Неверный. Свободный роман

По коридору ходила родня, а тетя потом ахала, что в старом доме полно мышей. Ох, тетя, знала бы ты, какую мышь и как я тогда раздавил несколько раз в темной гардеробной под лестницей.

— Я про Седу, — не унимается Рахман. — Тогда я тебя словил, а ты, пиздюк, соврал, что просто подглядывал. Но потом я поймал Седу, и по ее виду точно было ясно, что ты не только подглядывал за ней, но и допустил вольностей.

— Как деликатно ты отзываешься о событиях, которым лет двадцать.

— Семнадцать, — поправляет Рахман. — Семнадцать лет назад это было, а дочери Седы — чуть больше шестнадцати.

— И что?

— Ничего… — пожимает плечами. — Если уж мы свернули на эту тему, скажу прямо. Сулима уже год как нет, Седа траур выдержала и нос не высовывала, можно, — кивает.

— Я до сих пор не пойму, к чему ты клонишь.

— Мой дорогой и якобы ни хрена не понимающий Расул, я к тому, можно взять Седу в жены, и никто против не будет. Напротив, наши тебя зауважают, что ты не оставил вдову и взял на себя обязательства. Понимаешь?

— Понимаю, что тебя заслали сватом. Но не понимаю, почему я должен брать какую-то старуху в жены. Она, блин, даже не моя ровесница, старше!

— Однако тебе это не помешало начинить ее спермой много лет тому назад.

— Было и было. Наши женщины гуляют не меньше русских, просто прячут это лучше. Я вообще в эту праведность показную не верю, ясно?!

— Верь во что угодно. Просто забавно совпало, что тогда Седа от своего возрастного мужа понести не могла, но после праздника сразу же понесла.

— Ты на что намекаешь, а?!

— На то, что дочь Седы, Рамина, тебе не сестренка дальняя, но — твоя дочь, вот на что! — открыто рявкает Рахман.

Продолжаем, дорогие? Рахман не просто так приехал, хе-хе))) Что думаете о предполагаемом отцовстве Расула? Муз любит активности...

Глава 29

Глава 29

Расул

Возмущение подкатывает и плещется возле самого горла. С трудом удается выжать из себя несколько слов:

— Должно быть, ты решил пошутить, Рахман!

Однако дальний брат выглядит серьезным, в глазах ни тени насмешки.

— Я серьезно.

— Забавно.

— Тебе смешно? — хмурится.

— Честно?

— Ага. Мы тут вроде как честный мужской разговор ведем.

— Очень смешно. Спустя семнадцать лет предъявлять мне обвинения в отцовстве. Ебал я в рот такие обвинения.

Брат нахмурился и развернулся в мою сторону с угрозой.

— Что? — спросил его с вызовом.

— Ничего.

— Небось сам на кукан вдовушку насаживаешь.

— Больной, что ли? Она мне сестра ближе, чем тебе. Вы — дальние родственники, мы с ней — нет.

— Ну и что? Мало ли браков среди двоюродных, ха… А уж сколько трахаются.

— Я тебя сейчас землей накормлю, гнусный ты червь.

— Полегче. Как бы самому жрать землю не пришлось! — вскакиваю, разминая шею. — Я-то думал, ты по-родственному в гости заглянул, а ты мне решил сообщить, что мне подстилку сорокалетнюю сватают? Вот спасибо! Завтра же съебу отсюда, ноги моей здесь больше не будет! — шиплю.

— Успокойся, семья не в курсе. Никто на тебя не наседает. Но уверен, если ты решишь жениться на Седе, тебя горячо поддержат.

— Сначала наседаешь, теперь заднюю включаешь? Мутишь ты что-то, Рахман!

— Ничего я не мучу. Клянусь, семья не в курсе. Седа ко мне обратилась… Знает, что я с тобой ближе всех общаюсь. К тому же я никому о том, что вас застукал, не трепался. Только трое в курсе.

— И что?

— Да ничего.

— Тебе не кажется, смешным ее претензии спустя семнадцать лет после случайного перепихона?

— Смешные или нет, но… Выслушать-то можно?

— Факт первый претензии смешные. Факт второй — жена моего дяди на передок баба слабая. Она якобы случайно там переодевалась, когда я за одеждой зашел, протискивалась мимо и уронила платье, титьками прижалась и… в мозгах отключилось, да. То есть ей не стремно было с племянником ее мужа потрахаться тихо. Мало ли с кем она еще трахалась, а? Факт третий — есть претензии? Добро пожаловать в суд. Сделаем официально тест на отцовство, огласим…

— Ты решил вдову опозорить?

— Это она себя позорит, марамойка старая, такие просьбы выдвигать через тебя. Блядина ушлая! Я свое слово сказал, еще раз сунется, я не постесняюсь ее опозорить…

— Какой ты все-таки не очень хороший человек, мягко говоря.

— А она — по-твоему честная женщина? Трахалась по темным углам с парнями младше себя. О, порядочная. Ты сказал, что я — не очень хороший? Не спорю, но и выпячиваю ложную святость, а вас, лицемеров, в собственной грязи купать можно! Жарь мясо, настроение у меня пропало с тобой беседовать!

Отряхнув руки, сердито иду в направлении дома.

— Не кипятись. Седа всего лишь просила узнать тихо и осторожно.

— Вот ты и узнал. Еще раз намеки услышу, будет ей грязно и жестко. И не в том плане, в каком она надеется!

— А тебе самому неинтересно? Седа клянется, что… ты — отец.

Я всего на миг замедляю свой шаг, но в итоге, отмахнувшись, от глупых претензий в собственный адрес, вхожу в дом, сердитый, злой, словно черт.

Где малявка?!

На кухне готовит? Нет ее…

Пройдясь по дому, натыкаюсь на запертую дверь в одну из спален.

— Саша? Ты тут?

В ответ тишина. Даже дыхания не слышно…

Барабаню кулаком по двери.

— Санька, открой. Не откроешь, вынесу дверь!

— Заперто! — выплевывает. — Значит, заперто. Что непонятного?!

— Ааа.. — выдыхаю с облегчением.

Все-таки на миг в голове мелькнула мысль, что, если вдруг ей плохо стало?

— Ты ела что-нибудь? Мясо жарится.

— Я не голодна.

— Не придумывай! — агрю. — Ты почти ничего не ела в эти дни. Только пила!

— Я перекусила фруктами. Больше не хочу.

— Мясо пожарим.

— Даже не сомневаюсь, — отзывается с ядом. — Я хочу поспать. Постучи, когда соберешься ехать в город и отвезешь меня. Вернешь туда, откуда взял. Больше мне от тебя ничего не надо.

— Ты обиделась?

— Нет. Я… Я сделала выводы, — отвечает.

— Что за пафосный бред ты несешь? Вывод ты должна была сделать только один…

— Я его сделала. Нам не по пути. Дашь мне денег, и мы в расчете, — тут же требует.