Неугасимый огонь

Лиама он встретил в порту. Тот прибыл в Кадис в ночь на восемнадцатое в сопровождении вооруженной охраны. Еще издали, увидев Лиама, Роберт заметил, как он озирался по сторонам, будто его преследовали и вот-вот должны были настигнуть гончие собаки.

– Хватит пугаться, – подойдя к нему, сказал Роберт. – Ты же не Вильнев, преследуемый армадой кораблей Нельсона.

– Вряд ли те, которых я опасаюсь, это лорды и адмиралы, – резко ответил Лиам, – Испания и Англия воюют, а я – союзник врага.

– Не забывай, что и я тоже англичанин.

– То, как ты выглядишь, заставит, кого хочешь об этом забыть. Ты что, Роберт, перенял уже все их привычки?

– Не все, а те, которые мне подходят. Что касается тебя, то в Испании не особенно много уделяют внимания тем, кто носит гражданское платье. В Кадисе столько приезжих, что местным жителям неважно, что одним иностранцем стало больше и тем более им не интересно знать, какой ты национальности. Лучше пойдем ко мне и поговорим в нормальной обстановке.

Здесь же в порту у Роберта имелось свое здание. Этот дом, впрочем, как и все имущество дома Мендоза, приобреталось его предками. Лиаму, его брату, впервые оказавшемуся в Испании, конечно же интересно было ознакомиться с тем, как живет здесь его брат. Войдя в дом, Роберт стал его показывать брату. Он повел Лиама в верхние комнаты, которые располагались на втором этаже этого обширного здания, некогда приобретенного одним из Мендоза и оборудовавшего их под склады. Первый этаж занимал длинные ряды полок, уставленных бочками шерри – груз дожидался здесь отправки морем. Наверху располагались шесть комнат, личные апартаменты Роберта, меблированные в чисто испанском стиле.

– Очень представительно ты живешь, как какой-нибудь гранд, – высказал свое мнение Лиам, обводя взглядом раскинувшийся перед ним обширный салон.

Жесткие позолоченные кресла с красной бархатной обивкой выстроились вдоль стен, увешанных шпалерами с изображением охотничьих сцен. Пол из мореного дуба покрывал турецкий ковер, основными цветами которого являлись золото и букет из лучших испанских роз. В центре комнаты стоял резной, черного дерева стол, уставленный всевозможными, причудливой формы подсвечниками, их было, по меньшей мере, с дюжину.

– Это не мой вкус, а несчастного Доминго, – увидев удивленный взгляд Лиама, пояснил Роберт. – А может быть кого-нибудь из его предшественников. Я не стал это выяснять и тем более что-то менять – дел по горло, да и здесь я нечастый гость. Нынче приехал сюда, чтобы встретиться с тобой и…

Роберт осекся.

– Ладно, пойдем в мой кабинет, там ты почувствуешь себя уютнее.

Мебель для своего кабинета Роберт подбирал сам: два больших удобных кресла с обивкой из мягкой кожи, множество небольших столиков с вычурными медными лампами, большой резной стол из африканского тикового дерева, полки с книгами в красивых переплетах – испанские, английские…

– Ну как, тебе здесь больше нравится? – осведомился он у брата…

– Очень мило, тем не менее, я считаю, что нам следовало встретиться в Гибралтаре.

– Ах, ну да – чувство уверенности, родная земля и все такое прочее. Лиам, мне необходимо оставаться здесь, а нам нужно о многом переговорить.

– Не было такого письма за последнее время, чтобы ты об этом не упомянул, – сказал Лиам. – Откровенно тебе скажу, что если бы отец на этом не настоял, я бы никогда не отважился на эту поездку.

Роберт налил им обоим вина.

– Отец отправил меня сюда для того, чтобы я завоевал Кордову. И я это сделал.

– Правильно. Я не собираюсь отрицать или недооценивать твои заслуги, Роберт. Наша испанская ветвь никогда не выглядела такой мощной, как сейчас, хвала Богу. А вот дома наступила полная неразбериха.

– Налоги?

– Да. Черт бы побрал все это правительство.

– Но ведь все это делается для того, чтобы победить Наполеона. Ты лее не сгораешь от любви к этому самодельному императору? Разве не так, Лиам?

– Разумеется, мне он не по душе. Но мы сможем победить его только на море. На суше нам его не осилить.

– Возможно, – ответил Роберт. – Тогда все ставки на флот Нельсона? Как ты считаешь?

– Да, все это так. Но когда он вдруг понесся по всей Атлантике до самой Вест-Индии, играя с этим ослом Вильневым в прятки это что, по-твоему, нам на руку? А… Чума на них на обоих!

Роберт посмотрел в окно на порт. Там, буквально мачта к мачте, стояло множество судов.

– А вот эти не в Вест-Индии, – тихо сказал он. – Нельсон находится сейчас в нескольких милях отсюда, а испанская и французская флотилии здесь, в Кадисе.

– Сам знаю, не слепой, видел. – Лиам поднялся, подошел к окну и встал рядом с братом. – А чего они дожидаются, как ты думаешь?

Всякого рода военные приготовления, у Лиама, кроме отвращения, ничего не вызывали. Он был сугубо штатский человек и к тому же не отличался смелостью рискованного мужчины. Но сейчас, при виде мощных, красивых кораблей, в его голосе почувствовалось подавляемое внутри восхищение.

– Боже мой, они и впрямь выглядят непобедимыми!..

– А вот чего они дожидаются, этого я не знаю. Но корабли эти дьявольски хорошие, Лиам. Я сам заплатил за постройку пятнадцати кораблей, которые стоят в этой бухте.

– Пятнадцати? Пятнадцати кораблей, готовых хоть сейчас напасть на Англию? Нет, ты превратился в испанца, что бы ты мне ни говорил. Тогда я пошутил, а вот теперь вижу, что это вполне серьезно.

– Не смотри ты на меня так. Садись и сначала выслушай. Поэтому я и послал за тобой. Не мог я обо всем написать в письме. Я стоял перед выбором, Лиам, и я его сделал.

– Лучше Испания, чем Англия?

Роберт грохнул кулаком по столу.

– Лучше дом Мендоза, чем все народы земли и чем созданная Богом сама она… Вот в чем дело и об этом мы с тобой должны потолковать, Лиам. В этом наше предназначение, независимо от того по душе оно нам или нет. Испания – союзник Франции в этой войне, именно поэтому она была обязана сделать свой вклад в виде военных кораблей, которые сейчас стоят вот там. И если выиграет Наполеон, то выиграем и мы.

– Все зависит от того, кого называть этим «мы», не так ли? – не унимался Лиам. – Я тоже готов бы сказать, что если выиграет Англия, то выиграем и мы, английские Мендоза.

Роберт понимал, что это замечание Лиама справедливо, но и соглашаться с ним не собирался. Ему тоже здесь одному приходилось не сладко. Он вел это сражение с самим собой несколько месяцев, прежде чем пришел к такому решению. Тогда, после самоубийства Пабло и взятия Наполеоном власти в свои руки, как и пророчила Мария Ортега, Роберт крепко задумался над сложившейся ситуацией. Проведя многочисленные встречи с Мануэлем де Годоем, Хавьером и братом Илией, он, наконец, сделал свой выбор, ибо наградой за его участие в этом деле было нечто такое, устоять перед чем было просто невозможно. Мендоза – это один и тот же дом, – говорил он своему брату.