Невероятные расследования Шерлока Холмса

У меня редко выдавался более неприятный вечер. После того как тело секретаря увезли в полицейский морг, я наблюдал за приездом гостей и готовился к беседе со слугами. При всем желании помочь Холмсу задача определить возможного убийцу среди них казалась невероятно сложной. О чем спрашивать, что искать, к чему присматриваться? А Холмс исчез, и совета ждать неоткуда. К счастью, мне помог мистер Энтони. Он хорошо говорил по-итальянски, а многие из желающих остаться на ночь гостей были итальянцами. Я решил спросить про возможную связь с Сицилией. Так как письмо с угрозами послал ее уроженец Рапалло, искать сицилийский след логичнее, чем русский. Хотя Литвов, несомненно, заинтересован в раздоре между Англией и Италией.

Тем не менее я согласился с мистером Энтони: в письме говорилось «увидите кровь», и мы ее увидели. Убийцы вряд ли вернутся. Но со слугами мы все-таки пообщались. Правда, допросить двадцать человек оказалось весьма хлопотным делом. Мы закончили незадолго до начала банкета. Холмс вновь к нам присоединился и весьма похвально отозвался о выполненной работе.

— Прекрасно, Ватсон! — произнес он, внимательно выслушав мой рассказ. — Теперь у меня почти нет сомнений в подоплеке этого дела. Мистер Энтони, не могли бы вы показать банкетный зал, столь изысканно украшенный вами?

— С удовольствием, мистер Холмс!

Думаю, он, как и я, считал затею моего друга совершенно ненужной, но провел нас в зал, убранный воистину достойно короля, причем времен Ренессанса. Мистер Энтони с гордостью назвал украшавшие зал картины: портрет Лоренцо Медичи работы Лавинии Фонтана, полотна Джотто и Гирландайо. На столе для подарков лежал экземпляр первого издания сонетов Шекспира и подарок ее величества — золотой перстень чудесной работы с большим изумрудом. Банкетный стол, освещенный канделябрами со множеством свечей в дополнение к газовым рожкам по углам зала, радовал глаз. Свечи выгодно оттенят платья и фигуры дам, создадут интимную атмосферу, какой трудно достичь при ярком свете.

Холмс созерцал красоту почти равнодушно. А когда я спросил его мнение о зале, пробормотал: «Увидите кровь». Затем добавил:

— Мистер Энтони, когда начнется банкет?

— Через два часа, в восемь вечера, — ответил секретарь.

— К тому времени уже стемнеет. Полагаю, зажгут свечи?

— Конечно, — подтвердил мистер Энтони с некоторым высокомерием. — Но вам не следует опасаться вторжения убийц под покровом темноты.

— Сумрак скрывает лица, — возразил я.

— Конечно, Ватсон, конечно, — согласился Холмс, но я не почувствовал убежденности в его голосе.

— Холмс, вы ждете еще одного убийцу? — спросил присоединившийся к нам лорд Холдхерст.

— Я уверен, что посторонний человек в этот дом не проникнет, — ответил Холмс.

— Боже правый! Человек не проникнет?! — воскликнул я в ужасе.

Неужели Холмс ожидал гнусное и страшное существо, как в деле о пестрой ленте?

Лорд Холдхерст, будучи по понятным причинам весьма занят, хотел нас покинуть, но Холмс не позволил ему это сделать.

— Лорд Холдхерст, если вы хотите, чтобы его величество пережил сегодняшний вечер, останьтесь.

Шерлок потребовал, чтобы все мы стояли у входа в банкетный зал, а сам тщательно его осмотрел.

— Ватсон, разгадка где-то рядом, прямо здесь, — шепнул он мне.

Его взгляд упал на портрет.

— Ах да, Медичи, — сказал он тихо. — Лоренцо Великолепный. Теперь я вижу. О, Ватсон! Каким же я был глупцом!

— Чудесный портрет, — подал я голос.

