Неведомые звезды

Когда я подошел к выходу, охранник преградил Ииту путь.

Я покачал головой.

— Он слишком привязан ко мне. Если я уйду, он убьет себя.

Хотя я всегда сомневался, что два разных вида могут быть тесно эмоционально взаимосвязаны, теперь я воспользовался именно этой теорией. В конце концов, мало ли что бывает на свете: совсем недавно я сомневался и в существовании самого этого места, поэтому здесь можно было ожидать исполнения и других невероятных историй. Главное, что охранник согласился со мной и позволил Ииту ковылять позади меня.

Нас привели в помещение, похожее на небольшой ломбард. На установленном здесь длинном столе были разложены разнообразные приборы для исследования драгоценных камней. Оснащение этой лаборатории могло вызвать зависть любого оценщика. В стенах были установлены сейфы, в их дверках виднелись углубления для большого пальца руки, которым приводилось в действие запорное устройство.

— Нас просвечивают шпионскими лучами, — сообщил Иит.

Но я уже и так понял, зачем меня привели сюда. Они хотели проверить, действительно ли я оценщик, поэтому мне нужно было опасаться ловушки. Чтобы выдержать это испытание, я должен был вспомнить все, что я узнал за время своего обучения профессии у человека, облик которого сейчас принял.

Разложенные на столе предметы для оценки были покрыты защитной сетью. Подчиняясь профессиональному чутью, я сразу пошел к столу.

Четыре изделия, усыпанные оправленными в металл драгоценными камнями, ярко сверкали из-под сети.

Первым было ожерелье — саларики давали двойную цену за его сарголианские камни коро, потому что, нагреваясь на теле владельца, они начинали замечательно пахнуть.

Я поднес ожерелье к свету, проверил все камни на вес и понюхал каждый из них. Затем небрежно бросил ожерелье на стол.

— Синтетика. Может быть работой Рэмпера из Норстеда — или кого-нибудь из его учеников — ожерелью около пятидесяти лет. Чтобы камни пахли, их пять или шесть раз обрабатывали в ароматизаторе.

Я произнес приговор и повернулся к следующему изделию, зная, что впечатление мне нужно произвести не столько на находящихся в комнате, сколько на тех, кто направлял на меня шпионский луч.

Оправа второго украшения отличалась строгой простотой. Я несколько мгновений рассматривал его необычно темный камень, а затем положил изделие в инфраскоп и снял два показания.

— Это терранский рубин первого класса. У него по-настоящему нет изъянов. Но его дважды обрабатывали. Один из способов обработки я могу определить, другой для меня нов. Но в результате этой обработки произошли изменения в цвете камня. Думаю, первоначально он был гораздо светлее. Лабораторные исследования по качеству он пройдет. Но у любого эксперта возникнут сомнения в его подлинности.

Третьим на столе лежал широкий ручной браслет из красноватого металла, на который золотом был нанесен сложный растительный орнамент из цветов и гибкой лозы. Здесь невозможно было ошибиться, я сразу вспомнил тот день, когда отец показывал мне подобный узор на небольшом кулоне, который он потом продал в музей.

— Это, безусловно, предмет предтеч. Подобный я видел лишь один раз, его нашли в ростандианской гробнице. Археологи утверждают, что он значительно старше даже самой гробницы. Возможно, он был найден тем ростандианином, что был там захоронен. Происхождение предмета до сих пор неизвестно.

В противоположность всем предыдущим, предложенным для экспертизы предметам, четвертый представлял из себя гроздь плохо обработанных камней, оправленных в свинцово-серый металл. Центральный камень — не меньше четырех карат — был очень неплох, но обработали его бездарно.

— Работа Камперела. Центральный камень — это сапфир, и его стоит как следует огранить. Остальные, — я пожал плечами, — из них ничего не выйдет. Безделушка для туристов. Если у вас, — я повернулся к тем двоим, что молча слушали меня, — ничего нет для меня получше, то слухи о сокровищах Блуждающей Звезды явно преувеличены.

Один из них обошел стол и завернул ювелирные изделия в защитную сеть. Когда я уже решил, что теперь мне остается только вернуться в свою камеру, из невидимого динамика раздался спокойный голос вице-президента.

— Как ты понял, это была проверка. Ты увидишь и другие предметы. Этот сапфир — ты можешь его огранить?

Внутренне я вздохнул с облегчением. Проверку я, судя по всему, прошел. А что касается огранки — мой отец не занимался этим, значит и мне не нужно было браться за эту работу.

— Я оценщик. Нужно быть искусным ювелиром, чтобы после того, как этот камень так изуродовали, вернуть его к жизни. Думаю, такую работу сможет выполнить, например, — я отчаянно вспоминал, — например, компания Фэтка и Нджила. Эти имена я узнал от Вондара, который предупреждал о том, что эти коммерсанты делят камни на те, которые можно продать открыто, и те, которые пойдут в продажу неофициально. Их подозревали в связях с Гильдией, но доказать это было невозможно. Знание их имен, должно было послужить убедительным доказательством того, что я сам тоже работал на грани закона.

Воцарилась тишина. Человек, который завернул драгоценности в сеть, теперь запер их в одном из стенных сейфов. Все молчали, динамик тоже безмолвствовал. Ожидая развития событий, я нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Приведите сюда… — проскрипел наконец динамик.

Таким образом я снова оказался у барахтавшегося в заполненном жидкостью кресле вице-президента. На откидном столике лежал небольшой металлический предмет.

Этот странный предмет не содержал драгоценного камня. Подобные изделия я уже видел раньше. Это кольцо предназначалось для ношения на пальце поверх перчатки скафандра. Но оправа его была пуста. Я не сомневался, что именно такое кольцо стало причиной смерти моего отца, хотя в нем и отсутствовала самая главная его часть. Мне, несомненно, предстояло следующее испытание, но на этот раз проверялись не мои знания оценщика, теперь я должен был показать, насколько я осведомлен в другом. Мои слова должны были содержать достаточно много правды, чтобы они поверили мне.

— Здесь работает шпионский луч, — предупредил меня Иит.

— Что это?

Вице-президент сразу приступил к проверке.

— Можно мне посмотреть поближе? — спросил я.

— Возьми, посмотри, затем скажи.

Я взял кольцо. Без камня это был просто кусок старого железа. Сколько правды я могу рассказать о нем? Они, наверняка, очень много знают о смерти моего отца… Значит я должен был рассказать все, что знал отец.

— Такое я уже видел раньше — но то кольцо было с камнем.

Я начал с правды.

— С тусклым камнем. Он предназначался для какого-то процесса и не представлял никакой ценности. Вещь сняли с перчатки скафандра мертвого чужеземца — возможно, кого-то из предтеч — и принесли ко мне в ломбард.

— Никакой ценности, — щелкнул голос вице-президента. — Но все же ты купил его.

— Он был чужеземцем, предтечей. Каждая кроха информации о подобных вещах может принести богатство. Намек здесь, намек там — и кто-нибудь может найти клад. Само по себе это кольцо не имеет ценности, но его возраст и его история — за это стоило заплатить.