Невеста принца

— Господи Иисусе, — прохрипел он, прежде чем поднять взгляд на несчастную Фелицию, которая за все время ни разу не шелохнулась. — Она убила его.

Когда Рафаэль заговорил, Анни услышала в его голосе печаль, и поняла, что он оплакивает не Джереми Ковингтона, а его убийцу.

— Барретт, — грубовато приказал он, по-прежнему крепко прижимая к себе Анни, — отведи мисс Ковингтон в надежное место и проследи, чтобы за ней присмотрели.

Только тут Фелиция опустила руки. Она ангельски улыбнулась Рафаэлю и ни слова не сказала, когда Барретт обнял ее за талию и повел вниз по ступенькам.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— С мисс Треваррен все в порядке? — тихо спросил Барретт, встретив Рафаэля у двери кабинета через час после событий в спальне Анни.

Рафаэль кивнул. Он отнес Анни в свои покои, где Кэтлин дала ей сильное снотворное. Только после того, как Анни уснула, он позволил себе уйти от нее, хотя часть его души осталась с ней.

— Что ты узнал? — обратился он к Барретту. — Это Фелиция освободила Джереми?

Барретт вздохнул и привалился спиной к каменной стене, скрестив руки на груди.

— Да, — подтвердил он. — Она пробралась в замок несколько дней назад, спала в одной из пустующих комнат и ела вместе с крестьянами.

Рафаэль провел рукой по волосам, вспомнив закутанного в плащ человека, которого он заметил в большом зале в день выбора присяжных. До сих пор он не сомневался, что Фелиция во Франции. Значит, она вернулась. Вполне возможно, конечно, что она и не уезжала из Бавии, а переоделась крестьянкой и вошла в замок вместе с беженцами.

— Как ей, черт возьми, удалось обвести вокруг пальца твоих людей?

— Боюсь, это было нетрудно, — печально ответил Барретт. — Она, должно быть, прошла мимо них, когда они спали, сняла ключ со стены и освободила Ковингтона. А он отпер остальные камеры.

Рафаэль на мгновение закрыл глаза.

— Остальные схвачены?

— Большинство никуда не девалось… Это они не позволили Ковингтону убить стражников.

— Большинство, — повторил Рафаэль.

— Питер Мэтленд скрылся. Мои люди ищут его.

Рафаэль выругался и нехотя взялся за ручку двери. В кабинете его ждала Фелиция.

— Надо с этим закончить, — пробормотал он.

Фелиция сидела у камина в плетеном кресле и держала в руке бокал вина. На ее милом лице была печать безумия. Увидев Рафаэля, она улыбнулась.

— Здравствуйте, ваше высочество.

В душе Рафаэлю хотелось оплакать ее, но он держал себя в руках. В какой-то степени он сам довел ее до теперешнего состояния, отказавшись помиловать ее любимого брата, и, хотя он не жалел о своем решении, он решил во что бы то ни стало облегчить ее положение.

Он подошел к ее креслу, и она протянула ему руку, будто принимая гостя к чаю. Рафаэль нагнулся и поцеловал ей руку.

— Здравствуйте, Фелиция.

Не выпуская ее руки, он склонился над ней.

— Что случилось ночью? — ласково спросил он.

Она одарила его светлой и бессмысленной улыбкой.

— Я спасла брата от виселицы. — Улыбка погасла. — Но потом я убила его. Я не могла допустить, чтобы он обидел Анни. Мы так не договаривались.

Рафаэль коснулся ее прекрасных мягких волос.

— Ну, конечно. Вы ведь не хотели причинить кому-то боль, дорогая?

Карие глаза Фелиции заблестели от слез.

— Нет. Но все получилось неправильно, Рафаэль… и так ужасно. Мне жаль, что я освободила Джереми, но он так просил меня, когда я пришла повидаться с ним. Он сказал, что вы не успокоитесь, пока не повесите его или даже не четвертуете.

Ковингтона не приговорили к повешению, а пытки всякого рода были строго-настрого запрещены, но Рафаэль ничего не сказал. Состояние Фелиции не вызывало сомнений.

Рафаэль молча погладил ее по руке, переполненный противоречивыми чувствами.

— Я очень устала, — пожаловалась Фелиция, зевая. Растрепанная и раскрасневшаяся, она скорее напоминала измученного ребенка, чем женщину, только что пронзившую рапирой любимого брата. — Вы полагаете, я могу теперь пойти поспать?

— Да, — хрипло ответил Рафаэль, выпрямляясь и помогая Фелиции подняться. — Я думаю, это хорошая мысль.

Она стояла и смотрела ему в глаза.

— Я буду сидеть в темнице, Рафаэль? — спросила она, не злясь и не хитря. — Меня повесят?

Рафаэль отвел взгляд, как всегда борясь со своими чувствами.

— Нет, — сказал он. — Что бы ни случилось, вы будете в безопасности. Я обещаю.

Он посмотрел на Барретта, который правильно понял его и, подойдя, взял Фелицию за руку.

— Пойдемте, миледи.

Барретт и Рафаэль обменялись взглядами поверх светловолосой головки и, хотя они не произнесли ни слова, многое было сказано. Рафаэль не сомневался, что Барретт позаботится о Фелиции, а потом вернется с отчетом.

Когда Анни проснулась утром, она вздрогнула, вспомнив близкое дыхание смерти прошлой ночью, и тотчас ощутила слабость от принятого снотворного. Больше всего ей хотелось накрыться с головой и ни о чем не думать, но она давно знала, что прятаться от жизни бесполезно, поэтому откинула одеяло и встала.

Кэтлин, спавшая в кресле возле камина, тоже проснулась и решительно запротестовала:

— Нет, мисс, вы не можете вести себя, будто ничего не случилось. У вас было сильное потрясение.

Анни улыбнулась, поливая себе на руки теплой водой из глиняного кувшина и ища на полочке мыло и полотенце.

— Именно поэтому я должна все делать, как всегда, — возразила она. — Все равно, как если бы я упала с лошади. Что нужно делать? Быстро вскочить обратно в седло.

Лицо Кэтлин выражало покорность, хотя в глазах горел огонь.

— Но вас чуть не убили, — стояла она на своем. — Это не то же самое, что упасть с лошади.

Анни закончила с умыванием и теперь, уперев руки в бока, оглядывала комнату, в которой провела ночь.

— Кажется, здесь нет моей одежды. Тебе не трудно, Кэтлин, принести коричневое платье и крепкие ботинки?

Кэтлин колебалась всего лишь мгновение.

— Платье в стирке, мисс, — ответила она. — На юбке было много грязи. Вспомните.

Анни поморщилась. Когда ухаживаешь за больными, хочешь — не хочешь, забудешь о платье.