Невеста из империи Зла

— Пьянствовать будешь? — осведомился кто-то за Лениной спиной.

Напугавшись, она резко обернулась. Слава богу, это был всего лишь подвыпивший Пряницкий.

Жека уже успел наплясаться, разлохматиться и расстроить кое-кого своим внешним видом. Несколько местных парней сидели на лавочке перед церковью и взирали на него с нескрываемым отвращением.

— Гляньте — вырядился в подштанники! — довольно громко произнес один из них.

В ответ Жека лишь высокомерно усмехнулся:

— Деревенщины! Это же высокая мода!

Лена взяла его за локоть и потащила прочь.

— Ты, кажется, хотел меня чем-то угостить. — У нее было смутное предчувствие, что Пряницкий сегодня получит по рогам.

В кустах за церковью Воронов разливал коктейль «Поцелуй тети Клавы». Волшебный напиток готовился так: в полстакана дешевого портвейна вливалась солидная доза водки и немного пива.

— А можно мне просто пива? — осведомилась Лена.

— Да от него ж никакого кайфа не будет! — удивился Воронов. — Вон Пряницкий уже три «поцелуя» вылакал: смотри, как ему хорошо!

Жека действительно вовсю радовался жизни и с чувством пел какую-то бодрую песню. Правда, других слов, кроме «ы-ы-ы-э-э-ы-ы», никто не мог разобрать.

— Кажется, я еще не доросла до «поцелуев», — поспешно отказалась Лена.

Высокие потолки церкви многократно усиливали рев динамиков. Кинув свою куртку на стул, Лена протолкнулась в круг, в центре которого изгибалась какая-то деревенская тетеха.

«Чертовы мозоли!» — мысленно ругнулась Лена. Если б не туфли, она бы показала тут такой класс, что все ахнули. А так у нее получалось лишь чуть-чуть притопывать и водить плечами в такт музыке.

— Привет! А Марика где? — спросил подошедший к ней Алекс.

Лена удивленно посмотрела на него:

— В общаге. А что?

— Ничего. Я просто спросил.

В этот момент магнитофон заиграл «Миллион алых роз». Девушки кинулись врассыпную к стенкам — ждать, чтобы их пригласили. Лена хотела было последовать их примеру, но неожиданно для себя оказалась в объятиях Пряницкого.

— Мамзель танцует? — заорал он ей в ухо.

— Ну-у...

— Вот и славненько!

Жека явно не соблюдал положенное расстояние в три сантиметра.

— Убери руку с моей задницы! — шипела на него Лена.

— Я не могу, — перекрывая рев динамиков, кричал Пряницкий. — На нее земное притяжение действует, вот она все время и сползает.

Путаясь в терминах, Жека начал объяснять, что закон всемирного тяготения притягивает парашютистов к земле, яблоки — к голове Ньютона, а студентов — друг к другу.

— Ты с-с-страстная женщина! — закончил он свою мысль. — Ты могла бы полюбить молодого подонка в белых штанах?

В этот момент в магнитофоне что-то булькнуло, звук прервался, и Пряницкий, не сбавляя громкости, прокричал на весь клуб:

— Федотова, а я ведь тебя хочу!

Что творилось в рядах публики, описанию не поддается. Деревенские ржали как кони и тыкали в Лену пальцами.

Пунцовая от стыда, она подхватила свою куртку и кинулась прочь. Пряницкий рванул было за ней, но всемирное тяготение и тут сыграло с ним злую шутку: у порога земля позвала его к себе, и он плашмя грохнулся на пол.

Миша Степанов видел все, что произошло. От выпитых «поцелуев» его слегка вело, но чувство ответственности как всегда взяло над ним верх: Федотову надо было срочно найти и привести назад. В конце концов, уже поздно, а кругом одни пьяные.

Выйдя из клуба, он огляделся. У входа толпился проветривающийся после танцев народ.

— Федотову не видел? — спросил Миша кого-то из однокурсников.

— Да она, кажется, вон туда пошла, — указали ему направление.

Он торопливо затрусил по тропинке, ведущей в кусты за церковной оградой. Кругом царила почти полная темнота. Ветки цеплялись за полы Мишиной ветровки, под ногами чавкали мелкие лужи…

— Лена, ты здесь? — негромко позвал он.

Внезапно на него что-то налетело, споткнулось, взвизгнуло.

— Ты что, обалдела?! — гаркнул Миша, узнав потерявшуюся Федотову.

— К-к-кладище… — едва владея собой, прошептала она.

Миша пригляделся. Действительно, кругом возвышались кресты и памятники.

— Ну чего ты трясешься? — принялся он успокаивать ее. — При старых церквах всегда захоронения устраивали.

Внезапно Лена отшатнулась от него, упала на колени.

— Что с тобой?

— Ничего… Уйди! Уйди отсюда!

— То есть как «уйди»? — не понял Степанов. — Что же я тебя, одну здесь брошу?

— Уйди ради бога! — простонала Лена. И тут ее основательно вырвало.

Миша стоял над ней, совершенно не зная, что делать. Лена плакала. Понятное дело — и стыдно, и неудобно.

— Уйди… Уйди…

Подхватив ее за плечи, Миша помог ей подняться и, подведя к какой-то могиле, усадил на скамеечку.

— Успокойся ты, Христа ради! Ну перебрала немного… С кем не бывает?

Лена сидела как нахохлившийся воробей: волосы растрепались, куртка вся в земле… Не зная, что бы еще такого предпринять, Миша положил ей руку на плечо:

— Хочешь, я Пряницкому морду набью?

Лена только головой помотала:

— Ну его к черту! Пусть живет уродом.

Внезапно в кустах кто-то завозился. Не сговариваясь, Миша и Лена прижались друг к другу.

— Ба! Какая встреча! — заорал Гаврилыч, появляясь из-за соседнего надгробия.

— Ты чего по ночам по кладбищам шляешься? — накинулся на него Миша, пытаясь скрыть свой недавний испуг.

Гаврилыч бесцеремонно присел на ближайшую могилку.

— Червя для рыбалки ищу. Червь — насекомое деликатное: где попало жить не будет. Ему земля жирненькая нужна, как следует удобренная.

— А днем тебе что, не ищется? — раздраженно проговорил Миша.

— А днем как с лопатой на кладбище пойдешь? — удивился Гаврилыч. — Я в прошлый раз отправился на могилу к нашему покойному агроному. У него что ни червь — то зверь! Не то что у доярки какой-нибудь… Так меня Никаноровна увидала. «Ты, — кричит, — расхититель социалистической собственности!» А какой я расхититель? Чего я, спрашивается, расхитил? Разве я на гроб чей-нето покусился? Или на венок, прости господи? Ну да с нашей Никаноровной разве поспоришь? А вы сами-то что тут делаете? Целуетесь?