Невеста по ошибке

— А Тревел, это случайно не Тревел Корвин, император Акваранта?

— Да, он самый, — сказала Ксения, как само собой разумеющееся.

— И он официально объявил тебя своей кузиной?

— Ну, да, я же и говорю, но не знаю, как это.

— Это не важно. Пошлём приглашение Тревелу. Ещё кто?

— Ещё Алекс с Софией.

— Алекс Амиран?

— Да, ой, что это с тобой Дьярви? У тебя такое лицо, ты, что не дружишь с Алексом?

— Боюсь, дорогая, что у тебя больше не будет этого друга.

— Вы с ним совсем не ладите? — с сожалением спросила Ксения.

— Мы ладили, но теперь я его убью, как только увижу, — сделал зверское лицо Дьярви.

— Дьярви, но что он сделал?

— Он издевался надо мной, когда я просил его совета, как мне завоевать тебя. Он просто потешался, скотина. Кстати, он сказал, что тебя не знает.

Ксения всё поняла и захохотала, Дьярви тоже улыбнулся.

— Может, ты не будешь его убивать, а то София огорчится, а мы близкие подруги.

— Как скажешь, хорошо, просто немного покалечу. Мы с ним тоже дружим, ну, и Софию я огорчать не хочу. Значит, ты говоришь, что простолюдинка?

— Ну, да, это так. Ты думаешь, твой брат не согласится на то, чтобы мы поженились?

— О, не переживай, он согласится, а ещё будет просто счастлив.

— Точно?

— Точно, точно.

До ужина Дьярви был занят разными делами. Он связался со швеёй, объяснив, что приезжать не нужно. Связался со жрецом и назначил обряд привязки на завтрашнюю ночь. Отдал распоряжение по поводу приглашений на свадьбу, и ещё проделал разную рутинную, но нужную работу. Вечером они поужинали и пошли гулять. Дьярви обратился волком и катал её, но теперь это не доставляло ему столько проблем, потому что, вернувшись в замок, он с большим пылом занялся с Ксенией любовью. Его не пожирало чудовищное желание, он им наслаждался. После завтрака они отправились в Ошару, столицу Валсарана.

Глава 18

Они прибыли во дворец. Ксения никогда не бывала в дворцовых музеях России, не говоря уж о загранице, поэтому ей не с чем было сравнить. Но то, что дворец был не хуже, чем у императора Акваранта, это точно. Лепнина, золото, картины, гобелены, люстры, канделябры, подсвечники, всё горело и блестело. Ксения задалась вопросом, здесь совсем не было свечей. В подсвечниках были вставлены магические шары, которые иссякали, но их можно было заправить в специальной лавке. Шары были разного формата, и от этого зависела яркость свечения. Подсвечники, а здесь они назывались, подсветниками были такой же формы, как и на Земле. И Ксения думала, что это говорит о связи двух миров, а может, и большего количества. Да, и многие вещи были похожи на земные, или наоборот. Она склонялась к тому, что попадание из одного мира в другой, не такая уж редкость. Они с Антониной часто беседовали на эту тему. И решили, что когда-нибудь займутся сбором и систематизацией такой информации. Расположившись в покоях Дьярви, она познакомилась со своей горничной. Дьярви сказал, что в его замке она выберет себе личную горничную, которая будет её сопровождать везде. Она будет следить за гардеробом Ксении, причёсывать, одевать и много чего ещё.

Швея с помощницами сделали эскизы платьев, Дьярви выбрал один из них, он сообщил, что платье нужно обязательно без рукавов. Ксения полностью доверяла его вкусу и знанию местной моды. Сняли мерки и выбрали материал для платья, опять же с помощью Дьярви. Потом они сходили в храм, из которого Азизраэль, в своё время, выкрал артефакт молчания. Жрец учил, как и что, нужно говорить на обряде. Ксения всё запомнила, там и запоминать было нечего. У Дьярви спросили, какого цвета одеяние они бы хотели. Зная, что на Земле свадебное платье из белого материала, Дьярви заказал белое. И они пошли во дворец, чтобы покушать и отдохнуть перед обрядом, который длится всю ночь.

«Вот почему Дьярви волновался, захочу ли я пройти обряд. Он думал, что я не выдержу ночного бдения», — подумала Ксюша.

