Невеста без места
Шрифт:
Припомнила Велька простенький заговор. Бабка Аленья учила и таким заговорам, да только трудно отвести глаза троим сразу, это опытной ведьме по силам. Если бы, как только этих троих увидела, сразу сообразила глаза им отводить, тогда, может, и удалось бы.
Все же Велька сосредоточилась и протвердила про себя заветные слова. И, удивительное дело, взгляд «жениха» скользнул в сторону. Но один из его родичей шагнул к ней и схватил за руку, больно сжал:
– Ты… идешь с нами. Зовут как?
– Нет! – Велька дернулась, стараясь вырваться, быстро оглянулась – стражи было что-то не видно.
И тут… Черный лохматый зверь вынесся из-за палатки и, замерев
Остальные чужаки разом выхватили мечи. Собака, даже такая, против клинков что сделает?!
Разом обо всем позабыв, Велька бросилась на пса, обхватив его за шею:
– Это мой, не троньте! И подите прочь, я крик подниму на всю ярмарку! Вы тати и есть, а не добрые люди!
А из-за палатки как раз выскочил боярин Ириней, и с ним еще трое, по виду кмети. Они оружны не были, по крайней мере, без мечей, но при виде их чужаки тоже мечи опустили. Их старший первый подошел и поклонился Иринею, и заговорил вполне учтивым голосом, на своем, непонятном языке, Ириней ему на том же языке ответил. Выражение лиц других двух вряд ли можно было назвать радостным, но, видно, Иринея они знали и предпочитали с ним не ссориться. Было понятно, что сначала чужак и Ириней обменялись приветствиями, а потом заговорили про Вельку, чужак то и дело оглядывался и на нее показывал. И Велька потихоньку отодвинулась за палатку. Пес – следом…
Тут как раз боярин со своим спутником из палатки ливца вышли и прошествовали мимо, ни на кого и не взглянув. Велька тихонько и быстро пробралась в палатку, пользуясь тем, что Ириней и чужаки оживленно заспорили и в ее сторону смотреть перестали. Пес – следом за ней, как пришитый, но в палатке он остановился сразу у входа и улегся, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется. Ливец недовольно сдвинул брови, потому что собак он не жаловал.
– Это мой пес, Мураныч, – Велька умоляюще сложила руки на груди. – Он меня охраняет, вот от лиходеев каких-то только что спас. Пусть подождет меня, не серчай!
Купца звали Альян тур Муран, что означало Альян сын Мурана, или, по-здешнему, Альян Мураныч. Бабка и звала его Мураныч, и Велька то же переняла, он не возражал. И собак он не то чтобы не любил, но не в обычаях его народа было пускать этих животных в дом или, пусть так, в палатку. Но долгие путешествия по чужим землям приучают к терпимости. И он кивнул Вельке, разгладив лицо.
– Ничего страшного, Велья-ола. Все ли в твоей семье здоровы? – и подал шелковый мешочек с ее заказом.
Мешок – шелковый! В похожем сестра Чаяна хранила украшения из того своего набора, что из белого серебра с морским жемчугом. То есть сначала в мешочек их клала, а потом уже в ларчик, чтобы жемчуг не истерся, блеск не потерял. А тут купец в шелк кору древесную сложил и масло в пузырьке – не иначе, подчеркнуть их редкость и стоимость. Велька, как и бабка когда-то, без стеснения тесемки развязала и товар внимательно рассмотрела, понюхала и в пальцах помяла. Так оно и положено, кто же золото за кота в мешке платит, купец сам ее на смех поднимет за такое дело. А монетки, что Велька принесла сюда в кошельке, подвешенном под поневой на поясок, как раз золото и было, самое настоящее.
Купец так же внимательно осмотрел монеты – как положено, высыпал их в шкатулку и благодушно заметил:
– На моей родине этот товар, дорогая Велья-ола, сильно вырос в цене. Но из уважения к драгоценной Аленье-кер, и к тебе, Велья-ола, я пока не стану увеличивать цену для тебя.
