Невеста сердится (Избранник из мечты)

Лорд Рейвенвуд ничего не понял. Никто не понял, что леди действовала из убеждения. Но Эмили поняла.

Бессмысленно жить дальше.

Любимого больше нет.

Кто-то схватил ее за локоть. Эмили вздрогнула, поскользнулась и стала терять равновесие. Сердце замерло. Пронзительный крик разорвал тишину. Ее собственный крик. Она скребла ногтями по камню, пытаясь удержаться.

Сильная рука обхватила ее за талию. Только что она балансировала на самом краю, а в следующее мгновение ее уже сжимали сильные мужские руки, а спина прижималась к крепкой мужской груди. Всхлип слетел с ее губ, когда мужчина опустил ее на каменный уступ и она оказалась в относительной безопасности. Может, она упала бы на уступ, но он схватил ее за плечи и своим телом припер к каменному зубцу стены.

— Что, черт возьми, за дурацкая выходка? — сердито спросил он.

— Я… — Голос ее дрогнул, а сердце заколотилось как бешеное, когда она взглянула в его яростно сверкавшие черные глаза.

Он еще крепче сжал ее плечи.

— Какой бес в вас вселился, что вам вздумалось лезть на стену?

Эмили все смотрела на него, и замешательство постепенно разрушало ее уверенность — уверенность, которую она почувствовала, едва взглянув на своего спасителя. В первый момент она была совершенно уверена, что это Шеридан. Но Шеридан погиб. Ее спасителем оказался тот самый незнакомец, которого она видела в Бате.

— Когда-то давно одна леди положила конец войне, встав на этот камень. Мне захотелось понять, что она должна была при этом чувствовать.

Он уставился на нее с таким изумлением, будто она объявила, что умеет летать.

— И поэтому вы полезли на камень?

— Да. — Эмили дрожала, чувствуя на своих плечах эти тяжелые руки, словно ее тело узнавало их прикосновение вопреки рассудку, который отметал саму эту возможность. Нелепо думать, что этот мужчина — Шеридан.

Эмили его не знала. Однако эмоции отказывались пасовать перед логикой. Что-то было в этом незнакомце такое, от чего крепла по-детски наивная надежда, которую заронило в ее сердце появление призрака, сотканного из лунного света и теней.

— Проклятие! Неужели в такой хорошенькой головке нет ни одной извилины? Ребенок и тот умнее вас!

Резкость его тона поразила Эмили. Он оскорбил ее.

— Ничего бы со мной не случилось, если бы вы не напугали меня, — гневно ответила она.

Он нахмурился, сдвинул темные брови.

— Ничего бы не случилось? Да вы могли насмерть расшибиться!

— Чепуха. — Она стала вырываться из его цепких рук. Кто-то незримый шутит над ней, заставляя верить в чудеса. Шеридан погиб. — Ну-ка уберите руки!

— Успокойтесь. — Он убрал руки с ее плеч. — Еще обижается, как ребенок! Нашла место. Дура!

— Дура? — Она уставилась на него, пораженная подобной дерзостью. — Да как вы смеете говорить со мной в таком тоне?!

Он улыбнулся, и она невольно перевела взгляд на его правую щеку, где появлялась ямочка. Но щеку закрывала бородка. Ветерок трепал его темно-рыжие волосы, волной падавшие на лоб, такие же густые и шелковистые, как у ее любимого, только другого цвета.

— Ну и мегера!

Она не сводила с него глаз, ошеломленная тем, как ее тело реагирует на этого незнакомца. Она была возбуждена до предела. Кровь в жилах бурлила. Соски затвердели.

— Кто вы такой? Почему преследуете меня?

— Я преследую вас? — Голос у него был глухой, с хрипотцой, а у Шеридана — звучный, красивый. Незнакомец говорил с акцентом, как американец. — Не понимаю, о чем вы.

— В самом деле? — Она сжала кулаки. Раз уж нельзя было сдержать дрожь пальцев, следовало хотя бы ее скрыть. Этот незнакомец был как головоломка, в которой некоторые кусочки никуда не вписываются. Когда она смотрела на него, рассудок говорил одно, а инстинкт совсем другое. — Это вы были в Бате. Это вас я видела там несколько дней назад.

— Да. — Он прислонился плечом к стене и нагло улыбнулся. — И вижу, красавица, что произвел на вас впечатление. Впрочем, я вообще пользуюсь успехом у дам.

— Да как вы… — Злоба ее все нарастала. Ей хотелось его ударить. В этот момент она люто ненавидела его. За его наглость. За то, что он был тем, кем был. И не был тем, кем быть не мог.

Он не имел права так смотреть на нее. Его глаза не были полны желания. Он просто насмехался над ней. Он не имел права быть таким высоким, широкоплечим. Не имел права вторгаться в ее жизнь и напоминать о том, что она потеряла.

Ее била дрожь — чувства и разум в ее душе вступили в бой. Шеридан умер. А влечение, которое она испытывала к этому шуту гороховому, было результатом ее нервного состояния и злосчастного сходства незнакомца с покойным. Она круто развернулась, но, забыв, где находится, поскользнулась на узком уступе и потеряла равновесие.

— Осторожнее! — Схватив ее за руку, он потащил ее обратно на уступ, где было сравнительно безопасно. Страх заставил ее забыть о злобе. Она ухватилась за него, припала к его груди и замерла, дрожа в его могучих объятиях.

— Ты в безопасности, — прошептал он, поглаживая ее по спине. — Я не дам тебе упасть.

Тон его смягчился, и голос показался очень знакомым. Она вспомнила случай с надломившимся суком. Шеридан.

Этого не может быть.

Чувства застали логику врасплох и стремительно ринулись в атаку. Она узнала тепло его кожи, его запах. Она узнала его. Нет, это не Шеридан. Это невозможно.

Она чуть отстранилась, посмотрела в его черные как ночь глаза.

— Кто вы?

Он не ответил. Просто продолжал обнимать ее, а в глубинах его глаз плясали огоньки. Для Эмили в этот момент не осталось ничего, кроме этого мужчины. Ей хотелось поверить в чудо: ее любимый и единственный вернулся к ней.

— Кто ты? — прошептала она снова.

На его лицо набежала тень, а потом оно стало бесстрастным. Как маска. Он улыбался, но глаза оставались равнодушными.

— Саймон Ричардсон, к вашим услугам.

— Саймон Ричардсон, — шепотом повторила она. Ложь. Плевать на логику. Она знала, что этот мужчина — ее негодяй. Она высвободилась из его объятий и задрожала. — И что вы здесь делаете?

— Осматриваю достопримечательности. Мне говорили, что этот замок — яркий образчик архитектуры четырнадцатого века.

Она сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь. Почему он лжет ей? Почему явился сюда под чужим именем?

— Вы американец?

— Да. — Он прислонился плечом к каменному зубцу стены, возвышаясь над ним. Дурацкая мысль вдруг пришла в голову Эмили: а ведь такой рост делает человека уязвимым в бою. — Я приехал в Англию развеяться и застрял, когда наши страны вступили в войну. Теперь не знаю, как вернуться домой.

Она заметила, что он старается держаться поближе к стене, подальше от зияющего провала, где прежде была крыша. Он явно боится высоты.