Невеста принца

— Куда вы тащите мою госпожу, сир? — не смолчала верная и решительная девушка, преграждая путь принцу.

— Я еще не решил, — язвительно ответил Рафаэль. — Во всяком случае, женщина, это мое дело.

— Кэтлин… — взмолилась Анни.

— Ну уж нет, сир, прошу прощения, — стояла на своем разрумянившаяся Кэтлин. — Мисс Треваррен и я крепко дружим, и я не позволю причинить ей боль.

— Причинить ей боль? — оскорбившись, повторил Рафаэль. — Великий Боже, женщина, почему ты думаешь, что я могу причинить боль мисс Треваррен или кому-нибудь еще?

Кэтлин вздохнула, а Анни в себя не могла прийти от ее решительности.

— Знаете, сир, мы боимся крови вашего отца. Он был подлым человеком. Вы сами посмотрите на мужчину в лазарете, какие у него шрамы, если мне не верите.

Анни чувствовала, что слова Кэтлин потрясли Рафаэля, но он и не подумал отпустить ее.

— Я верю вам, — сказал он Кэтлин, тяжело вздохнув. — Но я люблю женщину, которую держу на руках, да поможет мне Бог. Можете быть уверены, я не сделаю ей ничего более страшного, чем блестящая лекция, которую я ей прочитаю.

Кэтлин отступила, опустив глаза, и Рафаэль одолел сначала лестницу, потом длинный коридор до комнаты Анни, потом распахнул дверь и направился к кровати. Он едва не бросил на нее Анни, и платье легло вокруг нее причудливым полукругом.

Не в силах приподняться, она смотрела, как Рафаэль сбежал по ступенькам и зашагал по направлению к двери в соседнюю комнату — комнату Федры. На полпути он остановился, вспомнив, что его сестра сбежала из замка Сент-Джеймс.

И обернулся.

— Я найду ее, — заявил он. — Пусть это будет последнее, что я сделаю, но я найду их обоих, притащу сюда и потребую объяснений!

Анни испугалась. Она неуклюже сползла с кровати, проклиная громоздкое платье, и чуть не упала со ступеней.

— Неужели ты не понимаешь, — взмолилась она, — что уже поздно? Пошли им лучше свое благословение, Рафаэль!

Он взъерошил волосы.

— А ты? Как ты могла? Ты понимаешь, что натворила?

— Думаю, да, — ответила Анни. — Моя лучшая подруга попросила ей помочь. Она хотела спастись от нежеланного замужествами я ей помогла. — Она вздернула подбородок. — Более того, я не раскаиваюсь, хотя и сожалею, что из-за моего обмана у тебя и у бедного мистера Хэзлетта теперь неприятности.

Рафаэль на мгновение прикрыл глаза и стиснул зубы. Анни поняла, что он старается сдержать себя. Мысленно она пожелала ему успеха.

Наконец он заговорил:

— Укладывай вещи, Анни. Ты уезжаешь.

Его слова обрушились на Анни, как груда камней, но она изо всех сил постаралась сохранить остатки достоинства. После покушения лейтенанта Ковингтона, казни Питера Мэтленда… а тут еще беременность и фальшивое венчание… Запасы ее мужества были исчерпаны.

— Поедем со мной, — забыв о гордости, взмолилась она.

Рафаэль покачал головой, в последний раз посмотрел на нее и вышел из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась.

Анни как можно быстрее вылезла из злополучного платья, переоделась в рубашку и бриджи и бросилась вниз узнать, что происходит в замке.

Она ушла не дальше кухни, где слуги обменивались сплетнями о главных событиях дня. Прижавшись к двери, Анни услышала, что Рафаэль послал солдат за принцессой и ее возлюбленным, но вряд ли их найдут.

Анни закрыла глаза и вознесла молитву за удачу Федры и мистера Барретта. Они любят друг друга и принадлежат друг другу.

— Мистер Барретт теперь изменник, — важно провозгласила старшая кухарка. — Он сбежал и бросил принца в трудную минуту. Даже любовь не дает права так поступать.

Неловкая тишина повисла в кухне, но ее нарушила храбрая Кэтлин. Если она и заметила Анни, стоявшую в дверях, то не подала вида.

— Принц разумный человек, — возразила Кэтлин. — Он немного остынет и поймет, что мистер Барретт не хотел ничего плохого.

Анни очень надеялась, что это так, но она не была в этом уверена, и у нее сердце болело за Рафаэля. У него сплошные неприятности, враги у ворот замка, а теперь он потерял своего самого близкого и доверенного друга.

— Для Сент-Джеймсов настали черные дни, — сказала кухарка, покачав головой.

— Им скоро конец, — заметил кто-то. — Надо поскорее бежать отсюда, пока не началась бойня.

Слуги заговорили в один голос.

Опечаленная, Анни пошла обратно в свою комнату. Тщательно вымыв голову, она почти вернула волосам прежний цвет, потом высушила их на балконе и, покончив с этим, вытащила свои баулы и принялась укладывать в них платья.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Еще солнце не спряталось за горизонт, как Чандлер Хэзлетт в сопровождении родственников и охраны покинул замок Сент-Джеймс. Неудачливого жениха деликатно попросили взять с собой Анни Треваррен, но он ответил отказом.

Наблюдая за его отъездом, Рафаэль вздыхал. Он не мог ни в чем винить Хэзлетта, который пережил сокрушительный удар по своей гордости.

— Ничего себе денек, — прокомментировал Люсиан.

Рафаэль не ожидал увидеть брата, но и не удивился его появлению. Беда не ходит одна.

— Ты предупреждал меня о Федре и Барретте. Я должен был бы прислушаться.

Люсиан стоял рядом, упираясь ногой в амбразуру в стене.

— Полагаю, в этом тоже есть смысл, — тотчас же отозвался он. — По крайней мере, она за пределами Бавии или скоро будет. Федра в безопасности с Барреттом.

Рафаэль невесело хмыкнул.

— Ты прав, — согласился он. — Но в безопасности ли Барретт с нашей сестрой?

Люсиан вымученно усмехнулся.

— Что ты будешь делать без него?

Рафаэль не сразу ответил. С исчезновением Барретта у него появилось ощущение, будто ему отсекли правую руку. Впрочем, теперь у него было время подумать, и он понял, что с ним поступили не так уж жестоко. Барретт пытался говорить с ним о своей любви к Федре, а он не принял его всерьез. Почему-то он был совершенно уверен, — что Барретт признает, как признавал он, невозможности — союза принцессы и простого солдата.

— Возможно, даже лучше, что его нет, — ответил принц после долго молчания. — Зачем Барретту болтаться на виселице рядом со мной? Бавия — моя страна, а не его.

— Действительно, зачем? — согласился Люсиан. — А что ты будешь делать с Анни Треваррен, если ты не против моего вопроса?

Рафаэль внимательно посмотрел на единокровного брата.

— Против, — сказал он — Но я отвечу. Не знаю. Из-за своего уязвленного самолюбия Хэзлетт не позволил Анни взойти на его корабль. ТВ гавани стоит еще один, но я не могу доверить охрану никому, кроме Эдмунда Барретта или ее отца, и я не могу оставить замок.