– Спасибо, Мураныч…
– Тебе нужно быть осторожнее, Велья-ола, – добавил ливец, качая головой. – Не нужно ссориться
с теми людьми, с которыми ты только что говорила. Лучше постарайся совсем больше не показываться им на глаза. Скажись больной, чтобы не выходить из дома.Видел он все, значит, из палатки выглядывал…
– А кто это, Мураныч? – встрепенулась Велька. – Что за люди, почему мне их бояться? И что им от меня надо, я их знать не знаю!
– Насколько я мог заметить, это оборотни, из рода Сараватов, их еще называют Красные волки. Их земли за Трехречьем, на севере Лесовани.
– Оборотни? Волки? – Велька тихонько ахнула. – Никогда не видала оборотней. А так поглядеть, люди как люди. Но почему же они меня так заприметили? Как бы понять?
– Я не знаю, дорогая моя Велья-ола. Скажу только, что уважаемая мной Аленья-кер раньше принадлежала к народу, что жил там же. И еще скажу, что волки весьма чтят огненную богиню Кару. Драгоценная Аленья-кер в юности служила этой богине, если я ничего не путаю. Ты что-нибудь знаешь о служении Каре, дорогая Велья-ола?
– Ничего, – пожала плечами Велька, – совсем ничего. Меня такому не учили. Нет у нас Кары, мы Сварожича почитаем.
Ливец понимающе закивал, пояснил:
– Оборотни считают, что эта богиня – родная сестра вашего огненного бога, имя которого вам тоже заповедано произносить. Настоящее имя Кары совсем иное, а это – для людей, его можно произносить, не осквернив настоящее. Настоящее имя Кары знают великие огненные волхвы, Матери Огня. Собственно, вот и все, что мне известно, дорогая Велья-ола. Что касается этих волков, они торговые люди, поэтому скоро уедут из Верилога. Просто подожди. А если тебе понадобится еще что-нибудь, любая редкость – пошли мне весточку, ты знаешь как.
– Да, Мураныч. Спасибо тебе большое, – она поклонилась купцу, тот тоже поклонился, но слегка, не низко. – И за совет спасибо, буду осторожна.
– Пусть солнце светит тебе долго, Велья-ола…
Бабка когда-то давно объясняла, что «ола», приставленное сзади к имени, всего лишь значит «девушка из достойной семьи», а «кер» – уважаемая пожилая женщина. Если бы ливец обращался к Вельке, как к княжеской дочери, он должен был бы называть ее Велья-бона, и еще ему нельзя было бы на нее смотреть и нельзя подниматься с колен. Странные все же обычаи есть в дальних землях. Хоть бабка твердила еще, что все обычаи, принятые у разных народов, мудры, что мудрого в том, чтобы купцу не смотреть на того, с кем говорит, и ползать по палатке на коленях? Нет, она лучше будет Вельей-олой, так даже красивей.
Ириней с кметями ждал у палатки, и другие княжичи тоже подошли – вот не сиделось им во дворе. Велька вышла, держась за ошейник Волкобоя. Когда Ириней протянул к ней руку, пес грозно рявкнул, и парень поспешно руку отдернул, ткнул кулаком Волкобоя в бок, усмехнулся:
– Ох и глупая зверюга! Прыгает под мечи, а мы его шкуру мохнатую обороняем. И чем ты, красавица, его так покорила? Приворожила, может?
Волкобой сдержанно рыкнул, на морде его было красноречиво написано: и что с дурака взять? Велька прыснула, но тут же посерьезнела, вздохнула, поклонилась княжичам.
– А где… они, позволь спросить?
– Ушли. Я сказал, что ты челядинка на княжьем дворе, не надо тебя трогать, сердить князя Велеслава, – ответил Ириней. – Касмет обещал, что придет к князю откупить тебя. Но я считаю, что он передумает. Ему не нужны лишние трудности.
– Ох, да что же им в голову взбрело? – горестно вздохнула Велька.
– Твои амулеты, – он показал взглядом на подвески на Велькиной груди, – как я понял, они что-то означают. То, что делает тебя особенной. Ты якобы собственность семьи Касмета… или я чего-то не понял. Но какие-то права на тебя он за собой знает. А ты – знаешь?..