Невеста по ошибке

Клэй стоял под козырьком одного из нескольких крылец дома Эллен. Холодный дождь лил как из ведра, отгораживая его стеной от остального мира. Он вынул из кармана сигару, зажег ее и сделал глубокую затяжку. За последние несколько дней у него было достаточно поводов, чтобы отругать себя за глупость, но сегодня самобичевания было мало.

Несмотря на все, что он сказал Уэсу, вид Бьянки при ярком дневном свете стал для него откровением. Разглядеть ее ему всегда мешал образ Бет.

Он сидел на ограде крыльца, касаясь одной длинной ногой пола, и наблюдал, как постепенно стихает дождь. Сквозь кроны деревьев уже пробивались лучи солнца. Николь знала, что представляет собой Бьянка, думал он. Однако Николь была благожелательна и добра к этой женщине, никогда не допускала враждебности по отношению к ней.

Он улыбнулся и швырнул окурок сигары в мокрую траву. С карнизов дома еще капало, но солнце уже сверкало, отражаясь в капельках воды на траве газона. Подняв голову, он взглянул на окно комнаты, где спала Николь. Может быть, она проснулась? Интересно, как она отреагировала на появление Бьянки на пикнике?

Клэй вошел в дом и, пройдя по коридорам, поднялся в их комнату. Таких щедрых на душевную теплоту людей, как Николь, он еще никогда не встречал. Она будет любить его, его детей, его слуг, даже его домашних животных, ничего не требуя взамен.

Открыв дверь, он увидел, что Николь не спит. Направившись прямиком к гардеробу, он выбрал простое коленкоровое платье шоколадного цвета.

— Одевайся, — спокойно сказал он. — Я хочу кое-куда тебя отвезти.

Глава 12

Николь медленно откинула одеяло и натянула на себя сорочку. Она пребывала в удрученном состоянии, руки плохо слушались ее. Ну что ж, по крайней мере он о ней не забыл, подумала Николь. Присутствие его возлюбленной Бьянки не ослепило его окончательно. Или, может быть, он хотел отвезти ее назад, на мельницу, чтобы она находилась как можно дальше от Бьянки?

Она даже не поинтересовалась, куда Клэй намерен отвезти ее. Когда она застегивала платье, у нее так тряслись руки, что ему пришлось, отстранив ее, сделать это самому. Заглянув ей в лицо, он увидел огромные, наполненные слезами глаза. Наклонившись, он нежно поцеловал ее, и ее губы раскрылись ему навстречу.

— Догадываюсь, что у тебя есть причины с недоверием относиться ко мне, не так ли? — сказал он, по-отечески улыбнувшись ей, и, взяв за руку, вывел из комнаты, а потом из дома. Она приподняла юбку, чтобы не замочить подол в мокрой после дождя траве. Клэй тащил ее за собой, не обращая внимания на то, что ей приходится почти бегом поспевать за ним.

Ни слова не говоря, он усадил ее в шлюп и, отчалив от берега, распустил парус. Элегантная лодочка легко и красиво заскользила по воде. Николь сидела тихо и наблюдала, как он управляет суденышком. Он казался ей огромным, загадочным… Все это в нем она любила, хотя и не понимала. У Николь сжалось сердце, когда она заметила, что они направляются к плантации Армстронгов. Предчувствия ее не обманули: он везет ее на мельницу! Однако они миновали причал возле мельницы, и у нее отлегло от сердца.

Она не сразу узнала место, где остановился Клэй. Казалось, на берегу непроходимые заросли кустарника. Стоя по щиколотку в воде, он привязал лодку и протянул к ней руки. Она с благодарностью почти упала в его объятия. Он некоторое время смотрел на нее с довольным видом, потом понес на руках сквозь скрытую от глаз калитку на красивую поляну, где после дождя все казалось свежим и новым. Там было множество цветов, на которых поблескивали на солнце непросохшие капли дождя.

Клэй поставил Николь на землю, сел на большой камень возле цветника и посадил ее к себе на колени.

— Я знаю, что ты боишься испачкать травой свое платье, — поддразнил он ее.

Николь взглянула на него. В глазах ее была тревога.

— Зачем ты привез меня сюда? — шепотом спросила Николь.

— Я подумал, что нам с тобой пора поговорить.

— О Бьянке? — едва слышно спросила она.

— У тебя испуганный вид. Почему? — заглядывая ей в глаза, спросил Клэй.

— Я боюсь услышать то, что ты намерен сказать.

Положив ее голову себе на плечо, Клэй прижал ее к себе.

— Если не возражаешь, я хотел бы рассказать тебе о себе, о моей семье, о Бет.

Она молча кивнула. Ей хотелось знать о нем все.

— Мое детство напоминало волшебные сказки, которые ты рассказываешь близнецам, — начал Клэй. — У нас с Джеймсом были необыкновенные родители. Мать — красивая, добрая, с чувством юмора.

Николь улыбнулась, представив себе его мать.

— А отец?

— Он обожал ее. Даже когда мы с Джеймсом уже подросли, они возились друг с другом и играли, словно дети.

— А Бет? — прошептала Николь, и он почувствовал, как она напряглась.

— Бет была единственной дочерью нашего надсмотрщика. Ее мать умерла во время родов. Моя мать, естественно, взяла девочку под свое крылышко. Джеймс и я тоже. Джеймсу было восемь лет, а мне четыре года. Мать уделяла малышке очень много внимания, но мы с Джеймсом не испытывали ни ревности, ни зависти. Я с удовольствием носил ее на руках. Начав ходить, она повсюду следовала за нами, даже если мы с Джеймсом уходили из дома на целый день. Я научился ездить верхом, когда Бет сидела у меня за спиной.

— И ты влюбился в нее.

— Не совсем так. Мы оба — Джеймс и я — всегда ее любили.

— Но она вышла замуж за Джеймса.

Помолчав, Клэй продолжил:

— Все было не так. Не припомню, чтобы кто-нибудь об этом говорил, но мы оба знали, что она выйдет замуж за Джеймса. Думаю, он даже предложения ей не делал. Помню лишь, что у нас была вечеринка по случаю шестнадцатилетия Бет, и Джеймс спросил, не пора ли им назначить дату бракосочетания. Близнецы родились, когда ей еще не исполнилось семнадцати.

— Какой она была?

— Она была веселой и доброй и любила людей. Энергия била из нее ключом. Помню, как однажды, в неурожайный год, мы думали, что нам придется продать Арундел-Холл. Даже мама приуныла. Но Бет сказала, что не время жалеть себя, что следует заняться делом. К концу недели мы составили план экономии, позволявший пережить зиму. Зима была нелегкой, но нам удалось сохранить плантацию — и все благодаря Бет.

— Но все они умерли, — прошептала Николь, думая не только о его семье, но и о своей тоже.