Невеста Демона. Дилогия

–  Ты чего здесь делаешь?
– удивилась я, отползая чуть дальше.

–  Здесь - это где?

–  Понятно.
– Попытка натянуть рубашку хотя бы на колени кончилась прорывом. Рубашка… Плюнув на это дело и решив, что он меня и не такой видел, задала мучивший меня вопрос: - Я к тебе вчера не приставала?

Он икнул. Надо признаться, эльф с перепоя выглядел очень оригинально: всклокоченный, с красными глазами-плошками, ничего не понимающий, как слепой котенок… уши и те как-то вяло поникли.

–  Не помню. А я к тебе?

–  Э-э, тоже не помню.

–  Эй вы, собутыльники, - вошла в комнату смеющаяся Катинка, - вставайте. Я обед приготовила.

И вот уже бедная заботливая девушка сидит на полу и удивленно смотрит в сторону ванной комнаты, в кою мы побежали, прижимая рукой рот.

После всего произошедшего, сидя на кухне и попивая крепкий чай, мы с Элестсом переглянулись и дружно решили, что можем быть только друзьями. Очень уж живо мы пообщались, склонившись над тазиком и попеременно придерживая друг друга. Никогда раньше не думала, что у эльфов такие слабые желудки.

Катинка же порхала по кухне аки бабочка, счастливая просто до неприличия. Мы с Элестсом молча завидовали. Спрашивать я не стала, а эльф и так все прекрасно понял.

Полной неожиданностью для нас стало, когда дверь открылась, и в квартирку ворвались дети. Эдита, обливаясь слезами, залезла ко мне на руки и тесно прижалась всем своим маленьким тельцем.

Я с благодарностью посмотрела на стоящего рядом Заквиэля. Он лишь улыбнулся и махнул рукой. Поставив ребенка на пол, я подошла и ткнулась носом в его плечо.

–  Спасибо! За все.

Заквиэль покачал меня в руках, как маленькую девочку.

–  Для тебя, наша маленькая госпожа, все что угодно.

Чмокнув его в подбородок, я побежала обниматься с мальчишками, а место в объятиях асура заняла Катинка. Мне ничего не оставалось, кроме как ухмыльнуться, ведь поцелуй благодарности перерос в нечто столь глубокое, что пришлось отвести глаза.

Вечером я заявила:

–  Надо уезжать из Табольска. Тебе надо, Катинка, брать детей и уезжать. Если здесь была эта стерва, то и Хананель меня легко найдет. Каждый из них желает мне не только смерти, но и боли. А проклятый асур знает, что мне больней всего - когда близкие умирают. Боюсь я за вас.

–  Никуда я не поеду. И тебя не оставлю.

–  Подумай о детях. Я уеду с Элестсом в Светлый Лес. Ничего, потерплю переезд, а там меня их лекари быстро на ноги поднимут. Ну или на крайний случай некроманты. А вам просто необходимо уехать.

–  Как мы уедим? Куда?

–  Посмотри на меня, Катинка.
– Дождавшись пока печальные голубые глаза остановятся на моем лице, я выложила свой план.
– Вы поедите в Вольск. Купите в столице квартирку. Потом ты пойдешь к принцу Калепу и попросишь защиты.

–  Ага! Делать ему больше нечего.

–  Помнишь, я рассказывала детям историю Звезд Принцессы?

–  Еще бы. Эдита потом рыдала полдня.

Я грустно улыбнулась.

–  Подожди, ты хочешь сказать…

–  Это моя история, Катинка. А Калеп мой брат. Он не так раним, как Филипп, и спокойно примет любые упоминания о своей сестре. Я напишу письмо. Брат поймет и простит меня. И тебе поможет. А если нет, отправишься прямиком к королю. Ты сможешь, я знаю. Поживите пока там. Вольск тебе понравится.

–  И долго нам прятаться?

–  А это ты у своего дружка хвостатого спроси, когда они разберутся со своей оппозицией.

Девушка покраснела, а я засмеялась.

А Зак поднял глаза к потолку.

–  Ну надо же было нам так нарваться. Теперь я понимаю, почему ты постоянно грозишь Наследнику физической расправой. Увижу, сам побью. Надо же было выбрать такую… кхм, занозу.

Я улыбаюсь. Но это ничего не значит. Потому что становится так странно.

Неужели мне больше никогда не сидеть вот здесь, на мягком матрасе у самого окна, и следить за тем, как медленно кружат свой волшебный хоровод снежинки. Как закрывают они землю пуховым одеялом, таким пушистым и мягким, что так и тянет выйти и прилечь, укрывшись их обманчивым теплом. А ведь бывали и другие ночи. Когда над городом стояла небольшая, но сияющая яркая луна, а звезды словно заполонили небо, и оно было уже не черное, а дымчато-серебряное. Снег переливается, как редкий бриллиант, слепя глаза и раня сердце своими острыми гранями неповторимых, как люди, снежинок. Некоторые ночи наоборот так темны, что даже снег кажется отражением этой тьмы. И лишь ветер воет за окном, да вторящие ему волки или особо одинокие псы. А здесь, у окна, рядом с жаровней, тепло и уютно. Мягкая поношенная шерстяная фуфайка греет тело, урчащая под боком кошка - душу. И мысли как этот снегопад танцуют в твоей голове, слишком хрупкие и недолговечные, чтобы надолго уделить им внимание, но такие прекрасные!

Разве мечты не похожи на снежинки - такие же хрупкие, непреодолимо прекрасные, сгорающие в руках, как бы желанны не были.

Снова уходить… Как я это ненавижу!

Утром плакала уже Катинка. А я ведь предупреждала - в них ведь, дураков рогатых, влюбляешься.

Заквиэль приходил под утро. Мы пару минут посидели, крепко обнявшись, а затем он ушел.

Обряд уже начался, когда дверь широко и вольно открылась, впуская совсем еще юного асура. Лениво пройдя через весь зал, он вольным шагом подошел к своему месту и с независимым видом встал рядом с другими.

–  Ну?
– нетерпеливо завозился Бальтазар.

–  Все нормально, - чуть дразняще улыбнулся Заквиэль.

Аскар зарычал и хлестнул друга хвостом. Тот удивленно приподнял брови.

–  Покусаю, - оскалился Данте.

–  Бегать сначала научись, - усмехнулся демон.

–  А мы подержим, - скосил глаза Аскар.
– Рассказывай.

–  Что именно?

–  Как девочка?

–  Замечательно. Развлекается воровством. А сейчас связалась с эльфийским принцем, предложившим ей стать его Алл'Эвен.

–  Чего?
– обалдел Бальтазар.

Не выдержав, обернулся Веельзевул и шикнул на разошедшихся детей. Попутно отметив кивком вновь прибывшего.

Те присмирели. Но не на долго.

–  Что значит предложил?

–  Потом я объяснил ему, что такое предложение нежелательно. Эльф понял и принял.

–  Он выжил?

–  Угу. Я его заодно предупредил, чтобы он язык попридержал и не рассказывал девочке то, что ей знать еще рано. Потом они вместе напились и решили, что так можно только с другом.

Вздох облегчения перекрыл слова жреца. Пришлось снова заткнуться.

Когда церемония закончилась и все согласно рангу начали покидать главный храм, напротив них остановился беловолосый Асурендра.

–  Ну, как каникулы, малыш.

–  Потрясающе, - улыбнулся Заквиэль, практически не выказывая чувств. Даже клыки не выпустив.
– Зима имеет свои прелести.

–  И как прелесть?

–  Чудесно. Привет передавала. Только в храме так выражаться нельзя.

–  Узнаю при личной встрече.