Невеста вождя драконов

Ночь окутывала дюжину драккаров покровом своей тени уже около семи дней. От неизменного пейзажа многих мутило, и если воины не могли вспорхнуть и выбраться с кораблей, то драконы частенько обращались и неслись вперед и выше — к усыпанному звездами небу.

Уна завидовала им. Тому, с каким наслаждением они разрезают громадными крыльями морской воздух, их свободе и возможности улететь туда, куда им вздумается. Ей хотелось отвести от них взгляд, но она не могла — зависть вынуждала следить за мелькающими в облаках чешуйчатыми созданиями. Но помимо этого она просто боялась посмотреть в другую сторону, на человека, сидящего у носа драккара и уже долгое время не спускающего с нее жадных глаз.

Он страшил ее. Уна умело скрывала это, но была не в силах отрицать очевидное. Его страшились многие, особенно воины, внемлющие каждому его слову. А драконы, хоть и не испытывали страха, следовали за ним исключительно из-за того, что им обещали, из-за общей цели, отказаться от которой значило бы предать близких — слабых женщин и детей, оставшихся во фьорде.

Когда вождь поднялся и направился к ней, проходя мимо дремлющих гребцов, Уна заставила себя не шевелиться, смотреть прямо перед собой. Лишь пальцы напряглись, крепче сжали перила судна, и сердце предательски дрогнуло, забилось быстрее от ощущения силы этого мужчины, которого она не могла назвать человеком. Он верил в свою принадлежность к человеческой расе, но Уна считала его иным. Кем-то более сильным, чем человек, более могущественным, способным повелевать такими, как она.

— Сколько ни смотрю, не могу понять, — встав позади нее и положив руки на худенькие плечи, заговорил Рагнар. — Откуда в полукровке, существе, лишенном силы драконов, столько гордости и спеси?

— От отца досталось, полагаю, — бросила в ответ Уна. Голос ее прозвучал ровно, но грудь стеснило, а от горячего дыхания, обжигающего затылок, по телу вновь и вновь бежала дрожь.

— От отца… — будто завороженный, повторил мужчина и сильнее впился пальцами в ее плечи. — Да, пожалуй, характер у тебя от него, а вот внешностью ты пошла в мать. Красивая…

Уна рвано выдохнула и скривилась от неприятного, ноющего чувства, которое больно сжало сердце.

Откуда-то издалека доносился шум падающей воды. Теплый ветер трепал распущенные иссиня-черные волосы, забирался под рукава, но, как бы Уна ни желала, не приносил спокойствия.

— Она была преданной женщиной, — продолжил Рагнар спустя недолгую паузу. — И смелой воительницей. Несмотря на свою драконью личину, считала себя равной мне. Знаешь, что мне нравилось в ней больше всего?

Огрубевшими пальцами он мягко коснулся подбородка девушки и развернул ее к себе лицом. Уна встретилась взглядом с глубокими синими глазами, таящими в себе силу штормового моря и разрезаемого молниями неба. Слабость в ногах заставляла ее опуститься на пол, склониться перед вождем, но она продолжала стоять неподвижно, как статуя, и глядеть на него прямо, открыто и смело.

— Очевидно, именно это, — ухмыльнулся Рагнар. — Умение прятать страх. А еще глаза… Блестящие как мед на солнце. Думаю, и слезы получаются такими же тягучими и сладкими, как мед…

Нет, это было выше ее сил — терпеть его взгляд. Она сдалась, впервые за целый месяц, проведенный подле него. Потупила взор и, услышав довольную усмешку, почувствовала мерзкий колкий холодок между лопаток. Запах немытых тел, потных, грязных мужчин в это мгновение нещадно драл ноздри.

— Пусть у тебя и есть некоторые привилегии, — вождь отпустил ее подбородок, провел ладонями по плечам, несильно сжал локти, — но ты поступаешь мудро, когда не забываешь о покорности. Побудь такой еще немного. На битву ты не пойдешь. Останешься на корабле.

