Невеста наместника

— А надрать зад тому, кто тебе действительно насолил, ты почему-то не можешь. И потому приперся ко мне, чесать кулаки о рыбаков и матросов. Плохой день ты выбрал, я тебе скажу, ифленец. Очень плохой день.

— Янне, ты все еще вправе вышвырнуть меня вон, как только я начну причинять слишком много беспокойства. А пока, просто принеси вина. Хочу помянуть хорошего человека…

— Это ты не про наместника ли? — нахмурился Янне, у которого к мертвому правителю были свои, и очень серьезные счеты.

— Мой друг умер, да будут легки ему тропы теплого мира. Ты должен его помнить — это астролог, с которым вы в прошлый раз сцепились из-за карты течений у полуострова. А наместник — он не был хорошим человеком.

Дядя Янне молча поклонился и вышел, только чтобы через минуту вернуться с запотевшим кувшином и двумя кружками.

Быстро разлил яблочное вино, протянул одну из кружек ифленцу, вторую взял сам. Так было принято еще со времен завоевания: хозяин должен показать, что его вино безопасно. Но Янне задумчиво сказал:

— Сегодня и вправду плохой день, ифленец. Мне жаль твоего друга. Он кое-что понимал в навигации… хоть моряком и не был.

Вино пахло летом. Это было дешевое терпкое яблочное вино, что в здешних местах изготавливают бочками, но, как правило, — только для себя. Виноградное стоит дороже, и жители островов предпочитают именно его.

Наверное, чеор та Хенвил единственный, кто всегда заказывает здешнее…

Шеддерик молча ополовинил кружку, хозяин отстал от него на одно мгновение.

С улицы вошло еще несколько человек, и Янне ушел их приветствовать и принимать заказ. Шеддерик налил себе еще. Потом — снова. Не то, чтобы вино сильно пьянило — но на душе стало немного легче. К тому же вероятность драки никуда не исчезла, и грела возможностью скинуть с себя груз последних десяти дней. Драка — лучшее средство от дурных мыслей и тоски. В драке каждый становится собой и показывает свои лучшие и худшие стороны. Шеддерик не считал себя хорошим кулачным бойцом, но это неважно — против него сегодня будут — должны быть! — такие же бывшие морские бродяги.

Через какое-то время служанка пошла по залу зажигать свечи. Самые первые зажглись вдали — у хозяйского стола, на котором стояли бочонки с вином, лежала посуда и хлеб. Шеддерик решил немного подлить в свой кувшин, поднялся, с неудовольствием отметив, что все-таки вино оказалось коварным, и направился на свет свечей. К тому времени в зале было уже людно.

— Эй, белобрысый! — услышал он от одного из новоприбывших горожан, — ты не заблудился? Могу помочь найти выход!

Благородный чеор окинул нахала пьяным взглядом, решил, что это недостойный противник, и пошел дальше к выбранной цели.

Однако горожанин, подбодренный товарищами, не отступил и заехал благородному чеору кулаком в глаз. Верней попытался заехать — как бы Шеддерик ни был пьян, от этого простого удара он уклонился даже элегантно. Миновал противника и, осторожно поставив кувшин на стол, потянулся к бочонку.

Его тут же, под гогот гостей, оттащили за одежду, так что пришлось развернуться и отвесить противнику несильного тумака. Полученная плюха горожанина только обрадовала. Он широко улыбнулся, скинул шляпу, и полез в драку уже с полной отдачей, готовый навалять ифленцу так, чтобы тот надолго забыл дорогу в «Каракатицу». На шум вышел хозяин. Увидел, что творится, велел служанкам убрать подальше хрупкую посуду и сам встал у входа в кухню, монументально скрестив руки на груди.

Шеддерик получил несколько прямых ударов, сам украсил физиономию горожанина быстро краснеющим бланшем, ссадил костяшки пальцев, а под конец поймал противника за шиворот и уложил на предусмотрительно освобожденный от посуды стол — лицом прямо к краникам, вбитым в винные бочонки. Улыбнулся хозяину, показывая, что все нормально, и дальше безобразие не продлится, и поднял взгляд на стену за винными бочонками.

После драки и от вина в голове у него немного шумело, но то, что было приколото маленькими гвоздиками к стене, заставило Шеддерика застыть и даже ослабить хватку. Чем его противник тут же воспользовался, вывернувшись, и приготовившись к повторению веселья. Светлый лорд же застыл подле дрянной, кое-как раскрашенной гравюры, отпечатанной на желтой дешевой бумаге.

— Кто это? — спросил Шеддерик дядю Янне, для верности ткнув в рисунок пальцем.

И тут же получил от отдышавшегося горожанина в ухо, да так, что в перед глазами мир сразу потемнел.

Пришел в себя от тощей струйки холодной воды, упавшей на лицо.

Проморгался, и тут понял, что хозяин со служанками поспешили утащить его из общего зала. Слева от него у горячей плиты суетилась кухарка, справа стояли дубовые бочки с водой: его отволокли на кухню и положили так, чтобы не мешал работать.

Попробовал языком зубы — один отозвался болью, во рту оставался привкус крови.

Шеддерик осторожно поднялся, проверяя попутно, все ли кости целы. Понял, что вроде бы на этот раз обошлось, поискал глазами хозяина и тут же нашел. Янне рубил мясо.

В зале было тихо — должно быть, уже глубокая ночь… в начале зимы дни особенно коротки, так что не угадаешь.

Янне обернулся, покачал головой:

— Ну, ты хорош! Домой-то пустят ли с такой рожей?

Шеддерик поморщился:

— Меня никто сегодня не ждет. Долго я тут?..

— Меньше получаса. Пришли ваши гвардейцы, всех разогнали. Теперь уж народ только завтра, может, соберется. Одни убытки от тебя.

Что-то надо было спросить — что-то очень важное. Шеддерик высмотрел кружку, и не задумываясь, что в нее налито, выпил одним глотком. Повезло — в кружке была вода. Он скривился при мысли, что еще ведь обратно идти в крепость. Да через не самые благополучные приречные районы…

— Кто это был у тебя на портрете? Там, на стене? Дрянной портрет, если честно…

— Вы, ифленцы, в искусстве хорошо понимаете…

— Так что за рисунок? Что за девица?

— Понравилась? Хорошая была девочка… убили ее, говорят. Когда штурмовали цитадель, они там оставались. Рэтах считал, что крепость неприступна ни с моря, ни с реки и оставил семью под защитой родного дома. Но он ошибся… и что толку, что сам погиб…

— Так она — медленно проговорил Шеддерик, пытаясь собраться с мыслями — дочь здешнего князя? Или кто?

Янне вытер руки ветошью, вышел в зал.