Невероятные приключения циников в Скайриме
Шрифт:
Глава 27. По стопам великих волшебников
Все, что видел Бишоп перед собой — это чьи-то промелькнувшие сапоги. Повсюду слышались крики боли, воздух разрывал треск молний и огня, а навязчивые резкие запахи металла и крови щекотали ноздри. Бишоп чихнул и тут же почувствовал острую боль в боку — недавние переломы ребер толком не успели зажить после Винтерхолда, неужели опять?.. Он поднялся и, хромая, побрел по полю в поисках Пит. Быстро сгущающиеся сумерки не облегчали задачу: когда Бишоп увидел поблизости неподвижное тело, сперва принял его за свою девицу. От внезапного страха замер на месте, присматриваясь, но его тут же сшиб с места незнакомый мужик кожаной броне. Он пронесся дальше, приговаривая на ходу:
— … сиськи Кин,
Бишоп с ним был полностью согласен, если бы не девица и сделка с даэдра, давно бы уже отплывал на первом корабле подальше из Скайрима. Рейнджер снова отыскал глазами девицу, но присмотревшись, облегченно выдохнул — всего лишь незнакомый труп. Или пока не труп? А, не, все-таки труп — из раскуроченной брони выглядывали окровавленные куски ребер. Бишоп оценил рану и удивленно присвистнул — кто же его так? Словно в ответ на его немой вопрос над головой что-то разрезало воздух и тяжело рухнуло на землю — рейнджер успел прыгнуть с места и откатиться в сторону. Рядом распластался огромный черный дракон. Его когти размером с колесо телеги погрузились в землю у тела, а кожистые крылья обессилено расстелились на дороге — похоже, дракону успели перебить связки. Бишоп осторожно, не привлекая к себе лишнего внимания, снял со спины лук…
— Три, мать моя шлюха! — мимо вдруг просвистела чужая стрела и мелькнуло рыжее пятно, — Делвин будет мне должен…
Стрела пробила кожистое крыло насквозь. Бриньольф, решивший добить ящера, ухватился за раненое крыло и подпрыгнул вверх. Дракон взревел. Он вдруг рывком поднялся на задние лапы и раскрыл пасть, готовый ухватить назойливую муху. В руке вора сверкнул металл, но Бишоп видел, что меч рыжему придурку уже не поможет.
— Проклятье, — выругался рейнджер, — я сам на себя не похож!
Он резко вскинул лук, и смазанным движением послал стрелу в распахнутую пасть. Дракон дернулся. Низко зарычал, но парализующий яд с наконечника уже попал в мякоть связок, и ящер инстинктивно захлопнул рот. Бриньольф воспользовался неожиданной удачей: тонкий меч вора точно вошел в единственное незащищенное крепкой чешуей место — в змеиный глаз. Дракон утробно взвыл, замотал головой, и Бриньольф, выпустив меч из рук, скатился на землю.
Бишоп бросил равнодушный взгляд на то, как рыжий ловко увернулся из-под лап агонизирующего дракона, огляделся по сторонам в поисках своей довы.
— Эй, рейнджер! — окликнул его Бриньольф, — где Пит? Мы долго не протянем!
— Хотел бы я сам знать… — проворчал Бишоп, разворачиваясь и бредя между тел.
Его повсюду преследовали стоны, крики и ругань, местами горела сухая трава, местами земля была заморожена. Бишоп окинул взглядом всю картину: Алдуина нигде не было видно, но вместо него, словно стервятники над трупом, кружили драконы. Кого-то удавалось сбить, кто-то яростно отбивался. То тут, то там слышались Туумы — это сражались седобородые и остальные довакины, но его довы среди них не было.