Поздно вечером, когда взошла Луна, они пришли в храм. Им предложили снять с себя всю одежду, в отдельных комнатах и надеть ритуальное одеяние. Как и заказал Дьярви, одеяние было кипельно-белым. Это был кусок дорогого шёлка с дырой для головы, вот и весь наряд. Одеяние доходило почти до пола. Они вышли из своих комнат почти голые и в простынях, пусть и из дорогого материала. Ксению разбирал смех, но она крепилась. Когда они вошли в полутёмный храм, то стало как-то немного не комфортно, но Дьярви взял её за руку, и стало сразу спокойнее. Он подвёл её к белому пушистому ковру, постеленному прямо на полу посреди храма. Их ждал жрец, он встал сбоку, а они напротив небольшого окна, в которое светила Луна. И обряд начался.

— Ты видишь полную Луну? — спросил Дьярви.

— Да, я вижу полную Луну, — ответила Ксения.

И небольшая искра вспыхнула над белым ковром, постеленным на полу.

— Принято, — сказал жрец.

— Я люблю тебя. А ты любишь меня? — спросил Дьярви.

— Да, я люблю тебя.

Снова искра.

— Принято, — снова сказал жрец.

— Я хочу быть твоим. А ты хочешь быть моей?

— Да, я хочу быть твоей.

Искра.

— Принято.

— Я хочу прожить с тобой до самой смерти. А ты хочешь этого?

— Да, я тоже хочу прожить с тобой до самой смерти.

Искра.

— Принято.

— Я хочу, чтобы ты подарила мне волчат. А ты хочешь родить волчат для меня?

— Да, я хочу родить тебе волчат.

Искра.

— Принято.

— Я хочу войти в тебя. А ты позволишь мне это?

— Да, я жду тебя и хочу, чтобы ты вошёл.

И тут большая вспышка света озарила весь храм. В этой вспышке Ксения увидела улыбающееся и явно довольное лицо жреца, и всё ещё напряжённое лицо Дьярви.

— Обряд завершён. Отныне и до конца дней ваших вы муж и жена, — объявил жрец.

Он повернулся и вышел из храма, дверь за ним защёлкнулась.

Дьярви подошёл к Ксюше и обнял так сильно, что она стала опасаться за целостность своих костей. Потом он сбросил с себя простыню, следом с Ксюши и бережно положил на ковёр. Он вошёл в неё сразу, без всяких предварительных ласк и поцелуев, но для неё этого и не требовалось, как только он снял с них одеяние, и прижал Ксению к себе, погладив чуть шершавой рукой, её пронзила дрожь желания. И началось это невероятное чувственное безумие. Он двигался в ней то быстрее, то медленнее, не давая ни себе, ни ей упасть в лихорадку оргазма. Ведь надежда на наслаждение, почти так же приятна, как и само наслаждение. Это истина, которую она уже осознала. Сколько продолжалась эта сладостная пытка, минуты, час или больше, ни один из них не сможет сказать, но в какой-то момент их накрыло запредельное наслаждение и унесло в мир чувственности и истомы.

Утром они проснулись, едва первые лучи солнца заглянули в небольшое окно, где вчера они любовались Луной. У каждого из них на левом предплечье красовалась широкая татуировка, где то с ладонь шириной. Татуировка была красивой, чёрного цвета с разными завитушками и листочками, а ещё с крупными белыми цветами. Ксюша с интересом разглядывала свою татуировку и трогала руками. А Дьярви смотрел на девушку с немым восторгом и немного увлажнившимися глазами. Слёзы счастья готовы были брызнуть из его глаз, но он колоссальным усилием подавил их. Так их и застал жрец. Ксюша сразу засуетилась, надевая свой балахон, а Дьярви вначале продемонстрировал с большой гордостью свою татуировку и, дождавшись сердечных поздравлений, тоже надел свой наряд. Потом они пошли переодеваться. Дьярви сказал, что и балахоны и ковёр, на котором они провели ночь, пришлют им на память.

Выйдя из комнаты для переодеваний, Ксения увидела, что Дьярви не надел рубашку, а остался в одной жилетке. Так они и пошли во дворец, встречные, глядя на Дьярви останавливались и глазели на него. Ксения думала, что это из-за того, что он без рубашки, а посмотреть было на что. И старалась ближе придвинуться к нему, чувствуя уколы ревности.

— Дьярви, а когда нам успели сделать татуировки? Я вроде и не спала, так дремала, а не слышала, когда кто-то входил.

— Татуировку оставила Богиня Луны. Её никто не делал, она сама проявилась, и меня просто переполняет счастье.