— Да, мой друг, и он говорит не только о мастерстве автора.

— О чем еще?

— Об убийстве!

— Мистер Холмс, но убийствами знамениты не Медичи, а Борджиа, — растерянно заметил мистер Энтони.

— Медичи тоже. У власти их удерживала отнюдь не любовь к искусству.

— Мистер Холмс, урок истории может и подождать, — нетерпеливо заметил лорд Холдхерст.

— Боюсь, что вы ошибаетесь, — возразил мой друг.

— Банкет тщательно спланирован. Прежде всего мы позаботились о безопасности его величества. — В голосе лорда прозвучало раздражение.

— Убийство его величества тоже часть плана, — сказал Холмс сурово.

— И откуда ждать опасности?

— Отсюда! — Холмс выхватил перстень из ларца.

— Мистер Энтони, не вы ли выбрали этот перстень в подарок? — воскликнул мой друг. — Пожалуйста, наденьте его на палец!

Секретарь медленно и неохотно надел перстень, только из уважения исполняя явно бессмысленную просьбу.

— А теперь, мистер Энтони, я должен пожать вашу руку! — заявил Холмс, протягивая свою.

Побледнев, молодой человек отшатнулся и стянул перстень с пальца.

— Нет! — еле выговорил он, пятясь, и вдруг кинулся наутек по коридору.

— Ватсон, прикажите охранникам его задержать! — крикнул Холмс.

Я выбежал следом. Не прошло и пары минут, как мистера Энтони схватили два констебля. Когда я вернулся в зал, увидел там графа Панелли и весьма раздраженного лорда Холдхерста.

— Мистер Холмс, не будете ли вы любезны сообщить, в чем обвиняете моего секретаря? — Голос лорда прозвучал до крайности холодно.

— Граф, прошу, осторожнее, — предупредил Холмс. — На вашем месте я бы не стал рисковать, прикасаясь к этой вещи.

Нервный граф поспешно вернул перстень в шкатулку.

— Медичи, как и все правители того времени, нуждались в средствах тайной и не навлекающей подозрений расправы с врагами, — пояснил Холмс. — Одним из этих средств являлся такой перстень: его надевали на палец и радушно пожимали врагу руку. При нажатии срабатывал механизм и высовывалась отравленная игла, мгновенно убивавшая врага. Думаю, это именно такой перстень.

— Мой секретарь предал меня? — прошептал, будто за минуту состарившийся, лорд Холдхерст, опустившись в кресло. — Он хотел убить короля? Не могу поверить…

— Телеграмма Лестрейда подтвердила мои подозрения. Мистер Энтони бегло говорит по-итальянски, поскольку его мать итальянка. Или, как он выразился бы сам, сицилийка. И она сестра Джузеппе Рапалло. Прежде чем стать вашим секретарем, мистер Энтони работал в Париже на графа Литвова. Полагаю, граф и стоит за этим делом. Разумеется, при активном пособничестве Рапалло. На сей раз интересы русских совпали с интересами итальянских анархистов: Россия хочет посеять рознь между Англией и Италией, а анархисты хотят ввергнуть Италию в пучину гражданской войны.

— Я понимаю, при чем здесь Энтони и Рапалло, но почему вы решили, что за этим стоит Литвов? — спросил лорд Холдхерст.

Холмс улыбнулся:

— Из-за перстня. Драгоценный камень в нем заменили, и теперь там александрит, который был открыт лишь в этом столетии и встречается только в России. Граф Литвов самонадеянно расписался в преступлении, а любимый камень русского царя его выдал.

— Как именно? — спросил я, ошарашенный версией.

— При дневном свете александрит изумрудно-зеленый, а при свечах — красный или даже кроваво-красный. Помните: «Кровь увидят сегодня». Смерть несчастного Мандези должна была усыпить нашу бдительность и создать видимость неудачной попытки покушения. Для этого письмо и написали. Но символом крови являлся перстень.