Неукротимый

 Уставившись на мою грудь, она делает шаг ко мне и обиженно шепчет:

 — Я здесь, чтобы позволить Брэду трахнуть меня.

Моя щека дергается, а в голове взрывается миллион эмоций. Она делает еще один шаг ко мне и добавляет:

— Он будет трахать меня. Трахать меня, пока я не забуду тебя. Пока я не забуду, что когда-то встретила тебя. Он поможет мне стереть тебя из моей памяти, а мне нравится не думать о тебе, — она смотрит мне в глаза, и повторяет шепотом: — Ты – яд.

 Мое терпение лопается.

 Беру ее за локоть и притягиваю к себе, в это время мудак Брэд встает и говорит:

— Хэй! Отпусти ее! Она не хочет идти с тобой. Ты слышишь....

 Завожу руку за спину и вытаскиваю из джинсов свой пистолет и направляю его прямо между его бровей. Он быстро отступает с поднятыми руками, и натыкается на стул.

 Но я пока не могу отступить. Унизить его, вот что мне нужно. Мне нужно, чтобы он запомнил. Что конкретно? Я не уверен. Но я хочу увидеть его страх.

 Лекси тянет меня за локоть и спокойно, побеждено говорит:

— Окей, Твитч. Ты выиграл. Я пойду с тобой. Оставь его в покое, и мы уйдем, малыш. Только ты и я.

 Теперь моя очередь высвобождать свой локоть из ее, ослабленного алкоголем, захвата. Делая два больших шага, я прижимаю ствол пистолета к его лбу. Я слышу, как он хныкает и это наполняет меня острыми ощущениями. Тепло разливается по всему моему телу. Наклоняюсь ближе к нему, стискиваю зубы и тихо говорю:

 — Ты хотел что-то сказать мне, умник? Так говори.

 Брэд начинает трястись, и я чувствую на себе взгляды. Скорее всего все посетители бара уставились на нас. К счастью, я знаком с барменом. У нас с Джимми были кое-какие делишки вместе. Знаю, он понимает, что я отдаю себе отчет в своих действиях.

 Я даю ему целых тридцать секунд на ответ, а потом шепчу:

 — Ага, так я и думал.

 Отхожу от него, засовываю кольт обратно за пояс, подхожу к Лекси, обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Ее рука скользит вверх до середины моей груди, и она сжимает мою рубашку в кулаке.

— Пошли, малыш. Пошли, — шепчет она.

 Поднимаю палец и указываю на дрожащую развалину, т.е. на Брэда, и громко говорю:

 — Никто не смеет играть с моими вещами. Никому не позволено трогать то, что принадлежит мне. Это...— скольжу рукой вниз к ее попе, демонстративно кладу на нее ладонь и с силой сжимаю. — ... мое. Понятно?

 Брэд, с все еще поднятыми вверх руками, энергично кивает головой, и я уверен, что расставил все точки над «i». Для Брэда. И для Лекси.

 Это эгоистично – удерживать ее рядом с собой, когда ей хотелось бы побыть одной. Я понимаю это. Но я не могу ее отпустить.

 Ты нуждаешься в ней.

 Мне никто не нужен. Я просто эгоист. По крайней мере это то, в чем я сам себя убеждаю.

 — Ты ушла.

 Везу Лекси обратно к ней домой, я знаю, что нам нужно поговорить о том, что случилось. Эта вся история с наличием у меня подружки зашла слишком далеко. Я повторяю сам себе: «Ты ушла, после того как сказала, что не оставишь меня».

 Глядя в окно, она грустно произносит:

— Да, я подумала, что если ты не смог сдержать свое обещание, то и мне нет необходимости держать свое.

 В такие минуты я мечтаю, чтобы мой мозг работал так же, как у всех остальных людей.

 Глубоко вздохнув, я напрасно пытаюсь угомонить свое стучащее сердце.

— Это не... Это не так... Я не это имел в виду, Ангел. Клянусь. У меня никого больше нет. Только ты.

 Я терпеливо жду, но она не отвечает. Почему это я думал, что после этих слов она прыгнет в мои объятия, воркуя: «Я твоя»?

 Глупые фильмы и их абсолютно неправильные сцены выяснения отношений.

 Тянусь, чтобы взять ее за руку, надеясь, что она позволит мне. Переплетая наши пальцы, я притягиваю ее руку к моему бедру, и пытаюсь еще раз:

— Я не привык быть всего с одной женщиной, Лекс, — она ухмыляется, а я съеживаюсь, понимая (только сейчас), что это не то, что мне следовало сказать. — Что я хочу сказать так это то, что я никогда не посвящал себя только одной женщине. Я всегда избегал отношений, потому что мне не нравится то, к чему они приводят. И наша сегодняшняя ситуация – это явный тому пример.

— Ты сам говорил это, — бормочет она, — Ты собираешься сделать мне больно.

 Приуменьшая значение своих слов, я пожимаю плечами.

— Это должно произойти, малышка. Я уверен, что ты тоже причинишь мне боль. Но это то, что обычно происходит, когда кто-то тебе совсем небезразличен. Все в итоге страдают.

 Она смотрит своими печальными глазами на меня, и я добавляю:

— Но именно это делает конфетку такой сладкой. Если бы все отношения были бы идеальными, представь, как бы скучно всем было. Не говоря уже о занятиях сексом, которое должно быть фан-чертовски-тастическими.

 Ее губы дергаются, и я знаю, что достучался до нее. Она поворачивает свое лицо обратно к окну.

 — Ты чокнутый.

 Поднимаю наши руки к своему рту, и покусываю ее пальчики.

— Я твой чокнутый.

 Повернув обратно голову, она на полном серьезе спрашивает:

 — Это правда? — пауза — Ты мой? Только мой?

 Никакой лжи.

 — Полностью.

 Она не выглядит убежденной. Целую тыльную сторону ее руки и говорю то, что не планировал говорить ей:

— Я – принадлежу тебе.

 Мы останавливаемся на красный свет, и я поворачиваюсь к ней. Кладу руки на ее щеки и притягиваю к себе. Нос-к-носу, стискиваю зубы и шепчу с ложным спокойствием:

 — Но ты не можешь бросить меня. Никогда.

 Ее глаза становятся печальными, и я знаю, что она думает, будто у меня проблемы. Она не далека от истины. У меня куча проблем. Она целует кончик моего носа.

— Разве ты не понимаешь?

 Мои брови ползут вверх, а она улыбается.

 Наши губы соприкасаются. Она шепчет:

 — Ты тот, кто заполняет дыру в моем сердце.

Меня окутывает теплом. Мое сердце начинает бешено колотиться. Я испытываю самое лучшее ощущение за всю свою жизнь. Потом она все это портит.

 — Ты спас меня. Ты – мой герой.

 Убирая руки с ее лица, я отстраняюсь и смотрю ей прямо в глаза.

 — Нет, это не так. Ты даже не представляешь себе, как сильно ошибаешься, — глубоко вдыхаю и говорю на выдохе: — Тем, кем ты хочешь, чтобы я был, я не могу быть. Это не мое, — мое выражение лица становится отстраненным: — Я – злодей в этой истории.