Невеста Крылатого Змея

— Я туда не пойду, — глухо сказал Медведь, — не нравлюсь я людям, да и они мне не по душе.

А вот здесь видно лукавил малость, потому, как почудилась Леде в его глазах безнадежная тоска. Всякому живому сердцу нужен друг для беседы доброй и «половинка» — пара, с которой можно разделить светлый день и темную ночь на двоих. Даже зверю в особое время нужна самка, а мужчине всегда нужна ласковая женщина. Михей же был человек-медведь и сам оттого страдал, что не мог найти по себе Единственную, для которой и дом выстроил, и заботиться бы хотел, только, где же она, хоть бы знать, что есть на белом свете, хоть бы одним глазком глянуть…

— Я подумал тут, на-ко, возьми хоть тамошним ребятишкам на забаву, не хочу более при себе носить. Тяжелы стали.

На раскрытой ладони, что протягивал Михей, лежали крохотные деревянные медвежата. Леда колебалась недолго, раз детям подарок, чего ж не принять.

— Это отец твой мастерил?

— Он самый, хотя я его и не помню. С рождения игрушки эти на мне были, вроде как оберег. А вторая матушка сказала — та мне Суженой станет, что не побоится принять медвежат да носить при себе. Я троим девкам уж их показывал, и все отказывались, кто в страхе, кто на смех поднял, да и тебе мои подарки не подошли. Знать, не судьба… Так пускай мальцы в Гнездовье потешатся. Мне уже ни к чему. И еще скажу. Если помощь нужна от меня какая, выйдешь сюда на край леса — покличешь по батюшке, так я сразу услышу и вскорести появлюсь. Ну, прощай пока, а уж коли Змеиный народ не поглянется, возвращайся ко мне, сестрой назову, никогда не обижу.

У Леды от этих слов в носу защипало, на глаза слезы навернулись. Девушка несмело подошла к Михею и прижалась лбом к широкому плечу.

— Ну, вот еще — реветь удумала, девка глупая, всю рубаху промочишь. Ну, будет, будет, ступай, раз решила.

Обнял легонько и тотчас от себя отстранил, поворачиваясь к лесу.

— Прощай и спасибо тебе за все! Непременно увидимся.

Леда проводила взглядом высокую, чуть сутуловатую фигуру Медведя, обулась, не спеша и, собравшись с духом, направилась в Гнездовье. Еще пока проходила поле, нарвала васильков, роняя на землю слезы. «Все как у нас, в России, и лес и дома-избы, на старые деревенские похожи. Может, и люди добрые попадутся. Даром, что Змеи, неужто в правду шипеть и кусаться будут? А вот того, Крылатого, я уже сразу боюсь, шибко грозным его Михей расписал. Каков-то у него еще младший братец, скоро поглядим…»

У тесовых ворот с башенкой наверху встретили Леду двое мужчин при оружии. Висели у пояса короткие мечи, да еще по ножу. Серьезные ребята, возраст не юношеский, безбородые оба, волос темный, глаза у одного чуть навыкате, у второго раскосые. Ростом не высоки, но видно, что крепкие, в силе, за себя постоять могут, да и не только за себя.

— Откуда идешь, девица? По какой надобности в Гнездовье явилась?

Леда прижала к груди букетик полевых цветов и, стараясь сдержать в голосе невольную робость, ответила:

— Зовут меня Леда, пришла я из леса. Родни у меня здесь нет, а потому хочу просить помощи и заступничества у вашего Князя. Иначе остается пропадать.

— Сирота, значит. Обидел, кто?

— «Заметно, наверно, что я сейчас плакала…» Бабушка Лесная сказала, что лишь Змеиный Князь мне может помочь, вот я сюда и пришла. Доложите обо мне вашему… главному.

Мужчины переглянулись, потом пристально на Леду уставились — «чудная девка».

— Слухай, а ты часом не колдовка будешь? Годар всех привечал, кто мог бы брата от Подземных чертогов избавить, тебе такое не под силу часом?

