Невеста трех ветров

— С батей будешь встречаться? Он ждёт. Только оденься. Мне нравится, когда вижу тебя в моей рубашке, но…

Лария развернулась и убежала обратно. Джерго подхватил охапку дров и прошёл следом. Он почти не сомневался, что поступил верно, отдав проклятый камень в руки младшего брата. В конце концов, кому ещё хранить источник магии, если не хозяину ветров? Не станет же Иштван его, в самом деле, использовать? Ведь если даже попробовать, то вновь в мире появится и медвежья, и кровавая магии. А мир без магии так прекрасен и справедлив!

* * *

Подъезжая к крепостным стенам Ботонда, города, считавшегося столицей Серебряного щита, Джайри отпустила повод лошади и ссутулилась. Она ехала по лиственничной аллее в полном одиночестве. Смеркалось. Когда ещё поплакать, если не теперь?

Джайри редко себе позволяла быть искренней. В отличие от матери, девушка была уверена, что хранитель громадной области, лежащей на побережье Металлического моря, примыкающей к Медвежьему и Золотому щиту и хранящий Элэйсдэйр с северо-запада… да даже практически с запада… просто обязан быть нечитаемым для подданных.

Серебряный щит — богатый край высокогорий. Богатый металлами, строевым лесом, речушками и озёрами, а, значит рыбными угодьями. Но не только, не только… Медвежий щит — край умелых воинов. Золотой — удел торговцев. А Серебряный — край мастеров, самых знаменитых мастеров Элэйсдэйра. А, значит, и править ими нужно мудро, не поддаваясь эмоциям и чувствам.

Вот только что делать, если тебе девятнадцать, а сердце вдребезги разбито?

Джайри презирала эмоции, влюблённость и вообще любую потерю контроля над собой. Поэтому сегодня она весь день провела в делах: смотрела новые водяные мельницы, затоны. Проконтролировал расширение дороги в Шуг. Теперь, когда порталы упразднены, дорог понадобится больше. И они должны стать шире. А во второй половине дня спорила с именитыми горожанами в ратуше города ткачей. И вот, наконец, она одна. Но ещё полчаса, и серая в яблоко лошадь въедет в городские ворота. А там — слуги, придворные и… мама.

Джайри остановила лошадь и спрыгнула. Прислонилась к тёплому боку, всхлипнула.

— У тебя пятнадцать минут, — прошептала самой себе. — Ровно пятнадцать.

И разрыдалась. Горько и безнадёжно. На четверть часа дочь герцогини разрешила себе побыть обычной девушкой. Но только слёзы закапали с щёк, как её — увы –прервали.

Цокот копыт возвестил, что придётся обойтись без личного времени. Девушка тотчас вытащила платок, протёрла лицо, вытащила из седельной сумки пудреницу и зеркальце и припудрила нежную кожу, начинающую краснеть.

На извилине дорожки показался всадник.

Джайри убрала предметы женской маскировки обратно, вставила ногу в стремя и поехала ему навстречу. Что-то в посадке мужчины смутило дочь герцогини. Джайри наклонилась набок, вглядываясь.

— Папа? — спросила она, ещё немного хрипло от слёз.

— Привет! — всадник остановил коня. — Я знал, что тебя встречу.

Джайри рассмеялась:

— Я так и думала, что ты не погиб.

— Что меня выдало?

— Мама, конечно.

Девушка спрыгнула с лошади, подбежала к мужчине, тот спешился и подхватил её на руки.

— Моя девочка! — шепнул ласково. — Такая уже большая!

— Здесь есть трактир, — Джайри аккуратно освободилась, — пойдём, перекусим с дороги? Ну и, если ты пьёшь спиртное…

— Не пью. Всё ещё не пью.

— Маму ты уже видел?

— Да, конечно.

— Тогда поехали. Хочу с тобой поговорить наедине.

Ларан вгляделся в лицо дочери:

— По тебе не скажешь, что ты взволнована, — заметил он.

Джайри пожала плечами:

— Я взволнована. Очень. Но я умею держать эмоции в узде.

— Это плохо. Поедешь впереди меня?

— Зачем? У меня есть своя лошадь.

Девушка вернулась и снова запрыгнула в седло. Оглянулась. Ларан уже был верхом.

Они свернули на боковую тропинку и действительно, не прошло и десяти минут, как перед всадниками предстал небольшой домик из нетёсанных камней, покрытых черепичной крышей.

— Очень уютное место, — заметил Ларан. — Тихое.

Он соскочил с лошади и подал дочери руку. Джайри кивнула.

— Хозяин оглох. Бывший пират, знаешь ли. Не помню, то ли мачта на него свалилась, то ли саблей по голове досталось. А хозяйка… Хозяйка умеет хранить молчание.

— Немая?

— Лучше, — рассмеялась девушка. — Одним словом, очень хорошее место для того, чтобы ты мне всё рассказал. А я, признаюсь, весьма любопытна.

Они прошли внутрь, привязав коней к коновязи.

Внутри всё было побелено. Ларан удивлённо оглядел маленькое помещение. Четыре стола — шестнадцать стульев. На столах — в горшочках букеты из сухоцветов, украшенные можжевельником. За прилавком стоял стройный мужчина, в чьей седине до сих пор нет-нет да вспыхивали медные волоски. Он поднял кустистые брови, открывая пронзительные глаза, и молча посмотрел на них. Джайри показала ему на себя, на Ларана и кивнула. А потом села за стол у окна.

Мужчина вышел из-за прилавка, принёс им восковую дощечку.

— Есть хочешь? — уточнила Джайри.

— Меня покормили.

— Ну тогда я угощу тебя чаем с пирожками. С сигом. Не против?

Ларан с любопытством смотрел на неё.

— На твой выбор.

Джайри написала заказ.

— Можешь рассказывать, — заметила она.

— Ты плакала? Почему?

— Что меня выдало?

— Ресницы.

Девушка рассмеялась:

— Всегда о них забываю. Папа, я влюбилась. Безнадёжно. Не спрашивай только в кого. Пожалуйста. Достаточно того, что ты теперь знаешь больше, чем остальные. Всё это неважно, знаешь ли. Так куда ты исчез? Только не говори, что попал в кораблекрушение и потерял память.

— Не скажу, — улыбнулся Ларан. — Неужели моя девочка не может добыть себе мужика, который ей нравится?

— Твоя девочка не хочет, пап, добывать себе этого мужика. Вернее, сначала не хотела, а теперь уже и не может… Всё сложно. Видишь ли, мы слишком идеально понимаем друг друга, мы не судим друг друга за совершенно ужасные вещи… У нас одни взгляды и мысли… И, согласись, это повод если не расстаться, то уж точно не вступать в брак. Впрочем, тут либо говорить всё, либо ничего. Так ты не ответил на мой вопрос.

Трактирщик принёс две дымящихся кружки и поставил перед ними. А спустя пару минут на стол легло и блюдо с пирожками.

— Давай я сама скажу тебе о том, о чём я догадалась? — предложила Джайри.

Ларан погрел руки о глиняные бока кружки и кивнул.

— Это связано с Айяной, не правда ли? Всегда была уверена, что тётушка нам непременно начнёт мстить, когда окрепнет.

Отец хмыкнул и кивнул.

— Ну, и, если уж никто не помешал кровавой королеве окрепнуть и стать могущественной, значит, ни ты, ни герцог Эйдэрд не могли с ней справиться.