Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

Я кивнул с умным видом, выглядеть отсталым не хотелось.

— Итак… Алан знал, что решение отыщется без труда. Оно лежало на виду, только руку протяни. Было очевидно, что мы стоим на перепутье, откуда ведут две дороги, пусть и в одном и том же направлении, но указатели на них совершенно разные. — Тревор сунул руку во внутренний карман пиджака. Я подумал, что он сейчас вытащит ручку, но он вынул зубную щетку. — Вариант номер один: деревянная зубная щетка. Красивая, правда? Это одна из наших ведущих разработок. Сделана вручную на предприятии в Маркет-Рейзене, в Линкольншире. Дерево, конечно, очень прочное — европейская сосна без каких-либо добавок. Так что джунгли не пострадают. А когда износится, можешь пустить ее на растопку или настругать щепок и добавить их в компост.

Я взял зубную щетку, взвесил ее на ладони, провел пальцем по ее изящным изгибам. Симпатичная штучка, спору нет.

— А из чего сделана щетина? — спросил я.

— Не сделана. Взята у борова. — Тревор заметил, что я слегка отпрянул. — Любопытная реакция, Макс. Не ты один так реагируешь. Но в чем, собственно, проблема? Все лучше, чем нейлон. Использование свиной щетины благоприятно сказывается на окружающей среде.

— Если, конечно, ты сам не боров, — вставила Линдси.

— Не знаю, — сказал я, — но как-то странно совать в рот свиные волосы, когда хочешь почистить зубы. Несколько… негигиенично.

— С тобой многие согласятся, — кивнул Тревор. — И не стоит ожидать, что люди переменят свои взгляды в одночасье. Если ты решил стать пастырем, сперва обрати людей в свою веру. Это пошаговый процесс. Все дороги ведут в Рим, но и он не за день строился. И потому для людей с более консервативным мышлением мы припасли… вот это. — Из того же кармана он вынул другую зубную щетку, светло-красного оттенка и почти прозрачную. — Старая добрая пластиковая рукоятка. Старая добрая нейлоновая щетина. Но… — Тревор покрутил головку щетки, и та отвалилась. — Полностью съемная, видишь? Выбросишь головку, когда щетина сотрется, а рукоятка останется с тобой навсегда. Минимальный ущерб окружающей среде.

— И минимальные прибыли, — добавил я.

Тревор рассмеялся, словно жалея меня, и покачал головой:

— Дело в том, Макс, что у Геста не мыслят подобными категориями. Это краткосрочное мышление. Мышление тех, кто сидит в клетке. А мы вышли из клетки. И так далеко ушли, что клетка осталась в другом помещении, и мы успели позабыть, где это помещение находится, а если даже и вспомним, то ключи от него мы давно выбросили, да там, возможно, уже и замки давно сменили. Все это не имеет значения, как ты не понимаешь?

— Да, — сказал я, — кажется, начинаю понимать.

— Мы не говорим, — вмешалась Линдси, — что прибыль нас не интересует. Прибыль нас очень даже интересует. Мы обязаны обогнать конкурентов.

— Линдси права. Реальность такова, что игровое поле не принадлежит нам целиком.

— Неужели?

— Понимаешь, когда появляется такой, как Алан, человек, породивший поистине оригинальные идеи, у других людей тоже начинают зарождаться схожие мысли. На рынке хватает деревянных зубных щеток. А также щеток со съемными головками. Но вот это,мы считаем, всех сразит наповал. Ни у кого больше такого нет.

И он вынул из кармана третью зубную щетку. Самую необычную из всех. Да, она была деревянной, но на головке — с виду съемной — колыхалась невероятно длинная, тонкая синтетическая щетина, и эта головка поворачивалась в разные стороны, если на нее надавить. Вещь фантастической красоты.

— Вижу, на тебя произвело впечатление. — Тревор удовлетворенно улыбнулся. — Что ж, полюбуйся, а я пока схожу за добавкой. Всем повторить?