— Поговорить бы мне с ними, с братом, да с сестрой, — тихо протянула Леда, — я много чего знаю, может, и сама на что-нибудь вам пригожусь. Скоро ночь наступит, а мне деваться некуда, еле на ногах стою, пустите меня, пожалуйста.

Почти бесшумно приотворились перед ней ворота, один из стражников повел ее за собой, другой остался у ограды. Леда уже заметно прихрамывала, кроссовки пудовыми казались, больше всего хотелось просто лечь на какую-нибудь постельку и с головой укрыться. Как-то ее тут примут, а если прогонят с бранью, вон, уже чуть не признали за колдунью, как бы сжечь не надумали. Неизвестно, какие у них тут нравы да обычаи в обиходе… И что с того, что говорят на простом русском языке, только со старинными оборотами.

По сторонам Леда даже не смотрела, шла за провожатым, в землю потупившись. Замечала только боковым зрением, что народишко местный собирается, оглядывает ее, кажись, обсуждает чужачку. А потом послышалась приятная мелодия, будто кто-то неподалеку на дудочке играл, или на свирели. Девушка подняла голову и увидела на завалинке перед пятишатровым теремом пригожего молодого парня. Сидел он в окружении нескольких ладных девиц и держал у рта ту самую дудочку, снова собираясь играть.

Мужчина, что Леду вел, поклонился и молвил, заложив пальцы за широкий ремень:

— Князя видеть хотела, заступы просит. Сирота.

От такой презентации Леда немного опешила и вышла вперед, желая представиться сама. Да, неужто этот молодой парень и есть князь, а-а-а… верно, младший брат того, Крылатого! Леда улыбнулась, и сама бы не поняла отчего. Чем-то он ей Андрея напомнил. И даже лицом похож и тоже любит среди девчонок красоваться. А все же не он. И парень в ответ так же светло улыбнулся, ловко соскочил с завалинки, к вящей досаде подружек, приблизился к Леде.

— Здравствуй, красавица. Имя свое скажи. Что за беда тебя к нам привела?

Голос у него тоже был приятный. Речь плавная, будто с напевом. И опять об Андрее некстати вспомнилось. Что же за напасть-то такая! Нет, смущаться не время, надо о главном думать, о возвращении в свое время, в свой мир.

Стараясь держаться скромно, но с достоинством Леда назвалась и коротенько рассказала, что каким-то чудом оказалась в этих незнакомых краях, была в гостях у лесной Старухи, а вернуть ее к маменьке может только помощь Крылатого Создания. Хотела Леда разговор повести и о Лунной Деве, да вовремя прикусила язык — подружки Младшего Князя вдруг начали смеяться, сначала тихонько фыркали в кулачок, а потом и во весь голос расхохотались. А самая из них баская на личико даже заметила ехидно:

— Да, она, верно, дурочка! Гляньте-ка, на голове гнездо, на ногах опорки замшелые. Не иначе к нам сама лешачиха пожаловала! Подивитесь-ка, добры люди на чудо лесное!

Парень тоже едва сдерживал смех, впрочем, глядя на Леду вполне дружелюбно. А та стояла растерянная, с румянцем во всю щеку, пыталась волосы пригладить, как вдруг сняла с головы пару птичьих перьев, да сухую веточку. Так вот от чего, стало быть, девки смеялись, подумаешь, прицепились гостинцы лесные, и за это человека травить?

Леда опустила взгляд на ноги, так и есть, некогда светлый материал кроссовок отчего-то позеленел, но ведь это пустяки, правда? Или здесь тоже по одежке встречают? Леда закусила губу, глянула на Младшего сердито, пробормотала сама себе вслух:

— Да-а уж, здесь меня точно в баньке парить не будут и хлеба-соли не поднесут… Тут Младший сразу смеяться бросил, смотрел теперь строго и участливо.

— Голодная, поди? Издалека пришла, сразу видать. Не бойся, за ворота на ночь не выгоним. Место для тебя здесь найдется. Отдохнешь, наберешься сил, глядишь, чего и припомнишь о своих родичах. Не бывает, чтобы у человека совсем никого не осталось. А ежели и так… В Гнездовье останешься. Все про то слыхали? Девку эту не обижать, самолично за нее спрошу!