Невероятные истории про любимых питомцев (сборник)

– Для чего?

– Я цыплят вывожу.

– Каких цыплят?

– Голландских.

– Почему голландских?

– Легче было достать.

– Что ты с ними будешь делать?

– Не знаю. Наверное, раздам в хорошие руки.

– Зачем?

– Пусть в Москве появится новая порода.

Я ему всё спокойно объяснил, ещё рассказал про цесарок, и Меньшов сказал:

– Ты самый счастливый человек в Москве. Ты живёшь, как хочешь.

Именно такую фразу сказала мне однажды внучка журналистки Ольги Кучкиной пятилетняя Даша. Она с бабушкой была у меня в гостях на Клязьме. И когда надо было уезжать, уцепилась за ножку стола и сказала:

– Я никуда не уеду.

Потому что у меня было интересно: мои и соседские дети, попугаи, стол для тенниса, качели, ручная галка и т. д.

Пришлось бабушке оставить её у нас ночевать.

Утром, пока ещё не приехали её встревоженные родители, мы с Дашкой гуляли. И она сказала ту же самую фразу:

– Счастливый ты, Успенский.

– Почему?

– Ты живёшь, как хочешь.

Итак, я в Москве с куриным аппаратом. Он уютно ворчит и бренчит у меня на столе.

Вообще-то, инкубатор должен высиживать цыплят сам. Сам должен качать качалку с яйцами, сам должен следить за температурой, за влажностью и вентиляцией.

Но никак не получается.

Влажность всё время убегает, всё время надо доливать воду и вывешивать влажные тряпочки на ванночки. Вентиляционное отверстие сначала надо открывать, потом закрывать, потом, в случае отключения электричества, снова открывать, чтобы не было перегрева.

Короче, хлопот полон рот, особенно если ты живёшь за городом, а инкубатор живёт в московской квартире. В следующий раз куплю импортный. Импортные механизмы за всем следят сами, как-то это у них легко получается.

И вот наступает долгожданный двадцать первый день. Пора вынимать уникальных цыплёнков. И набивается целый дом созерцальщиков.

Каждые десять минут я открываю дверцу инкубатора:

– Ого, ещё один вылез! И обсох уже! Давайте его в коробку.

– Ой, а этот давно проклюнулся, а никак не вылезает. Давайте его выковыривать.

Дело в том, что в моём инкубаторе очень трудно было сохранять влажность. И как только цыплёнок проклевывал скорлупу, влага из яйца немедленно уходила, и плёнка твердела. И у молодого курёнка не хватало сил прорваться сквозь неё.

И мы все, кто был при этом, кусочек за кусочком отламывали скорлупу. Иногда у нас это получалось, и утомлённое куриное создание наконец-то помещалось в хорошо обогреваемую картонную коробку.

Иногда это не получалось, тогда моё куриное поголовье уменьшалось на одну голову.

Из двадцати импортных яиц вылупилось пятнадцать цыплят – один другого симпатичнее. Если не считать двух цыплят, которые плохо хотели жить. Они всё время лежали.

Лежачих цыплят мы выходили. Мы им давали какие-то противорахитные лекарства чуть ли не насильно, и они забегали.

Я говорю «мы» потому, что в процесс выводки цыплят мне удалось втянуть всю семью. У жены и у детей появились свои любимые цыплёнки:

– Вот этот, с пятном на груди, – мой, – говорила жена.

– А этот шустрый, наверное, петушок. Я беру над ним шефство, – говорила внучка Катя.

– Ой, какие же они хорошие, – говорил сын, – жалко отдавать.

Короче, эксперимент удался. В коробке сидело новое поколение кур особой, хорошо несущейся породы.

Я отвёз всю коробку с результатом семье Поповых на станцию Клязьма и сказал им:

– Имейте в виду, процесс обновления куриного поголовья в Москве в ваших руках.

Они, на мою радость, согласились. И два года растили это поголовье. Большое спасибо им.

* * *

Мой новый загородный дом, о котором я говорил, был построен через два года в деревне Ново-Волково под Рузой.

Дом был огромный и продуманный. В доме у меня уже был профессиональный курятник со светом, с обогревом, с большим уличным загоном.

И я попросил у семьи Поповых яйца от их (моих) голландских кур. Они мне отсыпали целый валенок.

Я поместил яйца всё в тот же инкубатор и снова вывел цыплят уже для себя (наконец-то для себя).

Мои знакомые журналисты и писатели говорили:

– Зачем тебе куры? Поди и купи себе тонну яиц в магазине!

Я отмалчивался. Нет, им не понять моей инкубаторской души.

Мои цыплята быстро выросли и стали нестись со страшной силой. Кода у вас десять кур и всего четыре члена семьи, то рано или поздно эти работоспособные несушки забивают яйцами весь холодильник.

И я завёл такой шик. Я складывал в пакет десяток яиц и приходил к любому сельскому соседу, к ветеринару, к председателю, главному энергетику, и говорил:

– Это вы крестьяне? Вы – дачники. Вот я – настоящий сельский житель.

И дарил им десяток яиц.

Был у меня в Волкове приятель Гусев Иван Иванович. Бывший бригадир, механик, заведующий гаражом и вообще умельский человек. В то куриное время – пенсионер.

Но его любил и уважал весь совхоз. Весь совхоз с ним считался и числил его то ли старостой, то ли, как сегодня говорят, авторитетом. Я часто говорил:

– Человека в Ново-Волкове уважают по-особому: от того, как далеко он живёт от Ивана Ивановича. Если он живёт совсем рядом с Иваном Ивановичем, то это хороший человек. А если далеко от Ивана Ивановича, то ещё надо посмотреть.

Я его всё время убеждал:

– Иван Иванович, заводи кур! Жизнь напрасно проходит.

– Ничего не проходит. Вон делов сколько!