Пока Тревор ходил в бар за выпивкой, мы с Линдси по негласной договоренности не затрагивали тему зубных щеток. К сожалению, поскольку мы едва познакомились, трудно было придумать, о чем бы еще поговорить. Обычно в подобных случаях я испытываю неловкость, но сегодня у меня было слишком хорошее настроение, чтобы смущаться. Мои мысли целиком занимала Поппи, которая связалась со мной днем. Я уже обзавелся новым мобильником — не изменив номера, — и Поппи, дозвонившись, пригласила меня на ужин в пятницу; ужин состоится в доме ее матери, где у меня будет шанс познакомиться (среди прочих гостей, надо полагать) со знаменитым дядей Клайвом. После ее звонка мир показался мне лучше, добрее и куда более многообещающим — вот почему я без всяких усилий со своей стороны улыбался Линдси с искренним дружелюбием (так, я надеюсь, это выглядело). Линдси было под сорок, платиновая блондинка со стрижкой а-ля «женщина-вамп» двадцатых годов прошлого века. Но когда она сняла серый «деловой» пиджак в полоску, под ним обнаружилась белая кофточка без рукавов и тонкие изящные руки. Интересно, рассказывал ли ей Тревор обо мне? О нашей с ним давней дружбе, о многолетнем соседстве в Уотфорде, о том, какой я замечательный, честный, надежный, общительный парень? Об этом он ей рассказал?

— Тревор говорил, что у вас клиническая депрессия, — обронила Линдси, допивая свой джин с тоником.

— Да, он об этом упомянул? Ну, в общем… так оно и есть. Я уже несколько месяцев не работаю.

— Слыхала. Признаться, я удивлена. Вы не похожи на человека, который сильно чем-то угнетен.

Обнадеживающее замечание, в любом случае.

— По-моему, худшее уже позади, — сказал я. — И в пятницу я иду на работу побеседовать с начальницей отдела охраны здоровья персонала. Они хотят выяснить, вернусь я на свое место или они могут… хм… меня отпустить.

Линдси извлекла кусочек лимона из стакана и впилась в него зубами.

— И?

— И?

— Вы вернетесь?

— Не знаю, — честно ответил я. — Не очень-то и хочется. Я бы предпочел взяться за что-нибудь новое, за что-нибудь совершенно другое. Хотя сейчас не самое подходящее время для начинаний, верно? Рынок труда не в лучшем виде.

— А вдруг вам повезет?

— Я не верю в чудеса.

— Я тоже. Но людям иногда сказочно везет. — Линдси откусила лимонную мякоть и бросила кожуру в стакан. — Тревор предупреждал, что я сегодня буду здесь?

— Нет, но, наверное, когда он велел идти сюда, я должен был догадаться, что тут что-то затевается. Обычно мы ходим в паб.

Признаться, я был рад, что мы не пошли в паб. Это место было куда приятнее. Мы сидели в баре отеля «Парк Инн»: мягкие глубокие кресла, спокойные приглушенные тона, из замаскированных колонок льется простенький джаз, льется так тихо, что человеческое ухо его почти не улавливает. Безликая обстановка, глазу не за что зацепиться, но в хорошем смысле, если вы понимаете, о чем я.

— И что же тут, по-вашему, затевается? — спросила Линдси.

— Ну, может, я ошибаюсь, но мне кажется, что мы к чему-то движемся, но не совсем понимаю к чему.

— То, к чему мы движемся, — Линдси слегка подалась вперед и понизила голос почти до шепота, — зависит, по большому счету, от вас.

Она посмотрела мне прямо в глаза — коротко, но очень выразительно. Пока я придумывал подходящий ответ, у нее зазвонил мобильник. Она взглянула на экран:

— Муж. Простите, я на минутку.

Линдси встала и отправилась с телефоном в другой конец зала. Я слышал, как она сказала в трубку: «Скучаешь, красавчик?» — и тут вернулся Тревор с выпивкой.

— Пинта «Карлсберга» специально для тебя, — объявил он. — Здесь оно всегда качественное и холодное. Твое здоровье. — Мы оба хлебнули пива, а затем Тревор спросил, как я съездил в Австралию, и мы немного поболтали об этой стране. — Путешествие пошло тебе на пользу, — заметил Тревор. — Ты выглядишь много лучше, чем можно было предположить.