видя, что Вы колеблитесь насчёт встречи, решил выйти на сцену.

— Но ты её, если что, сможешь спеть так, как недавно спел?

— Конечно. Это для меня не сложно, — заверил я и похвастался: — И эту и ещё многие.

— У тебя есть ещё написанные тобой песни?

— И много…

— Сколько?

— Я же говорю — много.

— Десять, — начал играть в «угадайку» Тейлор.

— Больше.

— Двадцать, — пристально глядя мне в глаза, спросил и потянулся к коньяку искатель правды.

— Я же говорю — больше.

— Тридцать? — продолжал гадать продюсер, глотая коньяк как воду.

— Вам цифра нужна? — спросил я и, видя утвердительный кивок, поинтересовался: — А зачем?

— Мне же надо знать, на что я могу рассчитывать в будущем, — пояснил свою позицию визави.

— Вообще-то, настолько далеко загадывать я бы пока не стал, но если вам нужна цифра для самоуспокоения, то, допустим, песен по сто каждого стиля у меня наверняка найдётся.

— А стилей этих сколько? — охрипшим голосом, требовательно, спросил окосевший американский мистер.

— Штук десять, думаю, наберётся, — задумчиво ответил не менее окосевший советский товарищ и неожиданно поинтересовался у собеседника: — Вот, что ты к примеру, знаешь про рэп или хип-хоп? Ничего? А они тем не менее есть!!

Сказав это, я встал из-за стола, прошёл к шкафу, открыл дверцу и достав из сумки барабанные палочки уселся на диван, после чего отбивая ими ритм по подлокотнику как по барабану начал петь, а точнее читать речитативом, глядя прямо в лицо «убитому на повал» от такого «па» собеседнику.

https://www.youtube.com/watch?v=_Yhyp-_hX2s (Eminem — Lose Yourself)

* * *

Где-то через час я проводил изрядно уставшего американского уже почти товарища до его номера, обнялся с ним на прощание, а затем отвесил тому земной поклон от широты русской души, а отчего не поклониться-то, когда во мне уже было, как минимум, полторы бутылки коньяка, проследил, чтобы тот закрыл за собой дверь в апартаменты на замок и, наметив курс к своему номеру, шатаясь из стороны в сторону от стенки к стенке и от пола до потолка, побрёл к себе в убежище.

Очередной прекрасный день подходил к концу.

Глава 21

Вечер.

Москва. Заречье. Дача. Брежнев.

— Не волнуйся Петренко. С товарищем Леонидом Ильичом будет всё хорошо, — сказал лейтенант Родин и посмотрел на большой портрет скромно висевший посредине стены.

— Конец, — сказал помощник Брежнева, и отложил последнюю страницу рукописи, положив её на маленький журнальный столик, после чего посмотрел на своего шефа, который был сегодня в хорошем расположении духа и, сидя в синем спортивном костюме, с интересом слушал полную версию романа «Портал в прошлое».

— Гм… — произнёс Генеральный секретарь и встал с кресла. Прошёлся по кабинету, а затем, поправив олимпийку, вновь вернулся на рабочее место, открыл ящик стола и, достав оттуда сигарету, закурил. В задумчивости, покурив пару минут, он перевёл взгляд на Кошкина и спросил: — Володя, кхм, ты думаешь, это уместно? Кхм, чтобы вот так, кхм, — он показал рукой на ежемесячный журнал «Москва». — Они, кхм, лишь треть романа напечатали, но, кхм, всё равно. Я же вижу, кхм. Там же явно про меня идёт, кхм, речь.

— Я думаю Вы правы, Леонид Ильич, — ответил тот, взяв в руки журнал. — Автор скорее всего именно Вас и имел ввиду, когда писал про бравого майора. Возможно он тем самым хотел привлечь к себе внимание, а возможно был восхищён Вашей биографией, в которой Вы от простого майора стали руководителем наше страны. Вот и решился ввести в повествования героя похожего на Вас.

— Кхм, льстец этот автор! — раздражённо проговорил Генсек. — Подлиза!

— Почему же? — решил заступиться за Васина помощник. — Мне кажется, автор довольно качественно показал вас с наилучшей стороны. Признаюсь, что я, когда читал представлял, что тот майор именно Вы. И нужно сказать, что ваш типаж угадан почти на все сто процентов. Вы показаны мужественным, умным, энергичным, принимающим взвешенные решения и бесстрашно ведущий за собой бойцов в бой следуя в первой шеренге.