Невеста Соболя

— Наводил о тебе справки, майор… Хорош, надо заметить. Выслужился охеренно перед родиной. Браво!

Одними губами сказав Саше «всё будет хорошо, малыш», я фокусирую взгляд на Решетове.

Выглядит как типичный головорез, разжиревший с тех бабок, которые заколачивает на торговле людьми и наркотой. В его глазах нет ни жалости, ни совести, ни чести. Для таких, как Решетов, убить человека — как комара прихлопнуть.

— Ну что, Александра, поздароваешься с майором? — ублюдок резко сдёргивает скотч со рта Саши, из-за чего так громко вскрикивает.

Мне приходится сжать руки в кулаки до побеления костяшек, чтобы не рвануть вперёд и не угандошить его.

Спокойно, Соболь. Не навреди ей. Позади вооружённые шавки. Одно твоё неверное действие и Саша пострадает.

— Слава… Прости… — выдыхает Саня, шмыгнув носом.

А взгляд такой щенячий, подавленный. Дурочка.

— Я же сказал тебе, малыш, ты ни в чём не виновата.

— Ну, хватит нежностей, майор. Проблемка возникла, — Решетов поворачивается к небольшой полке за спиной и берёт с неё нож.

Я мигом напрягаюсь, глядя, как ублюдок играется с холодным оружием в сантиметрах от Сашиного лица.

— Мне не ты был нужен. Я ждал капитана. Так что, ошибочка.

— Капитан придёт позже. У него есть предложен…

— А мне не надо позже. Мне сейчас надо. И… час уже прошёл. Как жаль… — быстрым и точным движением руки, Решетов делает насечку ножом на Сашиной щеке.

Каюта, где мы находимся, заполняется криком, от которого у меня сворачивает нутро. Вид крови на лице моей Сани красной пеленой застилает разум. Рывок и я оказываюсь вплотную с Решетовым, хватаю его за грудки и отшвыриваю к стене. Скрежет оружия позади заставляет меня резко броситься к Саше и заслонить её собой.

— Слава! — кричит девушка, когда пули начинают лететь в нашу сторону.

— Зря ты, майор! — цедит Решетов, вынимая пистолет из-за пазухи и направляя Саше в голову. — Передай привет другу!

В последний момент, чувствуя охренеть какое жжение в спине, я успеваю дотянуться до ствола и рукой сбить его в сторону. В ту же секунду Решетов спускает курок, а мою грудь простреливает адская боль.

— Слава! Нет! Слава! — Сашин крик заполняет пространство.

Я падаю на колени, прижав руку к груди.

Липкое. Тёплое.

Кровь.

Дальше всё как в тумане. В глазах то темнеет, то проясняется.

Я слышу звуки и крики позади… Вижу, как Решетов выскальзывает через запасную дверь и скрывается… Сашино заплаканное лицо мелькает перед глазами… Она что-то говорит… Или кричит.

Я хочу её успокоить, но говорить не получается. Рот заполняется металлическим вкусом крови.

— Соболь, твою мать! — размытое лицо Клима надо мной.

Он, кажется, снимает куртку и что-то жмёт к ране на моей груди.

— Бе…ги за ним… Уйдёт… — пытаюсь сказать и показать на дверь, но получается хреново. Я захлёбываюсь кровью, а руки не слушаются.

— Слава! Славочка! Слава! — теперь Саша рядом.

Кто-то её развязал. Она падает рядом со мной. Плачет.

Сашка, глупая моя. Самое главное, что с тобой всё в порядке.

— Лёгкое, видимо, пробито пулей, — говорит Клим, потом что-то орёт омоновцам рядом. — Вы туда! Гордеев, скорую быстро!

— Он умрёт! Он умрёт, Паша, он умрёт! — это Саша кричит, а я смотрю на её красивое испуганное лицо и пытаюсь улыбнуться.

Ничего не бойся, малыш…

— Тихо-тихо, успокойся! Тряпки все сюда, что есть! Надо его поднять и усадить! Он должен быть в сидячем положении! Сюда, парни! Быстрее, млять! Помогите мне!

— Вот… Ска…жи… Клим, — захлёбываясь кровью говорю другу, — кто… другой… её от… пу. ли закроет? Пин…дос граж…данский? — улыбаюсь, но тут же закашливаюсь.

Больно невыносимо и холодно.

Меня, кажется, поднимают и фиксируют у стены.

— Заткнись, придурок, мля! — рыкает Клим. — Только попробуй умереть, Соболь.

— Слава, пожалуйста, я тебя люблю… Не оставляй меня. Держись, прошу тебя… Я не смогу… Не переживу… Ты обещал всегда быть рядом… — плачет Саша, касаясь мокрыми пальцами моего лица.

Её руки то ли в слезах, то ли в крови…

Саш, мне жаль, что я столько времени упустил.

Я полный идиот.

Если бы я знал, что всё так случится, то любил бы тебя всегда. Дольше чем вечность.

Крови во рту становится больше, а темнота перед глазами сгущается, полностью засасывая в себя Сашин облик.

— Не надо! — звоном стоит её крик в ушах. — Пожалуйста! Пожалуйста…

Жизнь, как песок — ветер подует, и она рассыпается. Мы хватаемся за неё, цепляемся изо всех сил, но лишь в тот момент, когда от нас ровным счётом ничего не зависит, мы понимаем её истинную значимость.

Я отдал жизнь за человека, которого люблю.

Её жизнь оказалась важнее.

И даже понимая, что, возможно, моё сердце совсем скоро перестанет биться, я не жалею о том, что сделал, потому что главное — она будет жить.

Словно яркие вспышки перед глазами мелькают воспоминания. Сейчас мне кажется их так мало.

«— Слава, опять какая-то девка некрасивая тебя обнимала! Я всё видела из окна!

— Да ты чего, Санёк?! Ты у меня одна-единственная!

— Врун!»

Так и вышло. Единственная.

«— Их больше нет, понимаешь? Их нет. Они погибли!

— Я есть, Сань. Я всегда рядом буду. Обещаю. Слово Соболя!»

Всегда, Сашка.

«— Я же кроме тебя никого не вижу, неужели ты не замечаешь?

— Чего не замечаю, Слав?

— Что я люблю тебя, Саша…»

— Я люблю тебя, Саша… Не п…лачь…

Глава 41. Саша

— НЕТ!!! — кричу, как сумасшедшая, когда в больнице Славу перекладывают на каталку и увозят в сторону операционных. — ПУСТИ!!! НЕ ТРОГАЙ! Я С НИМ ПОЙДУ!!!!

Брыкаюсь. Бешено вырываюсь из Пашиного захвата, смотря на бледное лицо Славы, которое отдаляется от меня всё дальше и дальше.

— Саша, успокойся, — брат прижимает меня к своей груди. Стискивает руки на животе и шепчет на ухо. — Тебя не пустят, понимаешь? Ему сделают операцию и всё будет хорошо, я тебе обещаю.