Невеста наместника
Шрифт:
— Вы играете с огнем.
— Я тушу пожар, пока кто-то пытается подбрасывать в него дрова. Не я тот, кто тебе нужен.
— Прочитай бумаги. Это не я придумал, и я все равно завтра тебя арестую.
Шеддерик кивнул. Что же, благородно. У него есть целая ночь, чтобы придумать какое-то решение. Совершенно бессмысленное. Ведь обвинение — только повод для ареста.
— Ах, да. — Вспомнил Старрен. — Император приказал тебе передать одну вещь. И обязательно добавить, что ты знаешь, как ей пользоваться.
Почему-то Шедде не сомневался, что следующим будет извлечено из сумки. И не ошибся. Саруга,
Шедде покрутил черный шарик в руках. Перчатка до поры защищала его собственные саруги от разрушительного влияния этого камня. Помнится, седой чернокрылый этхар сказал тогда: «Однажды тебе надоест прятаться. Это поможет все вернуть назад». Тут уж двух толкований быть не могло.
Что-то объяснять бессмысленно. Убеждать Старрена — тем более. Шедде аккуратно положил саругу на стол и печально сказал:
— А пошли вы жуфам в зад с вашим Императором и всей империей.
— Что?
— Повторить?
— Ты понимаешь, что на твое счастье, тебя сейчас не слышит никто, кроме меня?
Но он был не прав.
— Вообще-то, — раздался в головах у собеседников бесплотный, но сильно встревоженный голос, — это не так. Я вас слышу. Шедде, он раздосадован, считает, что ты и его можешь убить. Собирается ночевать на корабле или позвать свою охрану…
Шеддерик тряхнул головой, отгоняя странные, непонятно откуда взявшиеся звуки.
— Зеркало, — подсказал голос. — Вернее, дверца шкафа.
Шеддерик и Старрен повернули голову туда, куда им велели… и Шедде тут же вскочил.
— Ровве?
— Да, я призрак Ровве. Извини, что мешаю беседе. Я бы не стал, но дело срочное. Простите, благородный чеор та Старрен, что не постучал. Мы, призраки, этого не умеем.
— Срочное дело у призрака? — невесело улыбнулся Шеддерик. В тот момент он впервые подумал, что, наверное, ложиться спать вовремя уже немного поздно, и он наверняка необратимо повредился рассудком.
— Да. Шанни в беде. Ты ей очень нужен.
— Шанни? — имя не показалось Шедденрику знакомым.
— Темершана. Рэта Темершана Итвена.
Стул, на котором Шедде только что сидел, полетел в угол. Что за день такой? И что с Темери могло случиться в спальне за закрытой дверью и под охраной? Или она там, в той спальне и под охраной, не осталась? Но тогда где?
— Где? — крикнул он, остановившись у дверного проема.
— Не знаю. В своих комнатах?
Шеддериик даже не дослушал. Он уже бежал туда, где на рассвете оставил Темери отдыхать. Предчувствие подсказывало, что эта беда серьезна и необратима.
Старрен, помедлив мгновение, помчался следом. Нет, Шеддерику он не верил. Но хотел быть в курсе.
По пути Шедде крикнул дежурному гвардейцу, чтобы нашел Гун-хе.
Призраку не нужно было зримо следовать за людьми: он следовал за ними невидимкой. Только пламя факелов вздрагивало и тускнело на миг там, где он шел.
Он мог бы перенестись к Темершане тем способом,
которым владеют все без исключения бесплотные призраки и тени, но был уверен, что окажется не подле ее тела, а где-то на тропах теплого мира, в глубинах ее Эа, или как это называется у монахинь.Так что оказался он подле нее практически одновременно с благородными чеорами.
Глава 21. Снять проклятье
Светлый лорд чеор та Хенвил
Света здесь было еще меньше, чем в кабинете Шеддерика. Слабый-слабый отсвет молодой луны на подоконнике — вот и все.
Шедде метнулся к постели, замер у изголовья.
Темери лежала на боку, спутанные волосы закрывали лицо. Сначала показалось — спит, но вдруг она вздрогнула, хрипло что-то прошептала и вся сжалась в комок.
Когда Шедде коснулся ее руки, понял, что девушку трясет, и что ее сорочка стала влажной от пота.
Он потряс ее за плечо — безнадежно.
Старрен тем временем не торопясь разжег свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике и тоже склонился к кровати.
В свете свечей стал виден кровавый рубец на лбу Темершаны и страшный багровый синяк, закрывающий пол-лица.
Шеддерик осторожно отвел в сторону темную прядь… и замер. Застыл бледным нескладным изваянием, сразу узнав и поняв, что это может быть и что это может значить…
Благородный чеор Старрен тоже успел прекрасно все разглядеть.
— Кто это? — тихо спросил он. — И кто это с ней сделал?
Может быть, надо было как-то объяснить ему, ответить. Но — неважно. Ничего не имело значения, слова не имели значения, все слова — лишь пустой звук. Да и в легких совсем не осталось воздуха, столь необходимого, когда нужно что-то сказать… Так уже было — когда умер Ровве. Тогда он стоял над трупом, сжав кулаки и понимая, что безнадежно опоздал. Что все, что он может сейчас сделать — это мстить… и оплакивать друга.
Сейчас удар был еще страшней: суток не прошло с того момента, как он почти потерял брата.
Чеор та Хенвил тяжело опустился на колени возле кровати, нашарил безвольную, холодную руку Темери, прижал к губам, к своему лицу. Кричи — не услышит. Тормоши — ответа не будет. Но почему она? Сколько ей еще выпадет несчастий по его вине? Из-за его необдуманных решений?
Нисколько. Ответ был как ведро ледяной воды.
Нисколько.
Это — последнее. Потому что удары по лицу, а потом и по всему телу, юный чеор Вартвил получил во время ареста: стража немного перестаралась, выместив на парне часть своего страха перед гневом императора. И своей ненависти. Потом был допрос, дыба. Стальная решетка, горящие угли под ней, это уже второй день…
Третий — сломанные ребра. Вырванные ногти… Кожа, которую сдирали щипцами…
Нет, этого не будет. Он не позволит. Все будет иначе…
Вопрос, заданный Старреном, повис в воздухе.
Ровве появился в тени за камином. Тихо сказал:
— Это его проклятье. Верней, императорское проклятье. Так оно… выглядит.
Ифленский посол хмуро вгляделся в лицо женщины — мальканка. Да нет, ерунда. Проклятье, отметившее семью императора, не может иметь никакого отношения к жителям Побережья. Это снова ловушка, розыгрыш. За этим всем есть какой-то скрытый смысл.