Неукротимый: возрождение

И тут появилась я.

Я подошла к женщине, которая была одета в длинный черный пиджак, черные, обычные треники, а ее ноги были босыми. Ее голова была покрыта широким бязевым мешком, и, судя по тому, как она боролась и напрягалась, ее крики были приглушены, они заклеили ей рот.

Хорошо.

Я не хотела их слышать. Иногда это может чертовски отвлекать. Мне это было не нужно.

— Прости, дорогуша, — тихо сказала я ей. — Ничего личного. Это просто бизнес.

Вытащив нож из чехла, я полезла в карман и достала кожаные перчатки, надела их, а затем потянулась к шее и натянула на нос черную маску. Единственная причина, по которой я носила ее, заключалась в том, чтобы защитить себя от прикосновения зараженной крови. Я всегда была осторожна, никогда не знаешь, с кем имеешь дело.

Когда я вдавила кончик ножа в руку женщины, она откинула голову назад и вскрикнула из-под кляпа на губах.

Мое сердце бешено колотилось.

Все ее тело задрожало, и я вынула нож из центра ее руки, затем пробормотала:

— Не знаю, что ты сделала, чтобы разозлить его, но обещаю, что покончу с этим, как только смогу.

Я не любила жестокость. Я не была жестокой по своей природе.

Меня такой сделали.

Когда я оглянулась и увидела, что все четверо мужчин выстроились стеной, мое сердце заколотилось.

Это было странно.

Почему я чувствовала, что они запирают меня внутри?

Женщина в кресле просила о помощи, и, клянусь, в ее голосе чувствовалась какая-то знакомость. Моя бровь опустилась, и я оглянулась на Таму, вытирая лезвие ножа своими кожаными перчатками.

— Кто она, Тама?

Тама покачал головой.

— Кто-то, кто должен умереть.

Я повернулась обратно к женщине и нахмурилась, глядя на то, как она пытается пошевелить руками. Они сильно дрожали, но она тщетно пыталась ими пошевелить, делая движения снова и снова, но я не понимала, что ей нужно.

Что-то заставило меня почувствовать беспокойство. Оглянувшись на то, как мужчины охраняют выход, я снова посмотрела на женщину, и когда я приблизилась к ней, протягивая руку за бязевым мешком, Тама мягко предупредил:

— Только тронь этот мешок, и, клянусь Богом, Молли, я убью тебя на хрен.

Мое сердце бешено колотилось. Мое дыхание стало тяжелым, и я смотрела на женщину расширенными глазами. Когда она сделала скрюченными пальцами движение, которое вернуло меня в детство, я задохнулась и бросилась вперед.

Это была буква «М». Она сложила ее дрожащими пальцами, и мое сердце замерло.

Когда позади раздались звуки тяжелых шагов, я бросилась к ней, кинулась к ней на колени, используя ее как сиденье, прикрывая ее, и, раскинув ноги, всем телом затряслась от сдерживаемой ярости. Я подняла свои «Глоки», и они замерли на месте.

Тама шагнул вперед, и мой голос дрогнул.

— Как ты мог?

Он просто смотрел на меня, и так продолжалось некоторое время, прежде чем он спокойно сказал:

— Это цена, которую ты платишь, Молли. — Слова были безэмоциональными, холодными. — Сестра за брата.

Ублюдок.

Поднимаясь на дрожащие ноги, я выдержала его взгляд.

— Я забираю свою сестру и ухожу.

— Нет, не уходишь, — сказал Тама.

Но сзади него раздалось едва слышное:

— Да, именно это она и делает.

Мое сердце заколотилось.

Твитч.

Тама и его люди отступили от безоружного человека, и когда Твитч заговорил снова, он посмотрел прямо на Таму.

— Ты знаешь меня?

Челюсть Тамы сжалась.

— Да, братан.

Твитч почесал аккуратно подстриженную щетину на челюсти.

— Хорошо. — Он оглядел мужчин и обратился ко мне. — Пошли.

Не знаю, откуда он узнал, где я, но в тот момент я почувствовала облегчение от того, что он появился без предупреждения.

Голос Тамы пылал белым огнем ярости.

— Слушай сюда, братан. Если Молли в твоем доме, значит, она там, чтобы проникнуть в него. — Он предупредил Твитча: — Кто-то в итоге умрет, и это будет не она.

— Это то, что случилось с тобой? — спросил Твитч у Тамы, но тот не ответил. — Я думаю, если Молли сделала это с тобой — особенно с тобой — то ты задаешь неверные вопросы. Правильный вопрос — почему?

Тама покачал головой.

— Ты совершаешь ошибку.

Но Твитч просто смотрел на огромного мужчину.

— Похоже, ты уже совершил парочку таких в отношении своей девушки.

Как только сняла мешок с головы моей сестры, я посмотрела на ее залитое слезами лицо широко раскрытыми глазами.

— Ленка.

Моя старшая сестра разразилась рыданиями, и я осторожно сняла скотч с ее рта. Ее голос дрожал.

— Я думала, ты убьешь меня, Мол.

Так и было.

Эта мысль потрясла меня до глубины души.

Тама повернулся, явно разъяренный тем, что его план был разрушен, и прорычал:

— Ты убила моего брата, Молли Те Виата. И это не останется безнаказанным. — Он наставил на меня суровый палец. — Помяни меня.

Моя сестра повернулась ко мне лицом.

— Ты так и не сказала ему?

— Заткнись, — пробормотала я, прожигая ее взглядом.

Но Ленку было не заткнуть. Она оттолкнулась от меня, и ее голос разнесся по всему складу.

— Твоя цена уже уплачена, гребанный пес!

Тама шагнул вперед. Назваться псом было самым низким из оскорблений.

— Что ты только что сказала, сука?

Ленка была в ярости. Она тряслась от ярости.

— Твой брат Ури был свиньей.

— Повтори. — Тама шагнул ближе, и его голос задрожал.

Но Ленку было не запугать.

— Моя сестра любила тебя, придурок. Ты думаешь, она убила твоего брата ради забавы? Спроси себя, какого хрена он должен был сделать, чтобы Молли забрала его никчемную жизнь. — Она задыхалась. — Мы были на твоей земле. — Ее голос дрожал. — Нам обещали защиту. — Она указала дрожащим пальцем на огромного мужчину и завопила: — Нам обещали защиту, а ты подвел нас, Тама Хариана!

Тама выглядел растерянным. Я опустила взгляд, отказываясь смотреть на него.

Голос Ленки дрожал.

— Он трогал ее. Она была еще ребенком. Он делал с ней непростительные вещи, и она не была готова к ним. Он разрушил ее, и как бы мы ни старались, кошмары поглотили ее.