Невеста до рассвета
Шрифт:
«Не знаю, но пока складывается впечатление, что работает несколько менталистов, – вздохнула Элисандра, – и один пытается любой ценой выдать Лауренсию замуж за императора, а второй – избавиться от неё».
И я попала между молотом и наковальней…
«Похоже, я ошиблась, решив, что первая проверка направлена на нас, – задумчиво протянула ректор, – а на самом деле один кукловод вычислял другого…»
Хм… если подумать, всё не так уж плохо. Два врага, преследующих разные цели, – это лучше, чем два противника, объединившихся против тебя!
Возможно, получится использовать это в своих
«А что с управляющим плетением, которое было на настоящей Лауренсии? – уточнила я. – Разве кукловод не должен был засечь, что на мне нет его аркана?»
«Рейнар недавно сообщил, что управляющее плетение исчезло само собой, – вздохнула Элисандра, – даже следов не осталось».
«Как такое возможно?» – удивилась Беатриса.
«Плетение было одноразовым и, сыграв свою роль, просто самоуничтожилось, – пояснила ректор, – поэтому мы и не смогли сразу определить его тип и отследить по нему кукловода».
«Но я правильно понимаю, что наложить такое заклинание с дальнего расстояния невозможно?» – уточнила я.
«Зришь в корень, фиалочка моя! – усмехнулась Элисандра. – Провернуть такое можно, только находясь неподалёку от жертвы. При этом нужны её волосы, капля крови или, на худой конец, очень личная вещь».
«А это значит, что в окружении Лауренсии завёлся предатель», – констатировала Лесли.
«Верно, – согласилась ректор, – и пока это наша единственная зацепка».
«Я бы поставила на то, что личную вещь украла одна из телохранительниц, – немного подумав, сказала Беатриса, – но на главного злодея они явно не тянут».
«Похоже, что троллихи – обычные пешки», – согласилась я.
Представительницы этой расы отличались недюжинной силой и выносливостью, но талантливые маги среди них встречались редко. Тем более способные к сложным и тонким плетениям.
«Телохранительниц уже проверяют, – отозвалась ректор, – но я почти уверена, что им подчистили память. А вот за родственниками принцессы придётся установить слежку».
За родственниками? Странно… Сандерс упоминал, что с драконицей приехали только брат и отец. А им вряд ли выгоден разрыв помолвки. Да и влиять на императора им нет никакого смысла. Сама ректор говорила, что вопрос о помолвке был практически решён, оставалось подписать несколько документов, но всё испортил побег принцессы.
«Но… у Лауренсии нет сестёр, которые могли бы завидовать ей и мечтать отбить Эдмунда, – с сомнением протянула я, – а брату и отцу нет смысла срывать…»
«Ты забыла о втором кукловоде, – в голосе Элисандры звучала лёгкая укоризна, – срывать, может, и нет смысла, а вот привораживать – вполне. Если верить слухам, принцесса отличается на редкость свободолюбивым и взбалмошным характером. Поэтому её так легко и выманили».
«Думаете, Лауренсия сама хотела сбежать?» – немного подумав, уточнила Лесли.
Интересная версия! И, к слову, весьма рабочая. Эмоциональными личностями проще управлять. К тому же, если Лауренсия сама помышляла о побеге, кукловоду не нужно было «ломать» её психику магией. Достаточно было накинуть лёгкое управляющее плетение и слегка скорректировать эмоции.
Тем более эта
теория вполне укладывается в концепцию «нападения» на Эдмунда во время танца. Заметив повышенный интерес императора ко мне, второй кукловод, выступающий против этого брака, оглушил его, а затем «заморозил» эмоции дракона.Единственная нестыковка – это эмоции, навязанные мне после танца. Родственники знали, что рядом с императором ненастоящая принцесса. Выходит, чувство нежной влюблённости в Эдмунда подкинули не они.
И отсюда вопрос: кто и зачем это сделал? Неужели обоим кукловодом выгодно, чтобы принцесса считала императора своим истинным?
«Мнение самой Лауренсии мы скоро узнаем, – ответила ректор, – после бала наведаемся в лазарет и поговорим с ней без свидетелей».
«А нас туда пустят? – с сомнением поинтересовалась Беата. – Если в деле замешаны её родственники…»
«Мы не оставим им выбора, – хмыкнула ректор, – расскажем, что во время бала на фиктивную принцессу было совершено нападение. И убедим их, что Эльзе нужно притворяться принцессой до конца расследования».
«Что-о-о-?!» – взвыла я, едва не подпрыгнув на троне.
«Фиалочка, не паникуй! – отрезала ректор. – Любовь требует жертв. Ты же хочешь спасти своего истинного?»
«Хочу, но…»
«Тогда вживайся в роль, – перебила меня Элисандра. – Заодно и проверим версию с родственниками. Если это они, то, узнав о нападении, испугаются и залягут на дно. Если же влияние продолжится, значит, брат и отец здесь ни при чём».
«Но…»
«Все вопросы потом. А сейчас, леди, помогите мне просканировать гостей. Эльза, будь начеку, заметишь хоть одну знакомую эмоцию, дай знать».
Ректор снова приглушила связь, а по бальному залу заскользили тонкие сапфировые щупальца. Их видели и чувствовали только мы, ректор ювелирно проверяла гостей, считывая поверхностные эмоции, но не затрагивая возможные ментальные щиты.
Единственным минусом такого сканирования было то, что оно проверяло не каждого из присутствующих, а лишь общий фон. И при выявлении подозрительных субъектов нужно было проводить повторный поиск, но уже исключительно в подозрительном секторе.
Пока всё было на удивление спокойно. Чарующая музыка, леди в роскошных шёлковых платьях и мужчины в строгих мундирах, аромат дорогих и редких парфюмов, звон бокалов, смех и переплетающаяся симфония чужих голосов…
Гости шутили, сплетничали и обменивались новостями. Обсуждали Лауренсию и завидовали ей, любовались своим императором и тайком проклинали счастливую невесту…
Ничего выдающегося, обычный светский приём. Если не считать двух кукловодов, оплетающих гостей ядовитой паутиной.
В тумане шумного веселья проступила, но тут же исчезла глухая ярость и глубоко затаённая злоба.
«Стайка леди возле сапфирового фонтана», – сообщила я.
Кажется, я только что нашла первого кукловода. Осталось понять, кто из этих прекрасных мотыльков на самом деле паук под прикрытием.
«Слышу». – Ректор сузила зону поиска, переключаясь на нужный сектор.
Чужие эмоции стали ярче, сильнее. И теперь я буквально кожей ощущала липкий, полный ненависти взгляд. Но определить, кому именно он принадлежит, пока не удавалось.