Невеста лучшего друга

– Ну, что ты, папа. Совсем нет. Я тоже здесь всего лишь свидетель. Адвокат у нас совершенно другой, и мне очень жаль, что ты из-за своей самоуверенности не догадался проверить, – улыбнулся, словно уже победил и закончил дело.

В этот момент Анатолий появился в дверях. Отчим мгновенно узнал его и побледнел.

– О, Вадим Соловьёв. Рад вас видеть. Снова.

80

Иванова

Наблюдаю за самым мерзким мужчиной на Земле – отчимом моего любимого. И так мерзко становится на душе. Он отвратителен и ужасен. И сейчас он даже не пытается скрывать свою истинную натуру.

И почему нарциссическое расстройство назвали в честь такого милого и красивого цветка нарцисса? Он ведь безобидный. Красивый, белый, привлекающий внимание. Разве что не пахнет совсем… Может в этом причина? Снаружи красивый, а по факту пустой?

Мне же такие люди казались зачастую ядовитыми. Так что аконит, цветок, который выглядит куда симпатичнее нарцисса, подошёл бы больше. Ядовитое растение, которое раньше использовали для отравления стрел. Да и пчёлы, говорят, травятся, если набирают пыльцу с этого цветка.

Так, Лиза, соберись. Понимаю, ты впервые в зале суда.

Когда в коридоре появляется Анатолий, Вадим Соловьёв неожиданно замолкает. Как будто одно только появление значимого для него юриста, заставляет его нервничать. Ага. Значит, не чувствует себя правым.

– Дорогая, ну к чему этот фарс, – неожиданно обращается он к супруге, которая хочет стать бывшей. – Я всё осознал. Давай попробуем начать сначала?

Наблюдаю за будущей свекровью. Она сначала дёргается, словно почти поверила, но затем, тряхнув головой, отвечает:

– Дорогой, надо было раньше думать. Ты предложи лучше своим шалошовкам начать сначала. Возможно, одна из них согласится, – мужчина кривится, и на его лице появляется гримаса гнева. – То, что ты бесплоден, не позволяет тебе изменять направо и налево.

– Если это единственная проблема…

– Не единственная, – перебивает его женщина, а затем, когда открывается дверь, она смело заходит в зал суда.

– Ну и тварь, – бросает Соловьёв-старший.

– Я обязательно передам это маме, – смеётся Ярослав. – Как думаешь, ей понравится?

– Как смеешь ты, щенок, ко мне тыкать?! – рычит он, и я рискую вмешаться.

Утягиваю Ярослава следом, чтобы тот, чего доброго, не ввязался в драку. Потому что даже мне, девочке, которая никогда не была пацанкой, очень хочется ударить зазнавшегося мужика.

Повторяю, про себя, что это психическое расстройство на него так влияет, но мне совершенно не помогает: он раздражает, несмотря ни на что.

Следующие несколько часов проходят крайне утомительно. Наблюдаю за обеими сторонами. Радуюсь, что будущая свекровь (как же неловко её так называть!) побыв вдали от деспотичного мужа, расцвела и вновь стала собой. Сильной, волевой женщиной. Её не пугают угрозы скоро бывшего мужа. Взгляды и ужимки больше не действуют.

Вадим Соловьёв, похоже, никак не может определиться с ролью. Он то обиженный, униженный и оскорблённый, потому что бесплоден. То злой мужик, который не потерпит к себе такого отношения. Это ужасно. И даже я, без психологического образования, понимаю, что ему нужно лечиться.

Никогда не думала, что заседания настолько утомительны. Но, судя по Ярославу и по Анатолию, не для всех. Они оба энергичны, оба отвечают своевременно и готовы биться до конца. И я прекрасно понимаю почему – они знают, что правда на их стороне.

И когда всё заканчивается, я выдыхаю. Потому что судья на нашей стороне. Соловьёв-старший в гневе готов разнести всё.

– Я этого так не оставлю! – рычит он. – Я заберу твою дочь!

– Нашу, разве нет? – усмехается его бывшая. – Ах, как здорово быть свободной женщиной.

– Ма, не хочу тебя огорчать, но свободной официально ты станешь через месяц, – Ярослав улыбается, обнимая мать.

– Ой, опять твоё юридическое занудство, – отмахивается она. – Дай насладиться.

Мы все выходим из зала, и тут Ярослава окрикивает отчим.

– Идите, я вас догоню. Встретимся в кафе напротив, – говорит он и остаётся.

Вздыхаю, потому что мне кажется это не лучшей идеей. Но спорить не рискую и увожу его мать.

81

Соловьёв

Как я и ожидал – мы выиграли это дело. По-другому быть просто никак не могло. Анатолий был лучшим, и адвокаты отчима это понимали. К тому же, правда, как не крути, была на нашей стороне.

Вот только отчиму, похоже, нужен был цирк и продолжение спектакля, где он считал себя главным актёром.

Я согласился остаться, потому что так он хотя бы не тронет маму и не расстроит её.

– Ты же понимаешь, что это не конец, щенок? – с прищуром, поинтересовался он.

– Конечно понимаю, что такие люди, как ты папа, просто так не останавливаетесь, – хмыкнул я.

– Не называй меня так, щенок! – прорычал он.

– Ну, а что, мне тебя собакой называть? Или, лучше, кобелём? Ты сам меня усыновил, так что разбирайся с этими проблемами сам, – я заметил, как он занёс кулак, и с лёгкостью увернулся. – Не стал бы я драться в коридорах суда. Тебе же, вроде как, репутация важна?

– Ещё и о моей репутации печёшься? Лгун, – фыркнул он, но руку опустил. – Боишься, что я тебя размажу.

– Твои угрозы беспочвенны и бессмысленны, – пожал плечами, но, на всякий, сделал ещё один шаг назад. Не хватало ещё подраться там, где я очень часто работал. – Я не бывший спортсмен, я продолжаю заниматься. А ты, как был слабаком, так и остался.

– Я собираюсь подать апелляцию, – он мгновенно поменял тему, чтобы хоть как-то сохранить своё «лицо», от которого оставалось так мало.

– Браво. Ожидаемо и предсказуемо. Хочешь моей консультации, как юриста? – усмехнулся, еле сдержавшись от того, чтобы похлопать ему в ладоши. – Провальное дело. Возможно даже рассматривать не будут.

– А ещё хочу подать в суд, чтобы получить полную опеку над моим ребёнком, – он продолжал сыпать угрозами.

Но я хорошо знал своего отчима – большинство, что он говорил было лишь пустыми угрозами.

– Отлично. Тоже провальное дело, в общем-то. Ты же не хочешь, чтобы я заставил тебя проходить медицинский осмотр? У меня много доказательств, что у тебя не в порядке с головой. Хочешь, чтобы тебе дали официальный диагноз и написали, что ты псих? – прекрасно знал, что отчим не разбирался ни в психологии, ни в психиатрии.