Невеста против воли

В этом неестественном безмолвии шепот Эндрю показался мне оглушительно громким:

— Кровь остыла, сердце жжет — сказал он, — кто-то страшный к нам идет.

Я не поняла, что это было. Какая-то детская страшилка, или это способ предупредить о реальной угрозе? Спросить я не успела — в окна ударил ветер. Еще секунду назад ярко светило зимнее солнце, и вдруг налетела метель.

Шквал был такой мощности, что задвижки не выдержали, и окна распахнулись настежь. На меня обрушились холод, звон разбитого стекла и завывание ветра. В этом шуме мне почудился женский крик:

— Убирайся! — вопила буря.

Эндрю исчез. Я тоже бросилась прочь из спальни. Сюда я точно больше не вернусь. Никогда и ни за что. Я бы и замок покинула, но кто ж мне позволит.

Женский голос все еще стоял в ушах. Визгливый, истеричный. Кажется, Эндрю можно вычеркнуть из подозреваемых. Он не вредил мне. Надпись вареньем на стене, которую он сделал, — попытка предупредить об опасности. Только и всего.

Мой враг — женщина. Судя по всему, мертвая. Я знала лишь одну кандидатуру, подходящую под эти параметры — первая жена Рентона.

Неудивительно, что она возненавидела меня. Иногда духи не осознают, что мертвы. Часто люди даже после смерти остаются привязанными к тому, что любили при жизни. Вполне возможно, что Вивьен все еще считает Рентона своим мужем. Тогда я в ее глазах — самозванка, наглым образом захватившее то, что принадлежит ей. И она, похоже, намерена бороться.

В эту версию не укладывалось лишь одно — чего боится Эндрю? Увы, детей сложно понять. Мало ли что его напугало. Может, это вообще не связано с происходящим.

Рентон прибежал на шум. Осмотрев комнату, он был вынужден признать, что жить дальше в ней невозможно. По крайней мере, пока не будут отремонтированы окна. Все стекла в них разбились вдребезги.

Мы кое-как закрыли оконные проемы матрасами и подушками и снова перенесли мои вещи. На этот раз в небольшую спальню, смежную с маминой. Это был мой третий переезд за время жизни в «Полярной звезде».

Даже в таком огромном замке количество спален ограничено. Хватит бегать. Я привыкла решать проблемы, а не прятаться от них.

Необходимо поговорить с Вивьен. Мы все обсудим, я ей объясню, что пора отпустить Рентона. Если она его действительно любит, то наверняка желает ему счастья.

Этим вечером, призывая Эндрю для общения с Рентоном, я отправила дух мальчика в мир живых, а сама задержалась за краем. Я надеялась найти Вивьен. Но сколько не звала ее, ответом мне была тишина. Она или не слышала меня, или не желала идти на контакт.

Что ж, я тоже могу быть упрямой. Так просто я не сдамся. Призвать дух проще всего в месте, где погиб человек. А Вивьен сгорела в том проклятом западном крыле. Туда я и отправлюсь.

Глава 23. О западном крыле

Я знала, что Рентон не позволит мне приблизиться к западному крылу. Но он не вездесущ. Даже рыцарям надо спать, особенно бывшим. Так что вылазку я назначила на середину ночи.

Дождалась, пока замок уснет — стихнут все шорохи, умолкнут шаги, погаснут свечи — и украдкой выбралась в коридор. Свечу с собой не взяла и ориентировалась в полумраке по памяти. Так меня точно не заметят. Даже если встречу кого-то на пути, просто спрячусь в тени.

Мне везло (или нет) — некому было остановить меня. Рентон после общения с сыном спал крепко. Чувство вины ненадолго покидало его. Дворецкий и кухарка не имели привычки по ночам бродить по замку. Маме было все равно, а Камила всегда отличалась здоровым сном. Этой ночью я была единственной, кто бодрствовал.

Я без приключений добралась до цели. Впереди уже маячила дверь, завешенная отрезом белой ткани. В полумраке коридора она походила на портал в иной мир. Отчасти так оно и было. Когда я отдернула полог, то мне открылась иная сторона замка, а точнее его гнилое нутро.

Стены и пол западного крыла были черны от копоти, потолок частично провалился, и в дыры виднелось звездное небо. Здесь все еще пахло гарью, под ногами хрустели обгоревшие остатки мебели, а местами лежали сугробы.

Я давно гадала, почему Рентон не отреставрирует эту часть замка или не снесет ее. А сейчас поняла, в чем дело. Это склеп. Памятник его жене и сыну. Значит, дух Вивьен должен обитать здесь. Именно к этому месту он привязан сильнее всего.

Я не заходила далеко. Побоялась, что потолок, в самом деле, обвалится. Он выглядел ненадежным. Поэтому, пройдя шагов десять, я встала. Поискала, где сесть, но в итоге решила, что лучше буду стоять. То, что осталось от мебели, не пригодно к использованию.

В последнее время я так часто шагала за край, что переход в мир мертвых мне давался все легче и легче. Вот и сейчас я всего-навсего закрыла глаза, а, когда открыла их, уже была на другой стороне.

Окружающая обстановка особо не изменилась. Здесь и в мире живых было довольно мрачно. Но я хотя бы могла не бояться обвалов. За краем они не опасны.

— Вивьен? — позвала я. — Мне известно, что ты здесь. Пожалуйста, не прячься. Я хочу поговорить.

Мое тело в мире живых застыло на месте. Но душа в мире мертвых передвигалась свободно, и я пошла вглубь западного крыла. Здесь было на удивление пусто. Ни одного духа. Как будто они предпочитали держаться отсюда подальше.

Я слышала, бывают такие места. Их называют проклятыми. Даже духи там не живут. Но как минимум один здесь точно есть. Я чувствовала его в энергии, что пропитывала это место, в движении потоков. Дух прятался где-то там, в глубине. Я шла все дальше и дальше, звала Вивьен и сама не замечала, насколько отдаляюсь от выхода.

Стоило мне остановиться и засомневаться в том, что я кого-то здесь найду, как доносился шорох или стон, и я снова устремлялась вперед. Меня заманивали, а я, увлеченная поисками, не понимала этого.

Я проникла в самое сердце западного крыла, поднялась по хлипкой лестнице на второй этаж, миновала анфиладу комнат. Все, что я видела, было одинаково серо и мрачно, как обычно и бывает в мире мертвых. Но вот очередной коридор уперся в дверь, из-под которой пробивался сеет.

От удивления я встала как вкопанная. Ничего подобного я прежде не встречала за краем. Откуда здесь освещение, да еще такое яркое?

Я пошла на свет Он манил меня. А еще меня вело любопытство. То самое, что не единожды выходило мне боком.