Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Мне некогда, господа!

Часовые преградили ему путь, а инспектор с холодной любезностью предложил следовать за ним.

— Что это значит? — прорычал Бофор. — Вы что, с ума сошли? Прочь с дороги!

Услышав донесшийся из прихожей крик, комендант вышел из кабинета с королевским указом в руке и строго проговорил:

— Я должен просить вашу светлость подчиниться требованиям моих чиновников. Их обязанность — арестовать вас.

Герцог, вытаращив глаза, уставился сначала на коменданта, затем на бумагу в его руке.

— Что это значит? — взревел он.

Комендант не без изящества взмахнул зажатой в руке бумагой и любезно пояснил:

— В указе сказано — задержать в Бастилии того, кто в один из этих дней явится сюда по собственной воле.

— И вы решили, — завопил Бофор, — что это относится ко мне?! — И он дико расхохотался.

— Как вы недавно сами изволили заметить, господин герцог, — твердо ответил комендант, — я должен исполнить приказ буквально и неукоснительно. — И он повернулся к инспектору и офицеру: — Проводите господина герцога в отведенную ему комнату в башне.

— Да вы что, все обезумели? — снова взревел Бофор. — Повеление относится не ко мне, а к этому выскочке Сорбону! Это его следует схватить и бросить в тюрьму!

Комендант равнодушно пожал плечами и заметил:

— Увы, мне об этом ничего не известно. Весьма сожалею. И надеюсь, что ваша светлость не заставит меня прибегнуть к грубой силе, чтобы выполнить свой долг.

— Что вы несете? Прибегнуть к силе? Да вы тут все с ума посходили! — продолжал вопить Бофор.

— Успокойтесь, ваша светлость, — сказал комендант. — Я обязан выполнить повеление короля, и я его выполню.

Бофор только теперь начал сознавать, что случилось, и в бешенстве потребовал:

— Подать мне перо и бумагу! Вы поплатитесь за все! Слышите — бумагу и перо!

— В своей комнате вы найдете все, господин герцог, — спокойно ответил комендант.

Бофору ничего не оставалось, как подчиниться. Сопровождаемый стражей, он поднялся по лестнице в башню и вошел в комнату. В то же мгновение снаружи взвизгнул задвинутый засов.

Так, по вине обстоятельств, Бофор неожиданно оказался узником Бастилии. Он попался в ловушку, столь хитроумно расставленную им самим!

Быстро окинув камеру, в которой столь неожиданно оказался, гневным взглядом, Бофор сел за стол в углу и, брызгая пером, написал несколько строк камергеру д'Ормессону, прося его как можно скорее исправить случившееся недоразумение. Отшвырнув перо, Бофор вскочил из-за стола. Гнев распирал его. План, столь простой, сколь и надежный, рухнул из-за пустякового стечения обстоятельств! А уж герцогу-то хорошо было известно, как трудно выбраться из Бастилии, если ты туда попал — даже без вины.

Он кулаком ударил в дверь и приказал явившемуся на стук сторожу немедленно отправить письмо в Версаль камергеру д'Ормессону. Взяв письмо герцога, сторож тут же отправился к коменданту — охране было вменено в обязанность передавать ему любые письма, которые заключенные пытались отправить на волю.

Маркиз д'Антен вскрыл и пробежал глазами коротенькое письмецо. Потом перечитал. И снова не очень-то понял смысл бессвязной записки, написанной в раздражении и гневе. Но одно было ясно — герцог требует, чтобы камергер добился его немедленного освобождения.

Трудно сказать, как бы поступил многоопытный комендант, но, к несчастью Бофора, маркиз д'Антен уже знал от де Виля о последних событиях при дворе. И поэтому, даже не задумываясь, спокойно положил письмо в ящик конторки, придвинул к себе чернильницу и аккуратно вписал в толстую книгу имя нового заключенного — «Анатоль Бофор».

Через несколько дней к подъемному мосту Бастилии подкатила черная траурная карета с гербом маркиза Спартиненто. Когда коменданту доложили имя неожиданного посетителя, он решил принять могущественного фаворита короля со всеми подобающими изъявлениями уважения и преданности. Сопровождаемый инспектором и дежурным офицером, он отправился встретить высокого гостя прямо у входа.

Марсель тем временем, выйдя из кареты, с особенным чувством рассматривал толстые стены и высокие башни.

И тут появился комендант со своими сопровождающими. Марсель любезно ответил на приветствие и пояснил:

— Я приехал, господин комендант, чтобы еще раз взглянуть на эти стены, в которых я некогда безвинно томился. Его величество позволил мне просить вас показать мне мою камеру. И надеюсь, что среди сторожей и солдат, найдутся такие, которые, быть может, еще помнят меня.

— Я в то время еще не был комендантом, — с заискивающей улыбкой ответил комендант. — Я здесь относительно недавно, господин маркиз.

— Да, комендантом в те времена был генерал Миренон, — подтвердил Марсель и добавил: — Кроме осмотра каземата, у меня есть и другая цель.

— Ваш визит, господин маркиз, для нас высокая честь. Мы рады помочь всем, чем можем, — сказал комендант с поклоном.

Следом за ним не менее подобострастно стали кланяться и сбежавшиеся чиновники. Они столпились чуть поодаль. До них уже дошел слух, что неожиданно приехавший маркиз Спартиненто — побочный сын короля.

— Я хотел бы, господин комендант, — продолжал Марсель, — разъяснить вашим чиновникам и солдатам явление, которое они из суеверия трактуют превратно. Вы, вероятно, об этом слышали, а сторожа и часовые знают, что прежде иногда по ночам в крепости показывался призрак, который даже получил название — «привидение Бастилии». Многие утверждали, что это дух госпожи Ришмон, супруги одного из прежних комендантов крепости.

— Подобные слухи доходили до меня, — с готовностью подтвердил комендант.

— Я имею возможность объяснить это явление, — сказал Марсель. — Материнская любовь побудила одну даму из высшего общества, воспользовавшись суеверием гарнизона, пробраться с помощью этого суеверия к сыну. Она сыграла роль привидения Бастилии, и никто не осмелился преградить ей дорогу.

— Так вот оно, объяснение загадки, столь долго волновавшей всех! — с облегчением проговорил комендант. — Действительно, все ясно и просто. Благодарю вас, господин маркиз, что вашим рассказом вы уничтожили это поверье, которое иным способом трудно было бы выбить из головы суеверных.

— Я же считал своей обязанностью почтить память этой дамы, — проговорил Марсель, — восстановив истину. И заверяю вас, привидение больше не покажется в Бастилии.

Маркиз д'Антен пригласил Марселя к себе и повел его во внутренние покои, ведя себя с ним заискивающе и рассыпаясь в извинениях.

— Мне остается высказать вам еще одно пожелание, господин комендант, — обратился Марсель к столь любезному хозяину. — Мне хотелось бы взглянуть на ту камеру, в которой я был заключен несколько лет назад.