Неуемный консорт

– Да это мы и так уже поняли, – стал я поторапливать друга. – Но как Броверов отыскать? Чем надо в первую очередь интересоваться? Тут с минуты на минуту каторжанин подойдет…

– В идеале, лучше всего покопаться в картотеке дел заключенных, имеющихся у начальника лагеря. Но раз пока нет такой возможности, уточняйте сроки попадания вниз двух пар из четырех – они очень спорны. Ну и выпытывайте, кто сидит тише воды ниже травы и не стремится к амнистии. Наши резиденты, скорей всего, просто боятся пересмотра их дела, их могут изобличить в подмене и в присвоении чужих имен.

– Добро! Крабер оставлять включенным или ты сильно занят?

– Оставляй, – решил Алоис. – Буду прислушиваться краем уха.

Сделанный на Оилтоне выбор полностью соответствовал нашему. Разве что менял места пар-кандидатов на лестнице большей вероятности. То есть мыслили мы правильно и теперь собирались сделать окончательный выбор. Да только наш гость вскоре загнал нас в тупик своими ответами. Изможденный, высохший и жутко болезненный на вид мужчина своим уверенным голосом крайне контрастировал со своим внешним видом. Если, глядя на него, складывалось впечатление: этот доходяга и до конца вечера не доживет, то своим голосом он доказывал обратное: «Я вас всех переживу!»

Мало того, вчерашний каторжанин, еще неделю назад добывший свою последнюю палеппи, поражал ясностью рассуждений, логичностью выводов и уникальной памятью. Несмотря на свои пятьдесят лет и двенадцатилетний срок тяжелой работы на Донышке, мужчина помнил чуть ли не каждое слово, сказанное при нем в интересующий нас период.

О причине, по которой он угодил на каторгу, было сказано со вздохом, но без проклятий на свою судьбу:

– По моей неосторожности, как оператора стапельного крана, погиб коронный ревизор из столицы.

Хотя по данным, которые собрали прибывшие сюда заранее Николя, Зарина и Армата, получивший двенадцать лет каторги оператор скорей всего специально устроил этому ревизору скоропостижный конец: поговаривали, что тот был редкостной гнидой.

За свой рассказ он потребовал немалую сумму, но деваться нам было некуда. Заработав на нас, мужик собирался уже этой же ночью улететь на другой конец Галактики.

Да и информация того стоила. Во-первых, он очень подробно описал всех, кто, по его мнению, подходил под выданное нами описание искомой женщины. Теперь из списка можно было исключить две пары из финишной четверки. Одна женщина прибыла на Донышко за неделю до ареста наших резидентов, а другая через два дня после ареста. Тут судьи с уголовниками не цацкались, отправляя на каторгу чуть ли не сразу, но в любом случае пять дней на разные процессуальные закорючки уходили.

Во-вторых, наш дорогостоящий информатор еще и остальные пары из предварительного списка вычеркнул с помощью массы известных ему подробностей, при которых кандидатки не дотягивали до образа Магдалены.

В-третьих, очень наблюдательный и никогда не высовывавшийся там, внизу, каторжанин, тоже сделал вывод о недобросовестности барона Кири. По его мнению, начальник лагеря явно что-то там мутил с ракушками и однозначно грел на этом руки. Хотя рассказчик так и не смог понять, каким образом и через кого из мастеров ведется подача наверх неучтенных, а вернее, украденных палеппи. Ну и, в-четвертых, наш информатор неожиданно для нас понял из наших вопросов главное: мы ищем все-таки больше пару, чем одну женщину. И описал самые подходящие, по его мнению, пары и дал им полные характеристики.

Честно говоря, мы не ожидали таких изменений в списке кандидатов. На первые места выдвинулись совсем не те, кого высчитали мы и наши хваленые аналитики во главе с Алоисом. Наш собеседник оставил в списке только двух женщин: одна жила в маленьком семейном модуле со своим братом, а вторая – со своим сыном. Никаких контактов интимного плана у этих двух пар не просматривалось, никто их в кровосмешении не подозревал, они просто относились к разряду «семейные», и таких пар на каторге было еще несколько.

