Невеста проклятого дракона

В этот миг повозку окружили факелы, и в их свете я увидела неподвижно лежащего на полу Феоктиста Игнатьевича. Жрец не подавал признаков жизни, его глаза были закрыты, берет слетел, а на лбу красовалась огромная шишка.

– Хорошо поработали, ребята, – довольно хохотнул молодой голос.

Сквозь щель между досками сидения скамейки я увидела черноволосого красавца, который удовлетворенно рассматривал повозку и распростертого в ней Феоктиста Игнатьевича.

– Ух ты, сапоги-то красные! – радостно взревели где-то рядом. – И одёжа добротная.

Бездыханное тело верховного жреца тут же осквернили, стянув с него всю одежду. Я зажмурилась от прискорбного зрелища и забилась как можно глубже под скамейку. В голове крутилась совершенно глупая и несвоевременная мысль: «Надо было и ему надеть платье храмовницы». Огни вокруг заплясали, один из факелов опустился недалеко от моего лица.

– Воро-о-он! – заорал голос, на этот раз сиплый, словно простуженный. – Тут еще и баба!

Я в ужасе распахнула глаза и встретилась взглядом со злобными маленькими глазками, в которых плескались похоть и предвкушение. Массивный лоб, выступающие надбровья и оскаленные в плотоядной ухмылке почерневшие пеньки зубов не предвещали ничего хорошего.

Над повозкой моментально нависла куча рож – молодых, старых, щекастых, скуластых… – и всех одинаково страшных. Воздух кончился, выдавленный запахом дешевого пойла и немытых тел.

– Глянь-ка, и впрямь баба…

– Че прячешься, сладенькая, выходи, не обидим…

– Чур, я первый!

– Лесной дух тебе в печень, а не первый. Я нашел, моя баба!

Я задрожала, сжалась в комок, стараясь забиться дальше под лавку. Уж не знаю, что там жрец говорил про ведьм, но встреча с разбойниками теперь казалась мне худшим, что только могло случиться.

Глава 10

В ту же минуту между ними возникло еще одно лицо, молодое и чистое. Черноволосый красавчик, видимо тот самый Ворон, внимательно оглядел меня и фыркнул:

– Разуйте глаза, это не баба, это храмовница. Тронешь ее – и век удачи не видать.

Разбойники недовольно заворчали и отступили в тень. Какая хорошая примета! Мне оставалось только возблагодарить этот мир за такие удачные суеверия.

– Вылезай, – сказал мне Ворон и, похлопав по скамейке, добавил: – Сиди тут.

Ослушаться его я не посмела и выбралась из своего укрытия.

– Здравствуйте, – зачем-то сказала я, усаживаясь на жесткое сидение и расправляя платье.

Впрочем, внимания на меня уже никто не обращал. Разбойники отошли от повозки и, встав в кружок, начали разрабатывать дальнейший план действий. Я бы с удовольствием занялась тем же, но абсолютно ничего не приходило в голову. Убежать далеко в этом лесу мне бы все равно не удалось. Наверняка тут стаями бродят всякие волки и медведи. И уж с ними-то у меня не было ни малейшего шанса дожить до утра. Поэтому я только вслушивалась в разговор головорезов.

Всего их было человек десять. И все, как на подбор, огромные и страшные. Их главарем, судя по всему, был Ворон. Говорил в основном он. Остальные слушали, склонив лохматые головы.

– Завтра утром поедем в город. Загоним повозку и то, что взяли в прошлые разы. С храмовницей нас ни один гвардеец не посмеет остановить.

– До утра еще много времени… – осторожно сказал кто-то из верзил. – Отдай нам бабу… Удача – конечно, дело хорошее… Но и баба тоже неплохо.

А вот разбойники могли бы быть и посуевернее. Я напряглась и превратилась в слух. Что-то мне подсказывало, что последнее слово останется за этим самым Вороном. Но то, что остальные разбойники загудели, словно потревоженный улей, оставляло мало надежды на благоприятный исход.

– Ворон, уже два месяца баб не видели… Ну че с ней станется-то, а? Мы так, тихонечко…

Изо всех сил я надеялась, что это общество еще не доросло до демократии, где все решается мнением большинства. И мои чаянья оправдались.

– Нет, – спокойно сказал вожак. Но было в этом спокойствии нечто такое, что даже я вздрогнула, а ропот мгновенно стих. – Знаю я ваше «тихонечко». Те две девки после вашего «тихонечко до утра не дожили, не забыли? Доберемся до города, хоть всех баб оприходуйте. Эту – не трогать, все поняли?

Он запрыгнул на повозку и сел рядом, не обращая на меня никакого внимания. Пробормотал несколько непонятных слов, и транспортное средство снова пришло в движение. Остальные залезли на лошадей и поскакали впереди, освещая дорогу факелами. Довольно скоро мы свернули в чащу. Ветки деревьев хлестали по лицу, но я стоически переносила все испытания. Через какое-то время дорога стала шире, а потом мы и вовсе выехали на широкую поляну. Навстречу нашей процессии высыпала толпа. О боги, сколько же их всего, этих немытых джентльменов удачи?!

Возле нескольких длинных шалашей, накрытых ветками деревьев, горели костры, над ними в котлах что-то булькало. Стояло несколько повозок, нагруженных до самого верха какими-то тюками. Добыча, видимо, которую завтра в город повезут вместе со мной. Если доживу…

– Отбой! – скомандовал главарь, и разбойники уныло разбрелись, ворча и бросая на меня красноречивые взгляды.

Наша же повозка поехала дальше и остановилась возле небольшой деревянной избушки в конце поляны.

– За мной, – сказал Ворон и спрыгнул вниз.

Я тоже спрыгнула и, стараясь не отставать, торопливо поднялась по скрипучим ступенькам и нырнула в дверной проем. А то ведь зазеваешься и все, здравствуй, ночь развлечений с лесными уродцами.

К моему облегчению, дверь разбойник тут же захлопнул, да еще и запер, лязгнув массивным засовом.

Ворон чем-то погремел, и через мгновение вспыхнула свечка. Ее неровный дрожащий свет выхватил из темноты кучу какого-то барахла за занавеской и две двери: одну справа, другую прямо, в которую мы и вошли. Это была комната, довольно просторная. У одного окна стоял грубо сколоченный стол, вокруг которого примостились деревянные лавки, у другого – массивная низкая кровать, тоже самодельная.

Больше в комнате ничего не было, разве что неподалеку от той двери, через которую мы вошли, обнаружилась еще одна, маленькая, точь-в-точь как в каморке папы Карло. Вот только золотого ключика у меня, увы, не было.

– Ешь, – сказал Ворон, выставляя на стол глиняный кувшин с треснутым горлышком и большой ломоть хлеба.

Разбойник привалился к стене, засунув руки в карманы. Не смея спорить, я села на лавку и вцепилась в предложенное угощение. Хлеб оказался черствым, зато молоко, которым была наполнена посудина, – свежайшим. Честное слово, в супермаркете такого не купишь.