Невеста в жертву

Наша первая встреча обожгла болью и непониманием. Первый разговор. Первое касание. Все вставало передо мной, раз за разом возвращая к той боли утраты, когда он вышвырнул меня из крепости, надеясь умереть.

…Ты просто смертная… … Маленькая пташка… …Небесный цветок?..

Его голос звучал все ближе и громче. Он обращался ко мне в моих воспоминаниях, говорил те истины своих слов, а я кивала и забирала нить, торопясь к следующему.

Я хотела вернуться и как можно скорее. Мне не терпелось обнять его, вновь признаться ему в любви с бешено колотящимся сердцем, и благодарить жизнь за второй шанс. Поэтому я не сдавалась и продолжала нестись мимо картин войн, смертей и болезней, даже не думая заглянуть и углубиться в страшную память мира.

Я должна забрать свое и убраться отсюда как можно дальше. На море. С Инком и Сарамом, чтобы наконец отдохнуть.

— Ну и? Куда дальше? — спросила я своего провожатого, а он, вместо ответа с щелчком растворился в воздухе и исчез. — Эй! Эй, вернись!

— Ми-ми-рель…

Из-за угла выплыл Инк и мне поплохело.

Глава 52

Его кожа была серой, волосы патлами висели, рассыпавшись по плечам, а глаза были белые, как мел, с серой пыльной дымкой.

Он был зол, возвышался надо мной и двигался на встречу, воинственно рыча. Из его ноздрей плотными струями вырывался пар, а рога словно сильнее закрутились и руны на них горели огнем.

— Ты меня убила!

— Инк! Нет!

— Ты меня убила! Я не смог жить без тебя, Мими. Не смог… Ты убила меня, — рычал он сжимая мою шею стальными пальцами, едва ли не до хруста.

От ужаса меня парализовало, и я безвольной тряпкой повисла в его руке, спиной прижимаясь к холодной стене и в панике судорожно разглядывая до боли знакомое лицо.

— Ты убила меня!

— Нет! Инк!

— Убийца! Грешница! Моя Мими! — рычал он, продолжая душить меня холодной рукой, что сейчас была как сталь тверда и опасна.

— Инк… Это… не я… — хрипя шептала я, понимая, что слабею.

У меня уже не было сил вырываться, или пытаться себя спастись. Зачем? Если самый дорогой человек, сейчас пытается удушить меня. И возможно он прав. Ведь он мог не пережить моей смерти, и его душа, чистая и только что приобретённая, рассыпалась на куски, отравляя своими осколками.

— Хорошо… — выдохнула, расслабляясь. — Хорошо…. Найди меня в другой жизни.

— Нет! Ты убила меня! — твердил Инк, еще сильнее сжимая мою шею.

— Ты обещал. Сдержи… клятву…

С громким хрустом, его тело дрогнуло, и он со стоном отступил, падая на колени.

— Нет! Я не клялся!

— Клялся! — от моего голоса, его вновь вывернуло, и он зарычал. — Ты обещал, что найдешь меня в другой жизни!

— Нет!

— Это было в оранжерее, помнишь? Когда мы падали вниз…

— Неееет!

Любимое тело корчилось и иссушалось, превращаясь в подобие мумии. Черты лица заострились и прекратили напоминать хорошо знакомое лицо, кости вытянулись, стали острыми наростами натягивать тонкую кожу, что с хрустом рвалась, выпуская что-то страшное.

— Нееет! Ложь!!!

— Правда! Ты говорил, что любишь меня! Говорил, что я подарила тебе жизнь!

— Ты ее забрала!

— Нет! Меня убила Айза!

— Аааа!..

Чудовище перед моими ногами рассыпалось пеплом, и грубыми кусками трескалось и опадала на пол, который с аппетитом втянул в себя все следы преступления.

— Инк мне клялся. А значит ты не он, — прошептала я, и связанные нитки на руке больно обожгли кожу, вспыхивая огнем.

Слишком ярким, чтобы быть правдой. Весь лабиринт будто вспыхнул и тут же потух, являя передо мной жизнь и смерть.

Девушка с мягким одобрением смотрела в мои глаза, слегка качнув головой в приветствии, и держалась за поставленный локоть мужа. Маркус же смотрел на меня с недоверием и поджимал губы, будто обиженный ребенок.

— Я же прошла лабиринт, верно?

— Да, но!..

— Да, Мимирель, ты его прошла, — прервала Хель своего супруга и тот только вздернул голову.

— Вернете меня к Инку?

— Ты же его только что убила, — возмущенно сказал жизнь и с укоризной посмотрел на меня.

— Это был не он. Это обман.

— С чего ты взяла?

— Мой Инк звал меня пташкой, — уверено ответила я, потирая опустевшее запястье.

Нити на нем будто сгорели и кожу немного саднило.

Смерть улыбнулась мне, и посмотрела на мужа, который продолжал обиженно отводить взгляд.

— Я обещаю вам, господин Маркус, я буду беречь свою жизнь. А еще жизнь Инка и Сарама. Я всеми силами буду стараться не причинять вам боль, клянусь.

— Все вы так говорите.

— Поверьте смертной, нам тоже очень хочется покоя.

— Тогда прочь. И чтобы раньше, чем через несколько десятилетий я тебя не видел, — он болезненно ткнул меня пальцем в лоб, и я уже хотела возмутиться, как мир вновь пошатнулся, и я поняла, что лежу на чьих то коленях, слишком сильно придавленная к чужому телу.

— Птичка… — шептал Инк, раскачиваясь, будто убаюкивая меня. — Птичка моя, пташка. Прости меня. Простииии меняяя….

Провыл он мне в волосы, и я сама едва не расплакалась, столько боли в нем было. Она хлестала через край, отравляя до рези в ребрах. Невыносимая, неподъемная.

Он винил себя в мой смерти, я чувствовала, как вина съедает его, как дрожат пальцы, как судорожно шепчут губы.

— Я найду тебя обязательно, обещаю. Отыщу тебя, слышишь, девочка?.. — И вновь болезненный стон, переходящий на вой.

— Просто отвези меня на море, и я все прощу, — прошептала и зная, что он услышал, поскорее обняла, уберегая от кондрашки.

Никогда на меня не смотрели такими глазами, и вряд ли посмотрят вновь. Но оторвав мое лицо от своей груди, Инк шумно проглотил воздух, что душил его, и видя, что я вполне себе жива, вновь смял меня так сильно, что я вскрикнула:

— Осторожнее! Сломаешь же, великан! — пискнула и меня тут же отпустили, собирая ладонями лицо и вглядываясь в мои глаза.

— Я отвезу тебя куда захочешь, пташечка, — говорил и целовал мои щеки, скулы, краешки губ, все еще не веря в чудесное исцеление. Судорожно зарывался пальцами в мои волосы, словно до сих пор не веря, что я здесь, с ним.

— А где Айза?

— Я с ней разобрался, — раздался над головой голос Сарама и я подняла глаза, встречаясь с улыбающимся мужчиной, в глазах которого плавала тихая грусть. — Я исполнил все ее желания, и была ее очередь.