У нас тут же разгорелся спор сразу на нескольких уровнях: в реале, по краберной связи и через риптонов. Подавляющее большинство склонялось к мысли о том, что хитрые Броверы и в самом деле могли изобразить из себя брата с сестрой, тем более что фамилии у них были одинаковыми. А поскольку они и внешне были похожи, то речь действительно могла идти о Романе и Магдалене.

Пожалуй, только я не спешил сбрасывать со счетов иную точку зрения: наша подруга притворилась моложавой матерью, а друг – ее рано родившимся сыночком. Наш король превращений и маскировки Алоис меня за такие мысли высмеял, добавив напоследок:

– Танти, не отрывайся от действительности! И не держи пиклийцев за полных идиотов.

Но категоричней всех высказывался Булька:

«Ты выдаешь желаемое за действительное! Ну не могут простые люди, не имея на себе риптонов, настолько измениться, чтобы из одногодков превратиться в пару мать – сын!..»

«Но Магдалена на полтора года старше Романа», – попытался я размышлять, но был прерван издевательским бульканьем:

«Где-то я не уследил, и господин консорт явно перегрелся на солнышке!..»

Тогда я попытался оперировать воспоминаниями:

«Никто из вас не знает Бровера так хорошо, как я и Стенеси. Можно сказать, что мы росли на глазах друг у друга, и даже наши школьные прозвища теперь мне кажутся значимыми. При всей его научной одержимости и умении оперировать фактами Заяц был и наверняка остается жутким выдумщиком и фантазером. И недаром мы его частенько называли более полным прозвищем: Хитрый Заяц. Уж на что мы с Гарольдом умели выкрутиться в любых сложных ситуациях, а все равно Ромка чаще находил более простое, но в то же время совершенно не видимое вначале решение. Что-то как ляпнет порой дикое и несуразное, так мы с Гари ржем полчаса, словно жеребцы, а потом задумаемся и чешем озадаченно в затылках: мол, а сами-то почему такую очевидность не приметили?..»

«Ну это понятно, – с издевкой заметил риптон. – Потому вашего друга и взяли в разведку, а вас оставили бегать с автоматами…»

«Вот как ты правильно подметил! – не только не обиделся, но даже обрадовался я. – Самые умные и сообразительные – во внешнюю разведку, а уж таким, как мы с тобой, что останется? Тылы охранять… Но мне кажется, Бровер не один вариант прикрытия на случай провала сумел подготовить, и у них с Магдаленой все было сделано заранее. Сам знаешь, насколько трудней из старого человека сделать молодого, даже с твоими возможностями. А вот обратный процесс любому артисту под силу. Тем более в наше время макияж для артистов месяцами не смывается без специального раствора, и наша резидент уж одну неделю следствия и суда могла оставаться и старой, и сгорбленной, и страшненькой. И кто их там мог сильно проверять и прощупывать? Есть преступники – сознались в вине. Против каторги не возражают, ногами не упираются – разговор окончен! Никакой судья не усомнится и на повторное расследование дело не пошлет… И еще… давай более подробно нашего информатора расспросим о его ощущениях. Хоть и выглядит неважно, зато ясность мысли и память достойна всяческого уважения…»

Я ткнул карандашом в строчку с заинтересовавшими меня именами:

– А поподробнее о своих выводах по их поводу можете рассказать? Нам это очень важно.

Еще бы было не важно! Жилые модули в лагере занимали большое пространство бытового сектора и раскинулись на пересечении многих тоннелей, на трех уровнях и довольно далеко друг от друга. При нашем нападении на Донышко все будет решаться за секунды, нам просто физически некогда будет метаться среди уголовников и выспрашивать их, кто есть кто. Вышли в строго рассчитанную точку, забрали своих и мчимся наверх, словно в Лунманском прыжке.