Невеста Калиостро

– На самом деле Анна моя приемная дочь. Мы были друзьями с ее покойной матерью. Когда она умерла, Анне было всего тринадцать, и, чтобы помочь ей избежать приюта, я ее удочерил. С тех пор она хозяйка в моем доме. Если бы не она… в общем, это мой ангел-хранитель.

На губах Анны появилась едва заметная улыбка.

Мы отправились в столовую, где был накрыт стол. Два букета белых лилий, серебряные подсвечники, муранское стекло и дорогой фарфор. Обилие приборов у каждой тарелки вызвало у меня легкую панику.

Несмотря на мои опасения, ужин удался. В этом, безусловно, была заслуга князя. Он развлекал нас историями про свое семейство, смешил, забавлял, а мы слушали, открыв рот, часто забывая про еду.

– Папа, – впервые за весь вечер подала голос Анна. – Наши гости почти ничего не едят.

– Ах, извини, дорогая, ты, как всегда, права, я слишком много болтаю.

Обращение «папа» меня покоробило.

Неслышно ступая, в столовую вошел молодой человек в темных брюках и сером свитере, я его сразу узнала, это он управлял «Эскалеем». Шофер подошел к князю и зашептал что-то ему на ухо.

– Извините, – с легким недовольством ответил Казимир и поспешно покинул комнату. Анна проводила его долгим взглядом.

– Князь последнее время неважно себя чувствует, – тихо сказала она. – Мне приходится следить за тем, чтобы он не переутомлялся.

– Что с его здоровьем? – тревожно спросила Юлька, видимо, успев причислить Рагужанского к своей собственности.

– В его возрасте надо беречь себя.

– В его возрасте? – нахмурилась я. – А сколько князю лет?

– Боюсь, он и сам не знает, – совершенно серьезно ответила Анна, поставив нас в тупик: что, черт возьми, она имеет в виду?

Без князя беседа за столом не клеилась, Анна сосредоточенно жевала, не поднимая глаз от тарелки, на нас она внимания не обращала. Наконец появился Рагужанский.

– Извините, – еще раз сказал он, одарил нас своей царственной улыбкой, и через минуту за столом вновь царило оживление.

Слушая князя, я почему-то думала о молодом человеке, заглянувшем в столовую несколько минут назад. Чем он меня так заинтересовал, я и сама не знала. Была в его лице некая неправильность, а еще особая сосредоточенность, которая встречается у душевнобольных. Впрочем, вряд ли Рагужанский доверил бы свою машину душевнобольному.

Ужин длился часа два, потом мы перешли в музыкальную комнату, устроились в креслах, а Анна за роялем. Играла она действительно очень хорошо, с чувством, хотя и в этом я особым знатоком не была.

Через какое-то время я вновь увидела шофера, его силуэт мелькнул в зеркальной витрине, и, повернув голову, я поняла: он стоит возле двери, пытаясь остаться незамеченным. Он пробыл там довольно долго, потом бесшумно исчез. «Странная публика», – подумала я, но вечер это отнюдь не испортило. Анна закончила играть и посмотрела на князя.

– Восхитительно, дорогая, – сказал он и захлопал в ладоши. Мы с Юлькой присоединились к аплодисментам. Анна поднялась и вышла из комнаты. Через некоторое время она вернулась с подносом, на котором стояла хрустальная рюмка.

– Твое лекарство, папа, – поставив поднос на столик рядом с князем, сказала она. Казимир взглянул укоризненно.

– Это подождет.

– Ты должен принимать его в строго определенное время.

Князь вздохнул, но выпил, а я решила, что нам пора выметаться. Выразительно посмотрела на Юльку, но та была так занята разговором с Казимиром, что на мои взгляды не обращала никакого внимания.

Анна опустилась в кресло рядом со мной и спросила:

– Вы знакомая Аделаиды Викентьевны?

– Да, – ответила я.

– Прекрасная женщина. Князь с ней очень дружен. Вообще-то мы мало кого принимаем, особенно в последнее время, когда здоровье князя ухудшилось. Но, я надеюсь, все скоро вновь будет хорошо. Спасибо, что вы посетили нас, – сказала она с улыбкой. – Приходите почаще. Я так рада друзьям.

– Мы могли бы встретиться, посидеть где-нибудь в кафе, поболтать немного, – желая поддержать разговор, предложила я.

– Я редко покидаю дом, – покачала она головой. – У меня много дел. Я помогаю князю в работе с архивами, перепечатываю его записи.

– Такая жизнь не подходит молодой девушке, – заметила я.

– Нет-нет, что вы, не подумайте, будто я жалуюсь. Напротив. Моя жизнь вполне меня устраивает. Князь озабочен тем, что я не выхожу замуж, а мне, признаться, совсем этого не хочется. Я терпеть не могу детей, шумных, навязчивых, а только ради них и стоит вступать в брак. Разве нет?

– Не уверена, – растерялась я, про себя подумав: «Она ненормальная». Хотя почему все женщины обязаны любить детей? Анна, по крайней мере, откровенна.

К этому моменту и до Юльки дошло, что нам пора и честь знать, и мы стали собираться домой. Князь и Анна проводили нас до машины. Прощаясь, Анна вдруг крепко сжала мою ладонь и, прижавшись губами к моему уху, шепнула:

– Вы очень красивая.

Я отпрянула, но выжала из себя улыбку.

– Спасибо.

– Надеюсь еще вас увидеть, – заливаясь румянцем, сказала девица. – Очень надеюсь. Я буду молиться за вас.

«Точно чокнутая», – смело поставила я диагноз и поспешила сесть в машину.

Только мы выехали за ворота, как Юлька полезла ко мне с вопросами.

– Что скажешь?

– Пещера Али-Бабы, – хмыкнула я.

– Нет, серьезно… князь просто душка. А твой Вадим идиот.

– При чем здесь Вадим? – удивилась я.

– Вообразил, что Казимир намерен жениться на Аделаиде, – фыркнула Юлька. – Уверена, бабок у него побольше, чем у старушенции.

– Похоже, что так.

– А как тебе дочурка?

– Странная.

– Еще бы. Я сначала подумала: у них с князем что-то есть. Знаешь, все эти папаши с приемными дочками весьма подозрительны. Но потом заметила, как она на тебя смотрит…

– О господи, – покачала я головой.

– Господи, – передразнила Юлька. – Ты с ней поосторожней. Лесбиянки совершенно чокнутые, уж я-то знаю.

– Откуда?

– От верблюда. Я серьезно. Что она тебе там нашептывала?

– Сказала, что я красавица.

– Вот-вот. А дебил, который по дому ходит?

– Почему дебил?

– Потому что физиономия дебильная. И он подглядывает. Спрятался за дверью… А это что такое? – вдруг пробормотала Юлька.

В этот момент нас плавно обошел знакомый «Эскалей» и начал тормозить. Мы тоже затормозили.