Бишоп почувствовал, как земля снова качнулась — это черный дракон рухнул на землю, и гигантскую тушу охватило золотое сияние. Рейнджер остановился. Ну конечно… Следи за золотом… Потоки энергии драконьей души устремились в разные стороны, притягиваемые довакинами, но один замер на месте, нерешительно клубясь неподалеку над неподвижным тело, словно не мог решиться, вселяться или нет. Бишоп сорвался с места. Плохо дело… Все выглядело до жуткого плохо…
Рейнджер, хромая, перешагивал через тела, идя на свет драконьей души как на маяк. Вокруг творилось безумие и настоящий ад. Сквозь крики и стоны, до Бишопа донеслись команды Кречета — на удивление крепкая курица оказалась!; рычание Карнвира — этот приятель сможет о себе позаботиться; откуда-то донесся звук барабанов и хор мощных голосов пел песню про довакинов. Какофония звуков вокруг спелась в единый шум битвы, из которого уже не удавалось вычленить что-то одно. Шум становился все сильнее, давил на голову, на плечи, тянул к земле, словно корабельный якорь. Бишоп упал на колени рядом с телом, перевернул Пит. Ее лицо было залито кровью, а
пальцы рейнджера сами собой нащупали рану на голове. Рейнджер вытащил острый камень, покрытый кровью и волосами, отбросил его в сторону:— Давай, красотка, приходи уже в себя… Ты не можешь так просто сдохнуть…
Бишоп нащупал лечебные зелья в подсумке. Разжал дове челюсти и влил сначала один пузырек, затем другой, третий… Он все делал механически, не думая что-то оставить на потом. Главное спасти эту жизнь. Нет ничего важнее, чтобы спасти эту жизнь!.. Огонек драконьей души дрогнул над ним и погас, так никуда и не вселившись, не отдав свою силу. Бишоп снова нащупал свой подсумок, но тот оказался пуст — пальцы схватили лишь воздух. Рейнджер беспомощно смотрел перед собой на неподвижное тело, не веря в происходящее. Дову убил камень? Камень?! Такие как она не дохнут от камня! Не должны! Она должна была разметать стаю драконов, открыть портал, спасти Скайрим и… чем там еще герои занимаются? Хотя плевать чем! Главное герои не дохнут, пока не выполнят своего Предназначения! Она не должна была погибнуть. Не должна. Все это сон, кошмар — не более…
Рейнджер впервые в жизни завыл не от боли…
***
Странная штука — жизнь, все-таки. Вот ты родился, тебе говорили, кем ты будешь, от тебя чего-то ждали, а ты — бац! — и делаешь ход конем — неизлечимое заболевание. И все планы на твой счет рушаться. Потом ты как-то живешь, скрипишь коляской, врачи стоят планы лечения, дают тебе прогнозы, а ты снова — бац! — и сбегаешь от болячки в виртуал. Но мой последний финт был просто великолепен… Поднять тьму народа, перебаламутить пол-материка настроить планов и умереть от удара головой о булыжник. Феерично, с моей стороны, я считаю! А, что я была мертва — у меня не вызывало сомнений.
Описать свое состояние и измерить его мерками нашего мира было сложно. Первый вывод, к которому пришла, когда осознала себя, что смерть — это действительно не конец. Поймите меня правильно: одно дело знать об этом, догадываться, предполагать, и совсем другой самой пройти через это. Или самому. Я вдруг почувствовала, (не поняла умом, а именно прочувствовала), что у меня нет пола. Что я могу быть кем угодно и когда угодно…
Сейчас я находилась в… хм… Где-то… Вокруг меня не было ничего. Ни света, как это пытаются объяснить в кино и литературе, ни угольной тьмы (это версия, скорее, из ужастиков), не было ничего. Но удивительное дело — мне было совсем не страшно. Эта пустота и Внепространство не пугало и более того, даже не удивляло. Я чувствовала себя здесь, как на проходной нашей Базы, например. Или как в подъезде моего старого дома. Это Внепространство было как хорошо знакомый перевалочный пункт, в котором ты знаешь каждый уголок с той лишь разницей, что здесь уголков не было. И я начала припоминать, что я действительно здесь была. И не раз… Эти две константы — Внепространство и Безвременье — были мне хорошо знакомы…
Я улыбнулась себе. Мне было так хорошо и спокойно. Больше ничто не тревожило… Ничего не болело и не сдерживало — правы наши МВД-эшники — «Нету тела — нету дела». Тела у меня не было, и я ощущала себя лишь сгустком энергии — спокойным, любимым (не знаю кем, но я чувствовала, что меня очень любят и ждут меня), счастливым… Вот оно! Я ощущала абсолютное Счастье и абсолютный Мир…
— Ты хочешь остаться? — кто-то спросил, однако не застав меня врасплох. Я знала, что этот вопрос однажды прозвучит, я слышала его уже не один раз… Если представить, что Внепространство — это «подъезд», то сейчас я общалась с Консьержем.
— Возможно… Пока не знаю… Здесь хорошо.
— Ты можешь оставаться столько, сколько хочешь, а когда будешь готова, я открою для тебя новый мир…
— Мне придется родиться заново и прожить жизнь? Хотя не отвечай, я это и так знаю — чай не первый понедельник в армии… Этот цикл перерождений когда-нибудь закончится? В смысле, он бесконечен?
— Ты еще слишком привязана к земному, — «Консьерж» беззлобно рассмеялся, и я разулыбалась вместе с ним, — подожди немного, и ты сама все вспомнишь…