Мощная волна негодования захлестнула Уну, смыв на какое-то время страх. Она вскинула на него злые глаза, нахмурилась и, расправив плечи, вырвалась из его хватки.

— Но ты обещал мне! — возмутилась она, не заметив, как потемнели синие глаза. — Обещал, что я тоже буду сражаться! Я терпела общество всех этих свиней не для того, чтобы в конце пути сидеть вдали от сражения!

— Тише, — шикнул мужчина. Схватил ее за волосы, притянул к себе, крепко и грубо сжал пальцами щеки. — Зачем же ты ругаешься, милая? — сдержанно произнес он, не обращая внимания на любопытные взгляды проснувшихся гребцов. Кривая улыбка промелькнула у него на губах. — Ты прекрасно знаешь, как я не люблю скверных женщин… Не порть образ своей матери. Я же забочусь о твоем здоровье… Хочешь умереть на поле битвы?

Он одним жестким взглядом сжигал ее уверенность, сметал остатки смелости. Боясь вновь увидеть его в приступе ярости, Уна с трудом выдавила из себя:

— Не хочу…

— Правильно. — Рагнар ослабил хватку, но по-прежнему держал ее рядом. Шум падающей воды с каждым мгновением становился громче, ночь медленно отступала, но солнца видно не было. Тьму разгонял лишь слабый серый свет. — Повторяю последний раз: останешься здесь и будешь ждать. Терпеливо и смиренно. Надеюсь, теперь ты меня поняла?

Мирясь с чувством несправедливости и гадким ощущением собственного ничтожества, Уна опустила глаза, покорно кивнула. Слабый голос разрезал тишину:

— Да, отец. Я поняла…

Глава 56. Истинные чувства

Время тянулось мучительно медленно, как будто хотело остановиться. В духоте, в полутьме дыхание Рейнарда становилось все тяжелее, прерывистее. И без того горячее лицо изредка обжигали тихие слезы, испарялись, не успевая коснуться уголков рта.

Он уже и не помнил, когда последний раз позволял им скатываться по щекам. Наверное, это было очень давно, в далеком детстве. За последний прошедший век детские воспоминания стерлись, остались только горечь и тоска по погибшим родителям, лиц и голосов которых он совсем не помнил.

Прошло столько времени, забылось многое, но залечить оставленные неизбежными событиями раны время так и не смогло. Потому Рей знал, что и в этот раз оно не спасет его от боли. В этот раз горе сломает его первым.

Теперь дракон понимал, что испытывал его брат, потеряв жену. Только никак не мог понять, как ему удалось вытерпеть боль утраты, как удалось смириться и жить дальше. Из-за неподвластных ему чувств Рейнард чувствовал себя слабым, невероятно слабым, ведь сами чувства вопреки всему оказались подлинными.

Должно быть, прошло не больше часа с ухода Лейва, дождь утих, с улицы доносились голоса проснувшихся жителей, но Рей не особо обращал на них внимание. Устав глядеть на мертвое лицо, он давно спустился с табурета на пол. Сидел, прислонившись спиной к койке, и сверлил невидящим взглядом потухшие дрова в камине.

В лачуге было темно и холодно, но дракон не чувствовал холода, а мрака, едва разгоняемого серыми проникающими через щели в стенах лучами, не боялся. Сейчас он предпочел бы ослепнуть, чтобы не видеть бледное лицо с закрытыми глазами — глазами, в которые он столь сильно желал посмотреть. Еще хотя бы раз.

В какой-то момент холод все же пробрал его до самых костей. Горячей влажной шеи чуть ощутимо коснулись ледяные пальцы, обессилено соскользнули к ключицам. Рей задержал дыхание, грудь тотчас сдавило чем-то тяжелым. Боясь, что это всего-навсего обманчивый сон, он резко выдохнул, поднялся, перехватив женскую руку, сжав бледные пальцы.