Неверная, или Готовая вас полюбить

Иностранец нехотя достал из кошелька сто долларов, нервно кинул его на стол и, заметно пошатываясь, направился сквозь полутемный бар к барной стойке. К счастью, кроме нас, посетителей уже не было. Взяв лежащий на столе бумажник, я быстро его открыла. К моему удивлению, кошелек был набит до отказа. Странно, что обладатель набитого деньгами кошелька пожалел сто долларов на красивую девушку, согласную подарить ему восхитительную ночь. Достав ровно пять стодолларовых купюр, я решила, что не стоит брать больше, и, оставив кошелек на столе, исчезла в полумраке.

Чем ближе я подходила к номеру, тем все сильнее чувствовала, что мои ноги становятся какими-то ватными. Я шла и не верила в то, что я – это я. Целеустремленная девочка с двумя косичками, громко читающая стихи Маршака, окончившая школу с золотой медалью… Умница, отличница, активистка, красавица… Самая умная и эрудированная на факультете девушка, на которую возлагали большие надежды все преподаватели института… Студентка, идущая на красный диплом… И вдруг – беспринципная наркоманка, воровка, готовая ради дозы на ВСЕ…

Как же я себя сейчас ненавидела и презирала…

Как только едва стоящий на ногах Егор открыл дверь, я стремительно прошла в номер и злобно спросила:

– Сколько стоит доза?

– Ты где была? – вновь принялся докапываться до меня Егор.

– Я задала тебе вопрос. Сколько стоит доза???

– Зачем спрашиваешь? Можно подумать, у тебя деньги есть…

Не выдержав, я бросила Егору в лицо пятьсот долларов и прокричала:

– Да дай ты мне ее наконец!!! Дай мне дозу!

Глава 17

После дозы я наконец-то почувствовала себя хорошо, и меня накрыла волна полнейшего безразличия. Все проблемы тут же отступили на второй план, и я ощутила себя пушинкой, парящей над океаном. Егор даже дал имя такому состоянию – «приход». Если совсем недавно я себя ненавидела и считала последней сволочью, то сейчас мне было глубоко наплевать как на себя, так и на то, что со мной будет в дальнейшем. Главное – это приход.

Закутавшись в махровый халат, я вышла на балкон и стала любоваться на ночное море. Я всегда мечтала увидеть море, но никогда не думала, что эта встреча будет такой… Егор подошел ко мне сзади и уткнулся в мои волосы.

– Ты вкусно пахнешь. Как мама в детстве.

– А у тебя было детство?

Егор поправил прядь моих волос и прижался ко мне еще крепче.

– А как же без детства-то? Ты что, думала, я сразу таким подлецом родился?

– Хорошо хоть, ты знаешь свое настоящее имя.

– Я знаю, что я урод.

– А исправиться не хочешь?

– А меня только могила исправит.

– Наверно, так и есть.

– И Игоря я приказал шлепнуть только по той причине, что у него дела в гору пошли, и он зажил нормальной жизнью, в которой есть бизнес, семья, дети.

– А разве за это убивают?

– Девочка моя, в этой жизни убивают за все и даже за то, что нет причины для того, чтобы убить.

– Ты говоришь, а у меня мурашки по коже…

– Игорь раньше на моей сестре был женат. Первый брак, пробный, как это часто бывает. Женились, как и все, по любви. А куда она потом делась – непонятно. Сестра дочку родила. Развелись они, когда дочке еще года не было. Что там у них произошло, только им двоим известно, но Игорь еще тогда, когда моя сестра беременная ходила, другую себе нашел. Несмотря на слезы и истерики, как только ребенку исполнилось полгода, ушел к любовнице, снова женился и двоих детей наклепал. С ребенком моей сестры у него трое детей получается. Кузнец, ничего не скажешь. Так вот, у Игоря дела в гору пошли. Дом полная чаша, жена-красавица, дети нарядные и счастливые… А сестрица моя запила. А однажды она ко мне на коленях приползла и сказала, что закодируется, заживет как нормальный человек. Просила, чтобы я Игоря шлепнул.

– За что?

– За то, что у моей сестры все плохо, а у него все хорошо, и он ни о дочери, ни о бывшей жене не вспоминает. Не осталось в его жизни места для них. Плохо моей сестре жить в одиночестве и знать, что у Игоря все хорошо.

– Так, может, ей нужно было лучше своей личной жизнью заняться? Познакомиться с кем-нибудь, замуж выйти. Так легче пережить чужое счастье.

– Никто ей так и не встретился. Бывший муж из головы не выходил. Игорь знал, что я черными делишками занимаюсь, и от меня отдаляться начал. В общем, сестра моя закодировалась, за ум взялась, а я свое обещание сдержал и Игоря шлепнул.

– Зачем?

– Затем, что, если бы я этого не сделал, моя родная сестра никогда этого не простила. Она хотела, чтобы дети Игоря от другой жены росли без отца, как и ее ребенок. Наташка, я пошел у нее на поводу. Я гад?

– Гад конченый. И сестра твоя зараза. Гадюка! Два сапога пара. Вы приносите людям несчастье, – не смогла я не выразить своего презрения.

– Знаю. Вот такая у нас семейка. Одна порода. Наташка, что-то мотор так быстро бьется. Я сегодня перебрал. И алкоголь, и кокаин… И все в таких убойных дозах. Что-то я хреново себя чувствую.

– Может, сдохнешь, так я хоть заживу по-человечески, – шепотом произнесла я, не отводя глаз от ночного моря.

– Я убью тебя за эти слова.

– Убивай. Зачем жить так, как сейчас живу я? Во что ты меня превратил? В зависимую тварь? Я сама себя ненавижу. Сколько я так проживу с ненавистью к себе?

Я находилась под действием наркотика и не задумывалась над тем, что говорю. Но даже в таком состоянии я испытывала к себе брезгливость и отвращение.

– Натаха, а ты где деньги взяла?

– В баре у пьяного парня.

– Он тебя запомнил?

– Не знаю.

– Что значит, не знаю?

– Все зависит от того, в какой степени опьянения он находился.

– Ну, а ты как думаешь, в какой?

– На вид абсолютно пьяный, но относительно денег хорошо соображает. За сто долларов готов был удавиться. Возможно, он вернется за столик, пересчитает деньги, поймет, что не хватает пятьсот долларов, и забьет тревогу. А быть может, просто возьмет портмоне и пойдет спать в номер, в обнимку с бутылкой финиковой водки.

– Поосторожнее надо работать. Еще не хватало на какой-нибудь ерунде сгореть.

– Сгорю, если ты вовремя не будешь давать мне на дозу.

– Девочка моя, пойдем спать.

Егор взял меня на руки, понес в комнату и опустил на кровать. Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

– А что, француз нас, правда, к себе в Ниццу зовет? – спросил он.

– Правда.

– Так нужно ехать.

– Я не хочу его обманывать.

– Почему?

– Потому, что он для меня слишком хорош.