Невеста принца ночи

– Руки убрал, — прошипела я и пнула его ногой.

Мерзкий слизняк не ожидал такой прыти. Поэтому громко взвыл и замахнулся, чтобы ударить меня по лицу.

Зажмурилась, но удара не произошло. Его остановил звук хлыста, рассекающего воздух.

Макс обернулся и зло посмотрел на Мари. Но та смотрела на меня не менее фанатично. Она еще раз занесла свой хлыст и щелкнула им рядом с моим лицом. Это было так близко, что я почувствовала дуновение теплого воздуха около своего глаза.

– Позволь, я сама уговорю нашу крошку Анну, быть посговорчивее, дорогой, — промурлыкала когда-то моя лучшая подруга.
– Может она после еще и захочет к нам присоединиться.

Сейчас я смотрела на нее и не понимала, как могла быть настолько слепа. Мари всегда ведь была такой: завистливой, пошлой эгоисткой. Я лишь уговаривала себя, что она нуждалась во мне. Потому что с детства, я была одинокой. Отец с вечной жаждой крови. Мать, совершенно сдвинутая на своем вампире и абсолютно не замечающая ребенка от него же. Мне нужно было о ком-то заботится и вот я выбрала для себя объект любви. Мари! Смешно сейчас, потому что я сама же и вырыла себе яму этой привязанностью.

– Мари, прошу!
– взмолилась я, надеясь, что в ней осталось хоть что-то человечное по отношению ко мне.
– Мы же были подругами.

– Заткнись!
– истерично рявкнула та и замахнулась.

Прикрыться у меня не было возможности, поэтому первый удар пришелся по моему голому животу. Плеть обожгла кожу, выступив розовым безобразным рубцом. Второй удар пришелся по плечам и груди. Все что я могла, это лишь ниже склонить голову и принимать удары. Они хаотично сыпались, один за другим принося мне боль и страдания.

А еще гнев. Каждый звук хлыста, который разрывал воздух, наполнял мою душу черной ненавистью и злобой. В эти минуты, я четко понимала лишь одно: если выберусь из этого ада, уничтожу мразь!

– Ну, все. Хватит, — раздался смешок Макса, когда он отстранил Мари от меня.
– Хватит с нее, моя дикая кошка.

Глаза этих безумцев горели таким адским пламенем, что я начала задыхаться. Они как дикие звери накинулись на друг друга и принялись целоваться. От шока происходящего, я лишь таращила на них глаза, не в силах ни отвернуться, ни закричать. Мое тело колотило крупной дрожью так, что даже зубы клацали, стирая эмаль. Совершенно не понимала, что происходит. Мой разум словно отключился, не делая понимать, что здоровые адекватные люди способны на такие животные поступки.

После того как Макс отстранился от Мари, он нажал ей рукой на плечо опуская по своему телу на колени. Она не сопротивлялась. Наоборот, с довольной и жадной улыбкой похоти, расстегнула его брюки и высвободив эрегированный член с упоением и пошлыми причмокиваниями, принялась его сосать.

Пока Мари самозабвенно вылизывала мерзкого вампира, тот не отрываясь смотрел в мои глаза.

Все это было настолько мерзко, что я почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Вот только кроме утреннего кофе, в моем пустом желудке больше ничего не было. Поэтому я давилась слюной и изо всех сил зажмуривала глаза, чтобы не видеть этого кошмара.

Макс, поняв мое намерение пропустить все представление, схватил Мари за волосы и начал толкаться ей в горло до самого основания. Я слышала, как она давится и скулит и невольно открывала глаза. Он трахал ее рот, как одичалый. Его глаза налились кровью, а длинные клыки явно торчали из под верхней губы. Но видимо, посчитав, что продемонстрировал мне не все свои таланты, он резко поднял Мари на ноги и забрав подол ее платья наклонил над какого-то диванов замотанным в грязный целлофан.

Один толчок бедер и он застонал от удовольствия, а Мари явно от боли. Ее лицо искривилось от еле сдерживаемой гримасы, но она продолжает самозабвенно подмахивать ему своей задницей.

Пошлые шлепки тела об тело, заставляли меня кривиться и закрывать глаза. Но видя это, Макс умышленно делал больнее Мари, и она скулила от боли бормоча, чтобы он остановился. Это игра. Я не смотрю, и он делает ей больно. Если смотрю — то приятно.

И несмотря на всю мерзость, что я сейчас испытывала по отношению к этим двоим, каждый раз когда она рыдала, я открывала глаза.

В конце концов, в какой-то момент, тупо поняла, что меня больше не заботит действие, развернутое специально для меня. Глаза не закрывала, но и смотрела сквозь их. Макс разорвал корсаж платья Мари и выставил на обозрение ее обнаженную грудь. Каждый раз, когда он таранил ее, грудь ритмично качалась в такт его движениям. Краем сознания, я даже отметила, как у Мари закатились глаза от наслаждения. Как она вся покраснела и напряглась. В страшном сне бы не приснилось, как я получаю кайф, от того, что меня имеют перед зрителями. Но видимо, Мари это все заходило. Потому что она мерзко улыбалась, глядя мне в глаза и пошло облизывалась, демонстрируя свой триумф.

И вот в пик их наивысшего удовольствия, Макс зажал горло Мари рукой и воткнул в нее свои клыки. А та, которую когда-то я считала чуть ли не своей сестрой билась в судорогах оргазма и громко стонала от удовольствия продолжая шевелить своей задницей.

Чаша моего терпения все же переполнилась и наклонившись чуть вперед я выблевала свой утренний кофе.

– Как это романтично, моя крошка Анна. Ты тоже кончила вместе с нами, — довольно захохотал псих Макс.

30

Микаэль

– Господин Морис, я не могу дозвониться до Анны. Она у вас? – я набрал отца возлюбленной.

Не знаю какого хрена, но я кожей чувствовал, что с ней что-то случилось. Она отправила мне сообщение и больше не выходила на связь. Дозвониться до нее не смог, да и попытки найти дома не увенчались успехом. Последнее, что оставалось, позвонить будущему тестю.

– Аллен? Я не понимаю. Она мне прислала какое-то странное сообщение про Макса и заявила, что не выйдет за него замуж. А теперь я тоже не могу до нее дозвониться.

Черт! Кто такой Макс и какого хрена происходит? Стоило заснуть на полчаса, а ее уже и след простыл и замуж за другого собралась. Какого хрена?

– Кто такой Макс?
– не знаю почему, но при звуке этого имени у меня учащалось дыхание и начинали чесаться кулака.

Вспомнился тот тип, что приходил к Анне домой и которого пришлось немного потрепать.

– Это ее кузен. Макс, конечно, тот еще мерзавец, но он бы никогда ничего не сделал Анне. Да и она его терпеть не может.

– Почему тогда она про замужество с ним говорила? – я почти шипел от злости.

– Не знаю.

Анна Морис моя. От макушки до пят. Все в ней принадлежит мне. С ее отцом мы хлопнули по рукам, и он дал согласие на брак с ней. Предложение я официально еще не сделал, но планировал. Мне помешали те ушлепки в переулке, когда я шел…

– Твою мать!

– Что такое, Микаэль?
– в трубке послышался тревожный голос Тобиаса.

– В день помолвки я так и не доехал до вас, так как моя абсолютно новая машина вдруг неожиданно сломалась, а в переулке напали, явно желая задержать.