Неукротимые удовольствия

Мальчик издал пренебрежительный звук.

— Тебе все равно он больше не идёт — ты прибавила в весе.

Она разинула рот.

— Я похудела на четыре фунта за неделю.

— Я пукаю четыре фунта.

— Ну, есть не так уж много такого, чего Антихрист не может сделать, — съязвила она.

Его руки сжались в кулаки.

— Прекрати называть меня так! И прекрати напевать музыкальную тему Омена через стену спальни!

— Перестань называть меня мисс Пигги и издавать при мне китовые звуки!

— Это моя вина, что ты такого размера? Думаю, нет.

Винни вздохнул.

— Элль, Дэмиан, хватит.

Он посмотрел на своего сына.

— Твоя сестра не толстая, так что прекрати это дерьмо. Элль, твой брат не…

— Олицетворение чистого зла? — Элль фыркнула. — Я не согласна.

Верхняя губа Дамиана скривилась.

— Падай замертво, Желеобразные бедра!

— Пошёл ты, Вельзевул!

— Эй, эй, эй, хватит. — Винни взмахнул рукой в воздухе. — Мы закончили. О, и вам обоим придётся заменить одежду, которую вы порезали.

Что-то бормоча и пыхтя, Элль и Дамиан вышли из комнаты и разошлись в разные стороны.

Винни повернулся к Доминику.

— Я дал этот совет Брекену, а теперь собираюсь дать его тебе. Либо заведи с Милой только одного ребёнка, либо подожди десять лет, прежде чем заводить второго. Дети манулов плохо ладят с братьями и сёстрами близкого возраста. Действительно, учитывая, что Мила и Алекс близнецы, удивительно, что они в детстве не поубивали друг друга.

— Мы пытались, — призналась Мила.

— Да, мы тоже, — сказал Тейт, указывая на своего брата.

Люк кивнул.

— Несколько раз. Мне почти удалось, когда я столкнула его с крыши, надеясь, что это будет выглядеть как самоубийство. Этот ублюдок подсыпал крысиный яд в мой пудинг.

Тейт пожал плечами.

— Слушать, как тебя рвёт, было лучше, чем слушать, как ты дышишь.

Мила одарила Доминика насмешливо-милой улыбкой.

— Видишь, какое светлое будущее тебя ожидает?

Усмехнувшись, Доминик поцеловал её в висок.

— Мне подходит.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Окунув верёвочную швабру в пластиковое ведро, Мила зевнула. Она опрокинула чёртову ванну с кремом для бритья, когда убиралась на своём рабочем месте, и она полностью обвинила Доминика. Если бы он не будил её всю ночь своим ненасытным членом, она не была бы такой чёртовски вялой. Она не могла не зарычать, когда он подошёл к ней сзади.

Обняв её за талию, он положил подбородок ей на плечо.

— Устала, детка?

Она услышала улыбку в его голосе.

— И кто в этом виноват? — отрезала она, отжимая мыльную воду из швабры с помощью встроенного в ведро отжима.

— Прошлой ночью ты не жаловалась. На самом деле, ты стонала. Стонала. Хныкала. В какой-то момент почти рыдала.

Вытирая ещё немного пролитых сливок, она высокомерно фыркнула.

— Я не рыдаю. И не хнычу.

— О, ты определённо хнычешь. — Он уткнулся носом в её шею, глубоко вдыхая. — И ты была очень близка к тому, чтобы разрыдаться, когда я добрых двадцать минут просто ласкал твой клитор языком, отказываясь прикасаться к тебе где-либо ещё.

К чёрту, если он был не прав. Но она никогда бы не призналась в этом вслух.

— Возможно, ты лжёшь, чтобы утешить себя — я не уверена.

Он укусил её за шею.

— Ты знаешь, что я не лгу, так же как ты знаешь, что тебя заводит одно воспоминание об этом.

Чёрт возьми, это так.

— Снова ложь.

— Правда? Хм. Тогда это, должно быть, Тик-так у тебя в лифчике, да?

У неё вырвался смешок.

— Пошёл ты, GQ.

Его плечи затряслись от приглушенного смеха, он поцеловал её в шею.

— Я принесу тебе кофе. — Отпустив её, он повернулся к Арчи и Эвандеру. — Кто-нибудь ещё хочет кофе?

Два кота выкрикнули свои распоряжения, когда Доминик вошёл в комнату отдыха.

Покачав головой, она вернулась к мытью пола. Ей нужно было поторопить свою задницу, так как Дин ждал на диване.

Она снова окунула швабру в ведро как раз в тот момент, когда дверь открылась и впустила порыв уличного шума. Она вежливо улыбнулась коренастому гиене-перевёртышу, который был одним из постоянных клиентов Арчи.

— Арчи, твой номер в три тридцать здесь, — позвала она.

Гиена закатил на неё глаза.

— Ты никогда не будешь называть меня по имени?

— Когда ты настаиваешь на том, что тебя зовут Хэмбоун, нет, я не могу так называть взрослого мужчину.

Дин насмешливо фыркнул.

— Да, в этом я согласен с Милой.

Арчи позвал своего клиента и Мила быстро предупредила его:

— Осторожно, пол мокрый.

Когда гиена обошла мокрое пятно, дверь снова распахнулась. Женщина вошла внутрь и огляделась, выглядя неуверенной, беспокойно теребя свои черные кудри.

— Привет, у вас назначена встреча? — спросила Мила.

Глаза женщины метнулись к Миле, на мгновение, вспыхнув чем-то темным.

— Эм, нет, — ответила она. — Я просто подумала, не могла бы ты взглянуть на это для меня.

Она запустила руку в коричневый бумажный пакет, казалось, повернула пакет к Миле и…

В воздухе прогремел гром. Сильный удар обрушился на Милу как раз в тот момент, когда раскалённая боль взорвалась в левой части её груди. Она отшатнулась в шоке, её рот приоткрылся, ноги заскользили по мокрому полу. Не гром, подумала она, падая. Не гром. Чёрт.

Воздух рассекли выстрелы, от которых сердце Доминика забилось о ребра. Он выбежал из комнаты отдыха в парикмахерскую… как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мила теряет равновесие и неловко падает навзничь. Она зашипела и, словно придавленная болью, рухнула на спину. Воздух наполнился запахом крови и пороха. Кровь Милы. Казалось, от этого у него забило ноздри и скрутило желудок, повергнув его волка в слепую панику. И на одно мгновение мир Доминика остановился.

Злобный, изнуряющий страх скребся у него внутри, подступал к горлу и оседал на языке, густой и металлический. Его волк замер, прикованный к месту от необузданного шока.