Невеста чудовища

Чем ближе подходил к тому месту, где оставил девчонку, тем медленнее и бесшумнее он передвигался. В форме зверя Зэйн вообще мог перемещаться невесомо и быстро как мысль, топал он ногами, сотрясая пол, только чтобы нагнать страху. А сейчас ему хотелось остаться незамеченным.

Девушка спала прямо голой скамье, завернувшись в свою полупрозрачную юбку. Огромный ящер застыл, внимательно разглядывая ее. Надо же было разобраться, что она такое, эта его невеста.

Во сне ее лицо казалось очень юным. Тонкая кожа, смуглая, какая-то золотистая, чуть подрагивающие кружевные ресницы. Отливавшие темным золотом волосы рассыпались по скамье. Волосы он заметил сразу. И необычные глаза. Но глаза сейчас были закрыты.

Сквозь ткань угадывались контуры тела. Он невольно скользнул по ним взглядом. А девушка, словно почувствовала, шевельнула узкой стопой, что-то звякнуло, и Зэйн увидел сковывавшую щиколотки цепочку. Девственница.

Этого оказалось достаточно, чтобы ощутить непонятное желание защищать и заботиться. А еще пришло внезапное понимание, что ничего не будет просто и почему-то стало невыносимо тревожно. Но стоило вспомнить, что ее придется отдать отцу, в груди родился протест.

Осознав какое направление приняли его мысли, Зэйн немедленно ушел.

***

Хотелось избавиться от внезапно нахлынувших мыслей и впечатлений, и Зэйн затряс головой, как собака отряхивает воду. Уже не ящер, человек.

Он обернулся еще там, когда разглядывал девушку. Сам не заметил. И это был нехороший симптом. Еще не знал, почему, но почему-то знал. Надо было отвлечься, может быть, погонять тех семерых парней, особенно того наглого мальчишку, ее молочного брата, но...

Свита! Зэйн презрительно хмыкнул и закатил глаза, снова оборачиваясь ящером.

***

С тех пор как он четырнадцати лет отроду лет вошел в Лабиринт, прошла целая жизнь. Двадцать лет и два года. Из неуправляемого подростка с взбесившимися гормонами он превратился в зрелого мужчину. И этому мужчине требовались не только и не столько еда и развлечения, сколько пища для ума. Не говоря о том, что и для души хотелось хоть чего-то.

Повзрослел и его зверь. Чтобы не лезть на стену от скуки и безысходности, зверю нужна была охота. Однако ни кровь, ни смерть Зэйна не привлекали в принципе. Когда был юнцом, убивал по неосторожности, не справляясь с инстинктами, но каждый раз вслед за этим наступало отрезвление и разочарование. И потому, научившись владеть собой, Зэйн перестал ломать свои игрушки. Они жили в его доме годами.

Охота? Зэйну вполне достаточно было игры, чтобы разогнать кровь. Как сегодня. То же самое и с женщинами, которых каждую неделю присылал отец. Женщины его бесили, потому что чувствовалось во всем этом что-то крайне ущербное. Но Зэйн был мужчиной, а физиологию никто не отменял. Все они боялись его хуже смерти, до одури, до соплей. Ивсе тут же отправлялись с глаз долой.

Благо в его бесконечном Лабиринте было множество закутков, где можно прятаться хоть всю жизнь. А также там были огромные хранилища еды, ибо чудовищу ее требовалось много. Хранилища регулярно пополняли через специальные приспособлениявверху, а что с этой едой дальше происходит, никого не волновало.

И ничего из этого не знал его отец. Зэйн научился хранить свои тайны.

Все, что попадало к нему подземный Лабиринт, уже не имело пути назад. Оно считалось мертвым, и таковым должно было оставаться. В противном случае Гелсарт нашел бы другие способы давить на него и получать от этого извращенное удовольствие.

Но сейчас он подсунул ему эту девочку. И...

Зэйн просто не знал что с ней делать.

***

Зато он знал, что сделает отец, и к утру пошел встречать его в верхнюю гостиную. Зэйн не видел, когда наступал рассвет, но зверь мог чувствовать его наступление. Действительно, с рассветом из заговоренного серебра отворилась.

Услышав на лестнице шаги Гелсарта. Зэйн откинул голову и беззвучно рассмеялся.

– Не спится, отец?

– Пришел проверить как у тебя дела, сынок, - проговорил тот, пряча нетерпеливый блеск в глазах.
– Ну как?

– Что как?
– невинно переспросил Зэйн, делая вид, что не понимает.

– Ну, как прошло?
– повторил тот, устраиваясь в кресле.

– Охота?
– продолжал прикидываться Зэйн.
– Охота прошла прекрасно.

– Я спрашиваю, - четко и раздельно произнес Гелсарт, которому надоели эти змеиные танцы вокруг да около.
– Ты переспал с девушкой?

– Нет, - ответил Зэйн.
– Я сделаю это когда сочту нужным. Есть возражения?

– Нет, - процедил отец.

– Вот и отлично. Кстати, скажи, с какой такой радости ты нацепил МОЕЙ невесте свои обручальные браслеты?

Гелсарт захохотал. Потом проговорил:

– Надеюсь, ты помнишь уговор? Как только забеременеет, она возвращается ко мне. А что будет дальше, не твое дело.

В этот момент Зэйн с трудом сдержал себя, чтобы не придушить Гелсарта. Бессмысленная попытка, навредить ему он не мог - заклятье. Гелсарт знал, и этим пользовался.

– Что, как и когда я буду делать со своей невестой, не твое дело, - сказал Зэйн, пряча приступ бешенства за елейной улыбкой.

– Как знаешь, сынок, - прошипел Гелсарт.
– Но помни, ты поклялся.

– Я помню, - ответил Зэйн.
– А тебе пора.

Гелсарт ушел, а его долго трясло от дикой злости и возмущения. Потом резко встал и ушел из гостиной.

***

Солнца тут не не было, да и вообще, ничего привычного не было, нопривычка просыпаться рано никуда не девалась.Гесте частенько приходилось ночевать и на земле, и на голом полу. Поэтому ночь, проведенная на скамейке, тоже не была чем-то ужасным.Не желая упускать последние мгновения ускользающего сна, девушкапотянулась и поерзала. Туфелька без задника зацепилась за юбку, соскользнула с ноги и со стуком упала на пол. Геста проснулась окончательно.

Открыла глаза и тут же подскочила.

Прямо против нее стоял гигантский ящер.

– Ой, - пискнула девушка, смутившись, и невольно покраснела,

Потому что ящер уставился на наа немигающим взглядом, как будто впервые увидел. Она села ровнее, спустила ноги на пол, нашаривая туфельку, и проговорила:

– Доброе утро. Извините, что я так...
– и замялась, пожимая плечами.

Он продолжал смотреть, а Геста все больше краснела. Наконец ящер соизволил ответить:

– Пойдем. Я провожу тебя туда, где ты будешь жить.

Голос у чудовища был негромкий и какой-то свистящий. Геста вдруг подумала, интересно, а у него раздвоенный язык? И мысленно одернула себя, понимая, что это нескромно, да и вообще, не ее дело, может, она с точки зрения чудовища тоже не идеальна.

Но тут в голове всплыло главное, о чем она должна была спросить в первую очередь:

– А где моя свита? Что с ними? Они живы?
– выпалила единым духом.

– Живы, - ответил ящер после короткого молчания.

– А я могу жить вместе с ними?